Бумеранг
Шрифт:
Подойдя к лестнице, я попросил Лату:
— Достань-ка болт и швырни над ступенями, по центру.
Она выполнила все точно так, как я сказал. Железяка с характерным звоном отпрыгнула от нижней площадки и успокоилась в углу. Чисто.
Я спустился вниз, размышляя, не стоит ли отдать автомат Лате. С одной стороны, от нее, пожалуй, могло быть больше проку, если придется вести огонь на поражение. С другой — нервы у девчонки все равно похилее будут: мало ли, пальнет еще без надобности в какой-нибудь кристалл-Монолит… Я остановился и усмехнулся своим мыслям. Ну-ну, сталкер Минор, жди не дождешься.
Бросая болты и оглядываясь, мы через четверть часа добрались до нижнего яруса. Лестница здесь упиралась в толстую перегородку, которая когда-то наглухо блокировалась герметичной дверью. Хорошо, что теперь эта массивная дурында валялась неподалеку, расплавленная в овальную блямбу, а края проема застыли проржавевшими каплями.
— Окажись эта дверь запертой, и возникла бы проблемка, — хмыкнул я, переступая растекшийся порог.
— Интересно, что здесь случилось? — поежилась Лата. — Стальную перегородку толщиной в ладонь выплавило, словно свечку автогеном.
— И не собираюсь гадать, — отмахнулся я, вглядываясь в полумрак. В изгибающемся коридоре было гораздо темнее, чем наверху. — Сверься еще разок со схемой.
— ПДА отрубился, — с прискорбием сообщила спутница. — Теперь — сами с усами.
Я нахмурился пуще прежнего. Конечно, продвинутый наладонник и без того славненько послужил нам, но есть у людей такая привычка — хотеть от вещей большего, чем им положено давать. Без детектора, сканера и карты чувство незащищенности моментально усилилось в разы. Что делать, так уж мы устроены.
Но падать духом, как говорится, было поздно. Оставалось полагаться на свои родненькие пять с хвостиком чувств, благо их еще никто не сумел отобрать у старого бродяги.
— След в след, — предупредил я Лату.
— Без сопливых солнце светит, — беззлобно огрызнулась она.
Шлепать. Ремнем. Долго.
Коридор изгибался плавным полукольцом, поэтому зона обзора получалась приличная, и я мог, по крайней мере визуально, контролировать пространство метров на десять перед собой. Это немного упрощало задачу передвижения: в случае опасности у меня будет пара секунд — в лучшем, конечно, случае, — чтобы отреагировать и предпринять контрмеры.
Вдоль стены на изогнутых кронштейнах торчали фарфоровые изоляторы, на некоторых даже остались обугленные завитки проводов. Пол здесь был устлан битым стеклом, гнилыми обрывками газет и осколками пластиковых деталей. Возле опрокинутого ведра валялась истлевшая до неузнаваемости фотография.
Я дернул правым плечом, поправляя лямку автомата, и двинулся вперед.
По мере продвижения в глубь подвального помещения реактора мне стало казаться, будто что-то меняется в окружающей обстановке. Коридор с обугленными изоляторами все так же изгибался, там и тут попадались обломки аппаратуры и мебели. Ни аномалий, ни живых существ видно не было. Но какое-то неуловимое движение появилось в воздухе, нечто эфемерное словно бы перетекало вдоль стен.
Преодолев с полсотни метров, я остановился и шепотом попросил Лату бросить болт. Она достала один из последних и швырнула его вдоль закругленной притолоки. Дзинь-дзинь.
Тишь да гладь.
Я сделал еще пару шагов и наконец просек, что меня насторожило. Лысину на темечке едва ощутимо холодил сквознячок. Я бы и не заметил этого неуловимого воздушного течения, но так уж сложилось: после того, как мой череп три года назад лишился волосяного покрова, кожа на нем стала чувствительней — тогда, после облучения на Милитари, проявился некий побочный эффект. Бывает и так: взамен одной полезности Зона дарит другую. Сомнительную. Я повернулся к Лате.
— Чувствуешь, воздух движется?
Она слегка послюнявила палец и подняла вверх.
— Да, немного дует. Но откуда здесь может быть сквозняк?
— Аномалия.
— В таком случае ловушка где-то впереди.
— Всенепременно. Скорее всего «воронка» или «карусель». Если эта штука перегородит нам проход — дело табак.
— В любом случае нужно проверить.
Я кивнул, и мы пошли дальше. Изгиб коридора стал круче, некоторые изоляторы здесь были сорваны с кронштейнов, белесая россыпь фарфоровых черепков лежала на полу. Одинокая лампа высвечивала неровное пятно на побитых осколками и пулями стенах. Вероятно, когда-то тут разгорелась жаркая схватка.
Дуть стало сильнее, и вскоре поток воздуха уже катил мелкий мусор по полу. Еще через пять метров сквозняк превратился в настоящий ветер, но самой аномалии до сих пор видно не было. Сзади донесся неясный звук, похожий на короткую барабанную дробь. Наверное, «монолитовцы» все же проникли внутрь Саркофага, решив догнать и покарать негодяев, покусившихся на их святыню.
— Хорошо бы поторопиться, — бросил я через плечо.
— Главное, чтоб не втянуло в эпицентр ловушки.
— Без сопливых солнце светит, — не удержавшись, вернул я колкость.
— Мстительность — это плохо, — фыркнула Лата. — Шагай вперед! Надо еще успеть отыскать выход, пока нас тут сектанты не накрыли.
Спорить с резонным замечанием я не стал и продолжил осторожно продвигаться по коридору.
Возле резкого поворота налево ветер усилился практически до шквального: он толкал в спину, трепал обрывки рукава, метал пыль за шиворот, гнал вдоль плинтуса вьюгу из цементной крошки.
Я сначала сунул за угол ствол, взмахнул им разок-другой и только потом выглянул сам.
Коридор заканчивался задраенной дверью, на которой был нарисован знакомый до боли желтый трилистник на черном фоне, обозначающий повышенную радиацию. Запоры до сих пор крепко держались, а вот со стороны петель дверь была чудовищным образом выгнута. Острый металлический край торчал наружу, поэтому я, подгоняемый мощным потоком воздуха, чуть было не налетел на него мурлом. Но в последний момент успел выставить здоровую руку и упереться локтем в кожух сломанного рубильника.
— Метки пока нигде нет, — громко сказал я Лате, перекрикивая шум несущегося в дыру воздуха. — Я полез внутрь. Когда заберусь, дам сигнал. Держи автомат и прикрывай тыл.