Бунтарь Иисус : Жизнь и миссия в контексте двух эпох
Шрифт:
(обратно)
182
1 Фес 4:13–18; 1 Кор. 15:51–52; Рим. 13:11–12.
(обратно)
183
Так озаглавлена глава 3 новой книги Jonathan Kirsch, A History of the End of the World (San Francisco: HarperSanFrancisco, 2006).
(обратно)
184
Например, Альберт Швейцер писал о том, что исторический Иисус радикальным образом отличен от живого (или духовного) Христа. Ошибочные эсхатологические представления первого делают его «посторонним для нашего времени», который не имеет отношения к богословию; только Христос, который все еще продолжает
(обратно)
185
Это стало одной из главных тем моей докторской диссертации в Оксфорде в 1972 году, пересмотренная версия которой была опубликована в 1984 под названием Conflict, Holiness and Politics in the Teachings of Jesus (New York: Mellen), а затем вышла также в пересмотренном виде в 1998 году (Harrisburg, PA: Trinity Press International). Кроме того, данной теме посвящена моя статья, написанная в 1986 году и повторно опубликованная в главе 4 моей книги Jesus in Contemporary Scholarship (Valley Forge, PA: Trinity Press International, 1994); см. также главу 5 названной книги.
(обратно)
186
К таким ученым относится подавляющее большинство участников Семинара по Иисусу. Если перечислять известных по своим публикациям исследователей, то сюда входят Джон Доминик Кроссан, Стивен Паттерсон и Уолтер Винк. Ту же позицию, несмотря на некоторые особенности, разделяет и Николас Томас Райт: он считает, что высказывания Иисуса о скором приходе Сына Человеческого историчны, но понимает их как метафорические слова о разрушении Иерусалима в 70 году н. э. Есть книга, целиком посвященная спорам Дейла Эллисона, ведущего приверженца последовательной эсхатологии, с Кроссаном, Паттерсоном и мной: Robert J. Miller, ed., The Apocalyptic Jesus: A Debate (Santa Rosa, CA: Polebridge, 2001).
(обратно)
187
Перевод на английский язык взят из книги Stevan Davies, The Gospel of Thomas (Woodstock, VT: Skylight Paths, 2002).
(обратно)
188
Подробнее это положение рассматривается в моих комментариях в книге Miller, ed-, «She Apocalyptic Jesus», pp. 43–48.
(обратно)
189
Кроссан уверяет, что этот материал чрезвычайно важен для понимания исторического Иисуса, поскольку его подтверждают ранние независимые источники. См. его книгу The Historical Jesus, pp. 332–348.
(обратно)
190
Работая над данной книгой, я совместно с Кроссаном написал The Last Week (San Francisco: HarperSanFrancisco, 2006), а потому иногда пользуюсь в данной главе материалом из 6 и 8 глав названной книги.
(обратно)
191
Открытое несколько десятилетий назад, Евангелие Иуда было опубликовано в начале 2006 года. Более вероятно, оно создано во второй половине II века и отражает форму раннего христианства,
(обратно)
192
Более того, у Иоанна на этой трапезе не звучат так называемые установительные слова Трапезы Господней, или Евхаристии. Их приводят только синоптики и апостол Павел. Вместо этого за последней трапезой Иисус моет ноги ученикам и ведет с ними прощальную беседу (Ин 13–17).
(обратно)
193
Мк 14:22–25, Мф 26:26–29, Лк 22:17–20, а также у Павла, 1 Кор 11:23–26.
(обратно)
194
Иоанн говорит о «когорте» римских воинов (18:3) — это шестьсот человек! Когда же Иисус говорит им: «Я есмь», они все падают на землю (18:6). Что это значит? Это священный ужас? Поклонение? Затем они поднимаются и хватают Иисуса. Невозможно себе представить, что это реальная сцена, хотя она исполнена символизма. Иисус произносит священное имя Бога «Я есмь», и потому они падают на землю. Даже римские воины чувствуют присутствие священного в Иисусе — что не мешает им затем схватить его и казнить.
(обратно)
195
Любопытно, что Иоанн не говорит о суде или допросе в совете ночью накануне распятия или утром. Иоанн упоминает, что Иисус предстал перед первосвященником Каиафой и его тестем Анной (18:13, 24), но ничего не говорит о созыве заседания. Вместо этого у Иоанна совет собирается раньше, за несколько дней до пасхальной недели, и выносит решение о смерти Иисуса (11:45–53).
(обратно)
196
Только Иоанн приводит большой диалог между Пилатом и Иисусом, полный утонченной иронии (18:28–19:16). Пилат тут становится мальчиком на побегушках, который то бросается к иудейским властителям, то возвращается к Иисусу. Он задает свой знаменитый вопрос: «Что есть истина?» Ирония заключается в том, что в рамках богословия Иоанна Иисус есть Истина (14:6). Сама Истина стоит перед Пилатом, а он этого не понимает. В кульминационной сцене Пилат сажает Иисуса на судейское кресло (19:13, одно из возможных прочтений), и когда властитель выносит смертный приговор узнику, это становится судом над самим Пилатом.
(обратно)
197
Кроме того, если допустить, что тьма покрывала землю три часа, придется сделать вывод о глубоком неразумии жителей и вождей Иерусалима. Неужели они были настолько равнодушны, что не поняли значимости события? Как могли они не почувствовать ужас произошедшего и не пересмотреть его смысл?
(обратно)
198
Лк 23:34, 43, 46, Ин 19:26–27, 28, 30.
(обратно)
199
Roberta Bondi, Memories of God, (Nashville: Abingdon, 1993), p. 153–154.
(обратно)
200
Mark Dever, «Nothing but the Blood,» Christianity Today (May 2006): 29.
(обратно)
201
Dever, «Nothing but the Blood,» p. 33.
(обратно)
202
Более полное, но при том достаточно сжатое изложение этого вопроса см. в написанной мною совместно с Н.Т.Райтом книге The Meaning of Jesus: Two Visions, (San Francisco: HarperSanFrancisco, 1999), pp. 137–142; а также в моей книге The Heart of Christianity (San Francisco: HarperSanFrancisco, 2003), pp. 91–96.