Бунт на Свалке
Шрифт:
Что делать дальше?
В принципе, можно закосить на нездоровье и день–два забить на все дела. Тем более сегодня пятница, канун выходных. Пусть думают, будто он отходит от анабиоза. Или всё же пройтись по местным магазинам? В своём послании витус Рекоу ничего не сказал о кредитной карточке. Возможно, аборигены пользуются отпечатком большого пальца. Или, Откен выглянул в окно, завалиться в самый дешёвый местный кабак и спустить половину подъёмных денег. Не – лучше обе половины.
Откен криво улыбнулся. По местным меркам начальник исправительного учреждения Глот – большая шишка. На ровном месте. Крупнее, разве что, самая большая жаба в здешнем болоте – губернатор колонии витус Гажан. На Миреме
Откен наклонил голову. Широкая двуспальная кровать с толстым одеялом и парой взбитых подушек. На таком шикарном ложе грех спать в полном одиночестве. Но. Но. Но.
С учётом космического перелёта, с момента назначения на Свалку минуло больше пяти стандартных месяцев. А кажется, будто с того «романтического вечера» и до вселения в этот поганый отель прошло не больше двух недель. Всё в этом мире относительно. В том числе и восприятие времени.
Откен тяжело вздохнул. Тана. Некогда любимая, некогда единственная, некогда самая дорогая во вселенной женщина. Тана наотрез отказалась лететь в эту дыру. Как же на самом деле он её любит. Неужели, чтобы понять это, нужно было забраться за 19 световых лет от родного дома? Чёрт побери! Откен зло стукнул кулаком по заправленной кровати. Ну почему он не сделал так, как она предлагала: не порвал этот долбаный контракт на мелкие клочки и не швырнул их в Обола?! В его наглую, тупую рожу! Ну и пусть бы с треском вылетел бы с работы! Пусть бы его упрятали в Антал! Пусть! Зато… вышел бы на свободу через пару лет с чистой совестью и начал бы жизнь заново с чистого листа. И Тана… Она бы ждала его и любила. Обязательно ждала бы. На кой хрен он сразу же после развода рванул в анабиозный центр и потребовал заморозить себя аж за полторы недели до вылета? Ледяной сон длиной в пять месяцев не принёс облегчения и не избавил от страданий.
Может, он сморозил большую глупость из-за того, что их так легко и быстро развели? Судья, старая матрона с узлом седых волос на затылке, едва узнала, куда не захотела лететь любимая женщина, тут же вынесла положительное решение о разводе. Тем более никаких имущественных споров у них не возникло. Улетая на Свалку, Откен оставил Тане всё без исключения. Алименты на шестилетнюю Руму будет платить Министерство внутренних дел, где он официально работает. Всё заранее учли и прописали в договоре. Сволочи!
Больше пяти месяцев. С кем она теперь? Кому устраивает романтические вечера при свечах и с кем пьёт дорогое марочное вино? Кто теперь сидит на его диване и любуется чёрным кружевом её нижнего белья, которое так соблазнительно просвечивает сквозь тонкое платье с глубоким декольте? На душе так невыносимо грустно, так погано… Да пусть все местные витусы убираются к чёртовой матери!!! Откен вскочил на ноги. Он обязательно завалится в местный кабак и спустит все подъёмные. Ему всё равно нечего и некого поднимать! Он может запросто прожить в этом недоразвитом суперлюксе с видом на убогий сад хоть все двадцать лет! Откен направился к выходу.
Возле распахнутых створок лифта Откен вытащил из кармана наладонник и вывел карту Финдоса. Ближайший кабак с очень выразительным названием «Пьяный горняк» нашёлся на другой стороне Площади пионеров, всего-то и нужно пересечь местный парк.
Глава 4. Пэйнтбол
Чаг Ратаг, молодой парень 84 местных лет, закинув на плечо рюкзачок, торопливо вышел из дома. Входная дверь мягко спружинила на старом доводчике. А то бабахнула бы на всю улицу.
Суббота, шесть часов утра. Только-только включили дневное освещение. На улицах Финдоса тишина. Отсыпаются пролетарии.
Пересекая пустые улицы и площади, поднявшись на эскалаторе на первый городской уровень, Чаг быстро добрался до неприметного технического туннеля на юго-восточной окраине города. Над невзрачной стальной дверью широкая надпись «Песчаная буря», под которой цветной рисунок: на отвесные скалы надвигается огромная тёмно-красная туча. Вывеска слева от двери более красноречива: «Клуб любителей пэйнтбола «Песчаная буря»». Чаг вошёл внутрь.
Когда-то здесь была техническая служба. То ли свет, то ли вода, то ли канализация – никто не помнит. Давно, лет четыреста назад по календарю Дайзен 2, она переехала на четвёртый уровень. Власти города передали пейнтбольному клубу просторный цех, мастерские и душевые. Техническая служба до сих пор напоминает о себе низкими туннелями, кучей труб под потолком и светильниками в металлической сетке через каждые два метра.
Пройдя по коридору, Чаг вошёл в круглый зал для собраний. Слева небольшая сцена с маленькой трибуной и широким экраном. Справа ряды потёртых кресел с откидными сиденьями. И… никого.
Блин! Ну правильно. Чаг присел в кресло в первом ряду напротив трибуны. Обычно дорога до клуба занимает минут пятьдесят, а то и целый час, если не торопиться. Но сегодня вполне хватило тридцати. Раннее утро, пустые улицы и бешенное нетерпение поддали ускорения. Ничего не поделаешь, придётся ждать.
Играть в пэйнтбол он начал в 45 лет, или, если перевести в стандартное летоисчисление, в 10. Как-то мама пожаловалась отцу на чересчур бойкого и неуправляемого Чага. «И вообще! Ему силы девать некуда!» – заявила родительница. Отец нашёл простое и мудрое решение – отвёл Чага в «Песчаную бурю».
Это сейчас, спустя много лет, смешно и приятно вспоминать, какой дикий восторг он пережил, когда получил в руки игрушечный автомат и начал гонять сверстников по Лягушатнику, игровому полигону для самых маленьких.
Пэйнтбольный автомат стреляет пластиковыми шариками с краской аж на 30 метров, зато огромный боезапас. Целых сорок шариков в специальном бачке, который торчит над стволом, мешает целиться и цепляется за всё подряд.
В первый же вечер, после «долгого и кровопролитного сражения», Чаг уснул без задних ног. Ежевечерний ритуал укладывания обошёлся без обязательного нытья и яростного нежелания чистить зубы. И понеслась! Папа, а в особенности мама, остались очень довольными. Чаг даже учиться начал с гораздо большим энтузиазмом и прилежностью. Еще бы! За двойку или плохое поведение можно было запросто остаться без очередной игры по выходным дням.
Шли годы. Чаг рос, мужал, умнел. Росли его амбиции, желания и финансовые возможности. Постепенно он вырос из Лягушатника и дорос до Завода – более серьёзного полигона, бывшего металлургического завода. Оборудование давно перевезли в другое место, но длинные цеха в несколько ярусов, бесконечные коридоры и лабиринты полутёмных туннелей остались.
На Заводе Чаг начал осваивать настоящее искусство войны. Вместо примитивной стрелялки он получил более крутое и серьёзное оружие. Новый пэйнтбольный автомат со снайперским прицелом и без дурацкого бачка над стволом гораздо больше похож на настоящий электромагнитный автомат космического пехотинца. Но на бывшем заводе восхождение по ступеням боевого мастерства только началось. Круче войнушки красящими шариками может быть только Высшая лига и… красящая пуля.