Бумеранг судьбы

де Росне Татьяна

Делфин заставляет меня десять минут ждать в приемной, оформленной в крикливых вишнево-кремовых тонах. И в таком вот антураже супругам, подозревающим мужей в измене, приходится с ужасом ждать приговора… Кроме меня в этот поздний час в приемной никого нет. Наконец появляется Делфин, состоящая из сплошных округлостей, с широкой улыбкой на лице. М-да, современные частные детективы совсем не похожи на Коломбо.

Я ставлю подпись в квитанции и предъявляю удостоверение личности. Она протягивает мне большой запечатанный воском конверт. Многие годы его никто не открывал. Фамилия «Рей» напечатана на нем заглавными черными буквами. Делфин сообщает, что в конверте содержатся оригиналы всех документов,

которые в свое время отсылали моей бабушке. Вернувшись в машину, я борюсь с желанием поскорей открыть конверт, но решаю все-таки подождать.

Дома делаю себе кофе, зажигаю сигарету и сажусь за кухонный стол. Потом набираю в легкие побольше воздуха. Еще не поздно выбросить этот конверт, так и не открыв его, так и не узнав. Мой взгляд скользит по привычной обстановке кухни: от чайника идет пар, на рабочих чертежах хлебные крошки, на столе стоит полупустой стакан молока… В квартире тихо. Люка, вероятнее всего, уже спит. Марго еще перед компьютером. Я сижу не шевелясь и жду. Жду долго-долго…

А потом беру нож и вскрываю конверт. Печать поддается…

Глава 45

Черно-белые вырезки из журналов «Vogue» и «Jours de France» выпадают из конверта. Мои родители на различных мероприятиях – вечеринках, светских приемах, спортивных состязаниях. 1967, 1969, 1971, 1972. Мсье и мадам Франсуа Рей. На мадам наряды от Диора, Жака Фата, Эльзы Скиапарелли. Брала ли она эти платья напрокат? Я не припомню, чтобы когда-нибудь видел на матери такие наряды. Какой же она была красивой! Такая свежая, такая милая…

Здесь были также вырезки несколько иного плана, на этот раз из газет «Le Monde» и «Figaro»: мой отец на процессе Валломбрё. И еще две, совсем маленькие, – уведомления о рождении Антуана Рея и Мелани Рей из раздела ежедневных объявлений «Figaro». Мое внимание привлекает конверт из крафт-бумаги, который содержит гри черно-белых снимка и два цветных. На них крупным планом сняты две женщины. Снимки плохого качества, но я без труда узнаю свою мать. Ее сфотографировали в компании высокой платиновой блондинки, которая выглядит старше, чем Клардас. Три снимка были сделаны на улицах Парижа. Моя мать с улыбкой смотрит на блондинку. Они не держатся за руки, но очевидно, что они близки. В то время была осень или зима, потому что обе в пальто. Две цветные фотографии были отсняты в ресторане или баре какого-то отеля. Они сидят за столом. Блондинка курит. На ней сиреневая блузка и жемчужное ожерелье. У сидящей напротив нее Кларисс грустное лицо. Она смотрит себе под ноги, губы плотно сжаты. На одном из этих фото блондинка гладит мать по щеке.

Я аккуратно раскладываю фотографии на кухонном столе. И рассматриваю их. Похоже на пэчворк. Моя мать и эта женщина… Я знаю, именно с ней Мелани видела Кларисс в постели. Это та американка, о которой говорил мне Гаспар.

В конверте также имеется напечатанное на машинке письмо, адресованное моей бабушке. Его отправили из агентства «Viaris» 12 января 1974 года. За месяц до смерти матери.

Мадам,

следуя вашим инструкциям и условиям нашего контракта, предоставляем вам информацию о Кларисс Рей, урожденной Элзьер, и мадемуазель Джун Эшби, американской подданной, которая родилась в 1925 году в Милуоки, штат Висконсин, и является владелицей художественной галереи в Нью-Йорке, на 57-й улице. Мадемуазель Эшби каждый месяц приезжает в Париж по делам и останавливается в отеле «Regina» на площади Пирамид, в Первом округе.

