Буревестник. Трилогия
Шрифт:
– -Если вы решили, как там - сплести наши судьбы - то сильно промахнулись, - равнодушно отозвался Асыл.
– Женюсь я только после убийства Сверхмозга.
– -Я тебя и не прошу жениться. Прошу по-на-блю-дать. Не ровен час - повесится, останемся без отличного псионика-врача, которого я почти перевербовал.
– -Мне показалось, что она и сама не прочь перевербоваться. Странно, так хлопотала вокруг брата, а теперь равнодушна.
– -Думаю как раз сейчас и страдает. И будет убиваться еще долго, - тут же возразил Лев.
– Встречал я и не такие выверты, но все же лучше подстраховаться. Поэтому и прошу понаблюдать за ней. Мало ли какие коники ее посетят завтра? Взбрыкнет, и останемся без военврача!
– -Не боитесь, что она взбрыкнет и убьет всех?
– -Не
– Что я, с псиониками не работал? У них у всех тварные тараканы в голове, похлеще чем у любого из нас, взбрыки и повороты настроения - легко, поменять решение - еще легче, зато если их пристроить к делу, то можно серьезно облегчить жизнь всем. Себе. Окружающим. Самому псионику.
– -А что гласят законы Федерации о псиониках?
– -Ничего не гласят. С натяжкой применима статья о генетических отклонениях, чем и воспользовались между Первой и Второй волной, о чем только что рассказывал. Ну и что, что не тебе? Тебе раньше рассказывал, должен помнить! Это я старенький генерал, мне можно и забывать, а ты - вона, молодой, здоровый и целый капитан, вся грудь в медалях, все девки завидуют и вешаются!
– -И все-таки, - прищурился Асыл, - вы вознамерились сплести наши судьбы. Зря.
– -У кого-то мания преследования и паранойя. Просто понаблюдай! Для моего хитрого плана - более чем достаточно!
Но капитан все равно не поверил генералу. И дал самому себе слово, что ближе, чем на 2 метра, к псионику-военврачу не подойдет. И плевать на планы Льва!
(А тем временем далеко на границе)
Группа тварей, тяжело и натужно высовывая языки, тащила бессознательное тело. Старший лейтенант Сафронова, несмотря на всю свою миниатюрность и хрупкость, порядком измотала тварей, не приспособленных таскать человеческие тела. Разрывать людей, грызть, кусать, сражаться - твари умели, а таскать людей, да так, чтобы не повредить, не получалось. Но Повелитель приказал - что может быть важнее? Будь на месте тварей люди, сейчас раздавались бы усталые стоны, матюги в адрес начальства, пожелания сдохнуть всем, кто придумал такую идиотскую затею и много-много других, "ласковых" слов. Но твари молчали, напряженно пытаясь отдышаться. За их спинами остался долгий и напряженный путь на пределе сил, по перевалам, ледникам и камням. Чон-Кемин пришлось проходить в верховьях, где не было бурного течения. И теперь, формально, твари были на своей земле. Если бы им было знакомо понятие "граница", они бы, конечно, врыли столбы и поставили заставы. Но в мире тварей все выражалось немного проще: за реку только по воле Повелителя!
Бывали и отступники. Уходили за реку и не возвращались. Если возвращались - их били и убивали. Но таких отступников мало - один из ста, остальные твари покорны воле Повелителя! Могучий и бесстрашный Повелитель дарует всем вкусное мясо и сочную траву, а взамен указывает на врагов. Враги Повелителя и раньше были врагами тварей, но только Повелители смогли добиться первых побед. И теперь враги трепещут повсюду! Они принесут Врага Повелителя, и тот поблагодарит их, даст вкусного мяса и толстую самку, и потом Повелитель съест своего врага. Так думали твари, напряженно дыша и не оглядываясь за спину. Они знали - погони нет, и не было. Враги Повелителя пошли по ложному следу, и убили нескольких, но не смогли освободить свою самку. Теперь смелые и бесстрашные бойцы принесут ее Повелителю! И будет пир!
