Буря ведьмы

Клеменс Джеймс

— Ты знаешь, кто поджег лес! ?

— О, да... Да... — Вайрани уставилась в побагровевшее лицо Бетты. — Она идет сюда и не одна! Я видела фургон! — Вайрани заставила свои плечи вздрогнуть. — Они уничтожают все на своем пути.

— Но кто это?

Вайрани выпрямилась в подушках и пронзительно взвизгнула:

— Убийцы! Убийцы! Пожиратели детей! Не люди — звери!

Глаза Бетты наполнились гневом, губы побелели.

— Наши старейшины предупреждали, что этот лес полон зла, что в нем царствуют отрава и страшные твари. Но посланные вернулись оттуда и сообщили, что эти пауки не трогают лугов, вот уже четвертый день они висят лишь на деревьях, избегая прямого света Солнца. Но теперь... Сладчайшая Матерь! Если ты говоришь правду, то опасность грозит и нам, и огонь возвещает ее! — Бетта вырвала руку и встала. — Я должна предупредить остальных. Чудовища здесь не пройдут!

Вайрани спокойно наблюдала, как Бетта выбежала из шалаша, поднимая повсюду тревогу.

— Нет, не пройдут, — эхом повторила она, потирая свой огромный живот, и на губах ее заиграла ядовитая паучья улыбка. — Нет, убийцы ее детей не минуют этих холмов.

5

Магия истекала реками ледяного огня из раскрытой ладони Елены. Его синие язычки танцевали вокруг запястья свой бешеный танец. Пот заливал ей глаза, но девочка полностью сосредоточилась, стараясь полностью управлять магией. Да, Эррил уже научил ее всем основным действиям, благодаря тем простым урокам, которые он помнил из времен юности, когда он был вассалом Ордена. А сложные деяния оставались пока неподвластны ей.

Но то, чего она не умела теоретически, Елена наверстывала чувством, силой, желанием. Магия была тем, чему мало что или кто могли противостоять в этом мире. Как только она коснулась островка зеленого леса, листья его почернели и подернулись изморозью, стволы захрустели, как от мороза. Ставшие хрупкими вымороженные корни вылезали на поверхность и ломались, отчего падали их хозяева — старые дубы и мощные клены. Даже страшная паутина превращалась в ледяное кружево, звенящее при малейшем дуновении ветерка.

Над лесом поднялось облако холодного тумана и понеслось по дымному небу, уничтожая все на своем пути. Магия уничтожала лес еще мощнее, чем огонь. Так два огня, близнецы и противники, соединили свои усилия, очищая проход. Елена смотрела на то, как белый туман соединился в небе с черным дымом, и вспомнила, что пора остановить действие магии. Занимаясь с Эррилом, она уже поняла, что характер ее магии зависит от света, который ее обновляет. Солнечный свет давал ей власть над красным огнем, а лунный — над ледяным и морозным. Казалось, магия отражает один и тот же дух, ее собственную двойственность — ведьмы и женщины.

В небе над головой Елены, там, где встретились дым и туман, началось волнение, словно две стороны оспаривали друг у друга поле битвы. Рядом стучали, как кости скелетов, покрытые толстой коркой льда листья. Само небо стонало и ярилось.

И буря, отражаясь в небесах, кипела в самой груди Елены. Магия пела в крови, прося присоединиться к войне, идущей наверху. Сердце стучало от наслаждения разрушением. Девочка боролась с этим соблазном изо всех сил, как дым боролся с туманом, но ведьма в ней торжествовала и пела от гармонии магии, находящей упоение в треске ледяного огня и вое ветров.

Елена сузила глаза, оторвалась от неба и заставила душу вернуться к себе, сосредоточившись на своем дыхании. Теперь она полностью ощущала свое тело, все его жилы и вены, суставы и кости. Она чувствовала усталость бедер после целого дня езды верхом, чувствовала, как саднит свежий порез на большом пальце, как плечо ее царапает ветка, как сладко ноют бугорки ее недавно зародившихся грудей. Она была больше, чем просто вместилище магии — она была женщиной, — и магии ей становилось мало.

— Елена, ты уничтожишь больше, чем надо, — привел ее в себя знакомый голос. — Возвращайся. — Это был Эррил, по-прежнему сидевший верхом на своей кобыле неподалеку от нее.

Елена слегка наклонила голову и совсем закрыла глаза. Теперь действительно не время упиваться красотами магии. Она медленно сжала кулак поднятой руки. Пальцы, казалось, промерзли до самых костей. На мгновение девочке даже показалось, что сейчас они хрустнут и отвалятся, как древесные ветви, но мало-помалу они послушно сложились и замкнули холодный огонь внутри себя. Остатки магии еще взывали внутри ее тела о продолжении, и рука дрожала. «Еще! — Пела кровь. — Вкуси меня в полную силу!» И один палец снова начал медленно разгибаться.

— Нет! — снова послышался сбоку жесткий голос, но на сей раз это был не голос старого воина Стендая — это был ее собственный голос, прозвучавший уверенно и въяви. Елена стиснула кулак крепче, чувствуя, что в нем бьется ее собственное сердце. И тогда она заставила его биться ровнее и реже, и, не открывая глаз, уже поняла, что пламя в руке угасло, превратившись в привычное пятно. Она устало опустила руку к бедру.

— Сладчайшая Матерь, дитя! — Послышался голос Крала, гарцевавшего рядом с ней на своем сталионе [1] . — Вы только гляньте!

1

Распространенное в рыцарских романах название крупного боевого коня. — Прим. переводчика.

Девушка открыла глаза и в первый раз воочию увидела сотворенное ею. Овраг внизу лежал в густом слое инея, каждая ветка, каждый ствол и лист были похоронены в хрустальной могиле. Между ними тянулись тысячи ледяных нитей и тысячи таких же нитей, выросших из земли, наклонялись в сторону от Елены, словно подавшись под сильным ветром.

Пока Елена смотрела на дело своих рук, небо местами освободилось от дыма, и все увидели пронзительные лучи позднего закатного солнца, падавшие на уничтоженный овраг. И там, где они плавили лед, вспыхивали сотни крошечных радуг. На какое-то время овраг превратился в видение дивного сна — леса изо льда и света.

— Как красиво, — тихо сказала Нилен. — Словно сама лесная песнь обрела плоть и форму.

Елена с трудом оторвала глаза от алмазного леса. Как обманчиво спряталась смерть за красотой! Горячие слезы хлынули по ее замерзшим щекам. Нет, смерть не должна быть такой прекрасной.

— Что случилось? — тут же подъехал к ней Эррил. — Ты в порядке?

Елена покачала головой, поднеся к лицу правую руку. Теперь на пальце не было видно даже крошечной ранки, она исчезла без шрама. Однако рука изменилась: магия исчерпала пока свои силы, и вместо яркого пятна ладонь теперь лишь слабо отливала розовым, словно чуть обожженная солнцем. Уничтожение оврага вытянуло из нее почти всю магию, оставив от силы лишь след, намек, воспоминание. Она показала руку Эррилу.