С сентября по декабрь 1973 года мадемуазель Эшби и мадам Рей встречались в отеле «Regina» каждый раз, когда мадемуазель Эшби бывала в Париже,

что в общей сложности составляет пять раз. После полудня мадам Рей поднималась прямиком в номер мадемуазель Эшби и выходила оттуда через несколько часов. Четвертого декабря мадам Рей пришла после обеда и покинула отель на рассвете следующего дня.

Счет прилагается.

Частное сыскное агентство «Viaris».

Я разглядываю фотографии Джун Эшби. Что ж, она хороша собой. Высокие скулы, плечи пловчихи. В ней нет ничего мужеподобного. Наоборот, она очень женственна – с изящными запястьями, жемчужным ожерельем на шее и сережками в ушах. Что же она могла сказать по-английски Бланш в день их ссоры? Что это были за слова, которые показались Гаспару такими «явно ужасными»? Интересно, где она сейчас и помнит ли о моей матери…

Я ощущаю чье-то присутствие и резко оборачиваюсь. Марго. Она стоит у меня за спиной в ночной рубашке. С волосами, собранными в конский хвост, она похожа на Астрид.

– Что это такое, пап?

Мой первый порыв – спрятать фотографии, засунуть в конверт и придумать какое-нибудь объяснение. Но я не делаю ничего подобного. Слишком поздно врать. Слишком поздно молчать. Слишком поздно делать вид, что ничего не происходит.

– Документы, которые я получил сегодня.

Она смотрит на снимки.

– Эта брюнетка жутко похожа на Мелани… Это же твоя мать, верно?

– Да, это она. А та блондинка, что рядом с ней, ее подруга.

Марго садится и внимательно разглядывает фотографии.

– А зачем все это?

Не врать! Не скрывать правду!

– Моя бабушка наняла частного детектива, чтобы следить за моей матерью и этой женщиной.

Моя дочь смотрит на меня с изумлением.

– Но зачем ей это?

Еще не закончив вопрос, она догадывается, в чем дело. И это в свои четырнадцать лет!

– Я поняла, – говорит она, краснея. – Они были парой, да?

– Да, ты все поняла правильно.

С минуту мы молчим.

– У твоей матери был роман с этой женщиной?

– Именно так.

Марго задумчиво чешет лоб, потом говорит шепотом:

– Ты хочешь сказать, что это один из тех семейных секретов, о которых нельзя говорить?

– Думаю, да.

Она берет со стола одну черно-белую фотографию.

– Они с Мелани так похожи. Чудно!

– Да, это удивительно.

– А та, другая? Ты знаешь, кто она? Ты с ней уже виделся?

– Она американка. Это старая история. Если я ее когда-нибудь и видел, то не помню об этом.

– Пап, а что ты со всем этим будешь делать?

– Не знаю.

Внезапно перед моим внутренним взором появляется дамба Гуа. Волны понемногу поглощают ее. И вот уже из воды торчат только вехи – единственное напоминание о том, что здесь проходит дорога. На меня накатывает дурнота.

– Пап, ты в порядке?

Марго тихонько гладит меня по руке. Этот неожиданный жест и удивляет, и умиляет меня.

– Все хорошо, дорогая. Спасибо тебе. А теперь иди спать.

Она разрешает мне ее поцеловать и возвращается к себе в комнату.

В конверте осталось еще кое-что – маленький клочок бумаги, который был сильно смят, а потом расправлен. На нем реквизиты отеля «Saint-Pierre». Письмо датировано 19 августа 1973 года. С содроганием сердца смотрю на почерк своей матери. Я читаю первые строки, а сердце мое бьется как бешеное.

Тебя не оказалось в номере, поэтому я решила подсунуть эту записку тебе под дверь, а не прятать ее в нашем обычном месте. Молюсь, чтобы она попала тебе в руки до того, как ты уедешь на поезде в Париж…