Сменная четверка подхватила тело старшего лейтенанта, замотанное в подобие ткани. Четверка схватила углы ткани зубами, сжала. Было бы лучше, если бы с ними был хотя бы один Хвататель, те могли таскать людей просто так. Но Хвататели остались там, за речкой. Враги Повелителя убивали Хватателей в первую очередь. Теперь слугам Повелителя приходится тащить тело Врага очень неудобным способом. Велика мудрость Повелителя, он предусмотрел и такое! Скоро будет логово собратьев, они помогут, подадут сигнал, накормят и напоят. И еще немного, и потом долгий путь вокруг большой воды, и они придут
Планы Мозга продолжали претворяться в жизнь.
Глава 4
19 апреля 2306 года. Форпост 99. Медпункт.
Спартак купался в океане блаженства. И в прямом, и в переносном смысле. Ему казалось, что он плывет куда-то под водой, счастье окутывает его со всех сторон, и вечность, улыбаясь, смотрит сверху. Дыхание под водой кажется естественным, неотъемлемой частью организма, некогда потерянной, но теперь снова найденной в этом раю. Тело Спартака невесомо, тело плавно скользит вперед и вперед, навстречу еще большему счастью. И вот, в какой-то момент вечность сверху зовет, зовет. "Спартак, Спартаааааак", маняще и чарующе выводит вечность, и Спартак мчится вверх, не в силах устоять перед зовом. Он выныривает из океана и...
обнаруживает, что находится в медпункте форпоста 99. Снайперу хорошо, он любит всех окружающих, и этого лысого старичка, и этого маленького недовольного сержанта, и эту медсестру с восхитительными формами, и даже врача, строгую женщину с усталым взором. Спартак любит всех, ему кажется, что все эти люди должны последовать за ним в океан счастья и познать истинное блаженство.
– -Вот это номер, - прокомментировал Дюша, когда Спартак с идиотской улыбкой вцепился сержанту в рукав камуфляжной формы.
– Какая-то странная реакция на психоподавители, первый раз такое вижу!
– -Думаю, наш уважаемый военврач воздействовала на пациента напрямую, - высказался Лев.
– Были причины?
– -Да, товарищ генерал. Физическое лечение протекает нормально, но, к сожалению, следы на коже останутся навсегда, если бы удалось обработать в первые два часа, даже шрамов не осталось бы. Внутри пациент уверенно идет к полному выздоровлению, кости, мышцы срастаются, и после еще пары сеансов, можно прекращать воздействие, дальше организм сам справится. К сожалению, моему глубокому сожалению, некоторые вещи невозможно лечить, не затрагивая мозг. Даже не мозг, а не знаю, как сказать. Эмоции, чувства, реакции, сцепленные с телом. Приходится проходить через все это вместе с пациентом.
Екатерина замолчала, то ли перепроживая те ощущения, то ли собираясь с мыслями. Спартак пускал слюну и тянул Дюшу за рукав. Сержант делал вид, что его здесь нет, Алина же молча сострадала. Только Лев, как всегда, взирал на происходящее с ноткой любопытства и неким прищуром, как будто Спартак - слюнявый идиот отлично вписывался в один из хитрых планов лысого генерала.
– -Так вот, - продолжила военврач, собравшись с мыслями.
– Моменты атаки тварей и потери старшего лейтенанта Сафроновой слились у пациента в единый неразрывный сплав. Не приведи я его в крайне восторженное состояние перед пробуждением, сейчас Спартак бы уже разбил себе голову о стену. Или выскочил в окно и побежал топиться в озере. Откусил язык. Или еще чего придумал. Кто не хочет жить - всегда найдет способ умереть.
– -О, как!
– покрутил головой Лев.
– И с этим можно что-то сделать?
– -Можно, но расцепить связку "Лиза и твари" уже не в моих силах. Максимум - можно повернуть Спартака в сторону, которую Прежние называли: "Бороться и искать! Найти и не сдаваться!"
– -Хммм, - почесал лысину генерал, - а будет ли он адекватен в ходе поисков? Или как говорили те же Прежние: "бросится в одиночку на тысячу тварей, прорубая путь к любимой?"
– -Скажем так, такой поворот сделает его немного неадекватным на ближайшие три месяца после... операции. Затем он либо осознает все, с непонятным результатом, либо операцию можно повторить. Но итог всегда будет один и тот же. Спартак должен сам, без внешнего воздействия осознать, принять и обдумать произошедшее. Без этого он до конца жизни будет слегка... неадекватен.