Буря над Колдуном. Испытание в Иноземье. Добыча Предтечи
Шрифт:
«Я попробую. Но здесь очень трудно поддерживать мысле–связь: эти колебания…»
Зианта сосредоточенно начала обдумывать возникшую проблему. Девушка получила неплохую теоретическую и практическую подготовку под руководством Огана, но тогда вокруг были устройства, которые помогали ей и осуществляли экранирование; здесь же, за пределами стен виллы Ясы на Корваре, подобное вмешательство будет в тот же миг засечено детекторами, а затем сенситива легко обнаружить по оставшимся следам потока психо–энергии, после чего любого ждёт страшное наказание — стирание памяти.
Девушка ещё раз осторожно прозондировала
Медленно, осторожно Зианта собирала мысли для офицера: Зуха М’Туран уже знает о произошедшем этой ночью — это часть сложного, тщательно продуманного плана, лишь благодаря случайности офицер оказался вовлечён в него, и его ждёт только благодарность, если он ничего не станет делать, что могло бы разрушить его.
«Превосходно! — ободряюще похвалил девушку Туран. — А теперь — воздействуй на него, а я поддержу».
Словно повторяя заученный урок, Зианта сосредоточила всю свою мысленную силу на мозгу человека, сидевшего рядом с Тураном, передавая образ Зухи и свои мысли; дважды ей казалось, что она добивалась полного совмещения в единое целое их сознаний. А потом, обессиленная после всех перипетий этой ночи, она откинулась на сидение, не в силах пошевелить даже пальцем.
Её охватила слабость, словно морскими волнами унося силу и решимость, закрутило в водовороте, а потом — лишь опустошённость, тупая и безразличная опустошённость, и девушка не могла даже знать, успешно ли она завершила то, что хотел от неё Туран.
Теперь они ехали по улицам Сингакока. Сквозь пелену дождя можно было различить огни города и пешеходов, что воскрешало в её памяти лишь старые страхи Винтры и былую ненависть; Зианта с трудом сдерживала себя, чтобы не дать проявиться своей второй, глубоко спрятанной сейчас личности: она то Винтра, то Зианта — и до смерти устала от этой раздвоенности.
Машина свернула на более тихую боковую улочку, где, разделённые стенами, стояли отдельные дома: Дорога Лордов, ведущая к находившемуся уже совсем недалеко дворцу Турана.
У ворот автомобиль остановился, а затем показались стражники и посветили фонарём внутрь машины. Когда луч осветил Турана, раздался приглушённый вскрик.
— Впусти нас! — в голосе Турана прозвучало нетерпение, словно к его раздражению прибавилась досада на эту секундную заминку.
— Лорд Командор… — стражник запнулся, поражённый до ужаса.
— Я что, должен ждать у ворот своего дворца? — нетерпеливо бросил Туран. — Открывай ворота!
Стражник отпрыгнул, а затем ворота распахнулись, они проехали вперёд и очутились на аллее посреди густой растительности, сквозь которую невозможно было ничего разглядеть. Автомобиль въехал в этот туннель, и через несколько секунд замер перед лестницей, ведущей в дом.
Вылезая из машины, Зианта оступилась: она так устала, что ей показалось, что никогда она не преодолеет эту лестницу. Но рядом оказался Туран, поддержавший девушку за руку. Один из солдат поторопился вперёд и постучал в дверь.
Едва они подошли, как та медленно отворилась и зажглись огни.
— Кто осмелился беспокоить Первую Леди Дома Турана на третий день траура?.. — начал было надменно вопрошать мужчина, но потом замолк с отвисшей челюстью, пялясь на Турана.
— Ты что, Дакстер, так и будешь держать нас снаружи под дождём? Или мне брошен вызов под стенами собственного дома? — вне всякого сомнения спутник Зианты решил: если уж играть свою роль, то напропалую, только вот пройдёт ли этот номер, сейчас невозможно было сказать.
Привратник попятился, не отрывая взгляда от фигуры Турана, с побелевшим лицом, подняв руку, словно чтобы отмахнуться от призрака, угрожавшего ему каким–то сверхъестественным образом.
— Лорд Командор Туран!
— Да, Туран, — он посмотрел в холл. — Третий день траура закончился. Пусть прислуга узнает об этом.
— Лорд Командор! — Дакстер отодвинулся ещё подальше. — Вы же… вы же…
— Умер? Нет, Дакстер, не умер. Разве мертвецы ходят, разговаривают, возвращаются домой, к своей семье? И где же Первая Леди? Пусть и она узнает, что теперь не нужно соблюдать траур.
— Да. Лорд Командор…
— И проследи, чтобы с соответствующим гостеприимством были приняты эти солдаты и офицер. Они помогли нам добраться домой в эту бушующую ночь.
Скинув с плеч кожаную накидку, он повернулся к солдату, который отдал ему плащ.
— Боевой соратник — так назвался ты — теперь ты имеешь право быть и другом: ты помог нам в более суровых испытаниях, чем война, более страшной битве, чем можешь даже догадываться.
Солдат вознёс вверх руку, отдавая салют.
— Лорд Командор, для меня честь — служить вам. Не сомневайтесь — стоит вам только позвать меня, как я тут же откликнусь на ваш зов!
Зианте всё это казалось каким–то представлением с не очень занимательным сюжетом, подобном тем, что она во множестве видела на Корваре по трёхмерному телевидению. Если она вскоре не отдохнёт и не восстановит свои силы, то просто рухнет на пол.
— Мы идём ко мне, — Туран продолжал отдавать приказания. — Принеси нам еды и вина: мы очень проголодались и нас мучит жажда, Дакстер.
Зианта ещё запомнила, как они начали подниматься по лестнице, вернее, это Туран тащил её вверх ступеньку за ступенькой, но всё оставшееся — подёрнуто туманом, за исключением небольшого отрывка, когда она лежала на широкой постели, и Туран приставил к её губам какую–то бутылку с узким горлышком, из которой полилась горячая ароматная жидкость. Подавившись сперва, девушка снова и снова жадно глотала напиток, согревавший её продрогшее тело, но от которого она стала ещё более апатичной: глаза закрылись, а тело превратилось в один ноющий комок боли.
Жарко… слишком жарко. Девушка медленно открыла глаза: на потолке неиствовали краски, которые, когда она сфокусировала взгляд, стали приобретать очертания фигур, подобных которым она не видела прежде: странные животные — если только это вообще животные, — а может, это растения? Нет, это не комната на вилле Ясы, это…
Прилагая неимоверные усилия, Зианта повернула голову и огляделась. Она лежала на широкой постели, по краям которой стояли четыре столба, которые оплетали, похоже, живые вьющиеся растения со цветками кремового цвета, кончики лепестков принимали розоватый оттенок. А дальше — стена, также изукрашенная картинами и металлическими пластинами.