Буря Жнеца
Шрифт:
Глина сохраняет дерево (по крайней мере, пока покрывает его целиком), так что невозможно сказать, как давно построены странные конструкции. Единственные указания на древность – найденные предметы: они все медные или бронзовые. Это не оружие, какое иногда находят в курганах; если это инструменты, то предназначенные для давно забытых ремесел. Ни один приглашенный Раутосом рабочий не смог понять назначение инструментов – они не похожи на современные, не для обработки дерева или камня, не для приготовления пищи…
Раутос подобрал один и осмотрел. В сотый раз. Бронзовая отливка – отчетливо видны следы формы –
– Венит, – сказал он, – мы составили карту, показывающую, в каких именно местах сада найдены предметы?
– Да, хозяин, за немногими исключениями. Вы ее уже изучали неделю назад.
– Да ну? Хорошо. Сегодня расстели ее еще раз на столе в библиотеке.
Тут они повернули головы: со стороны дверцы, ведущей в левое крыло дома, подошла стражница. Она встала в десяти шагах от Раутоса, поклонилась. – Хозяин, послание от Блюстителя Кароса Инвиктада.
– Очень хорошо, – рассеянно ответил Раутос. – Я просмотрю немедленно. Посланец ожидает ответа?
– Да, хозяин. Он во дворе.
– Проследи, чтобы он отдохнул.
Стражница поклонилась и ушла.
– Венит, полагаю, ты должен подготовиться к поездке.
– Хозяин?
– Блюститель наконец осознал степень угрозы.
Венит Сафад промолчал.
– Ты поедешь в город Дрену, – продолжал Раутос. Его глаза снова изучали таинственные сооружения на нижней террасе. – Совет требует особо подробного отчета о тамошних приготовлениях. К сожалению, деятельность фактора оказалась неудовлетворительной. Я требую полной конфиденциальности. Следует относиться к нависшей опасности со всей серьезностью.
Венит снова промолчал.
Раутос бросил взгляд на другой берег реки. Там скопились рыбацкие лодки, к причалам подходили два купеческих корабля. Один из них, под флагом семьи Эстеррикт, выглядел поврежденным. Пожар? Раутос отряхнул грязь с рук и направился к особняку; слуга двигался в шаге сзади.
– Интересно, что лежит под мостовой?
– Хозяин?
– Не обращай внимания, Венит. Я подумал вслух.
Утром лагерь Овл’дана был атакован двумя отрядами кавалерии Атрипреды Биветт. Две сотни умелых всадников Синей Розы принесли с собой ураган паники. Люди выскакивали из кожаных палаток; прибежавшие за миг до всадников дренийские боевые псы яростно сцепились со сворами овлийских овчарок и тягловых собак.
Овлы оказались не готовы к битве – мало кому удалось найти оружие, прежде чем уланы врезались в середину лагеря. Мигом началась резня, не щадившая ни детей, ни старцев. Почти все женщины бились рядом со своими мужьями, братьями и отцами. Родичи умирали, в последний раз смешивая кровь.
Вся стычка между летерийцами и овлами заняла пару сотен ударов сердца. Война трех собачьих стай оказалась продолжительнее, ибо хотя пастушьи псы были меньше и слабее нападавших, в ярости и злобности они им не уступали; а тягловые собаки, приученные тащить тележки летом и сани зимой, оказались достойными соперниками собакам дренской породы. Приученные убивать волков тягловые были куда сильнее боевых псов, и если бы всадники не начали сражать серых бестий ударами копий, победа была бы за ними. А так стая овлийских собак наконец распалась; немногие выжившие убежали на запад, в степи, за ними кинулись уцелевшие боевые псы, но хозяева отозвали их.
Пока одни всадники спешивались, чтобы убедиться – в живых ни осталось ни одного овла – другие начали собирать стада миридов и родаров, направляя их в ближайшую долину.
Атрипреда Биветт сидела на жеребце, стараясь успокоить животное, почуявшее столь густой в утреннем воздухе запах крови. Сзади нее неуклюже восседал в непривычном седле Брол Хандар, новый эдурский смотритель Дрены. Он следил, как летерийцы тщательно грабят лагерь, собирают оружие мертвецов и стягивают с них одежду. Овлы вплетают украшения – преимущественно золотые – в середину кос; летерийцам приходилось срезать волосы с кожей, чтобы обнаружить добычу. Впрочем, это надругательство было вызвано не простой необходимостью: многие копейщики – уланы украшали круглые щиты кусками кожи с татуировками необычного стиля, разноцветными, зачастую с вшитыми золотыми нитями.
Собранные стада станут собственностью фактора Дрены, Летура Аникта. Брол Хандар смотрел, как мимо холма проходят тысячи миридов в густой черной шерсти, похожие сверху на шагающие булыжники; ему сразу стало ясно, что фактор стал еще богаче. Затем пошли более высокие родары, с длинными шеями и синими спинами; они почти панически махали длинными хвостами, когда бегающие по краям овчарки изображали нападение.
Атрипреда присвистнула сквозь зубы. – Где же человек фактора? Проклятые родары готовы разбежаться. Лейтенант! Прикажите пастухам отогнать собак. Скорее! – Она отстегнула и сняла шлем, положила на луку седла. Искоса глянула на Брола. – Вот так, Смотритель.
– Это и были овлы.
Она состроила гримасу и отвернулась. – По их понятиям, малая стоянка. Семьдесят взрослых.
– Но стадо большое.
Гримаса стала оскалом. – Раньше их было больше, Смотритель. Намного больше.
– Можно понять, что ваша компания вытеснения чужаков оказалась успешной.
– Не моя компания. – Она уловила напряжение в его взгляде и добавила: – Ну да, я командую экспедиционными силами, это так. Но приказы исходят от фактора. И, собственно говоря, овлы здесь не чужаки.
– Фактор говорит иное.
– Летур Аникт высоко сидит в Совете Вольности.
Брол Хандар внимательно поглядел на женщину, прежде чем ответить: – Не все войны ведутся ради земель и богатств, Атрипреда.
– Не могу согласиться, Смотритель. Разве вы, Тисте Эдур, не напали преждевременно, почувствовав угрозу потери земель и ресурсов? Культурная ассимиляция, конец независимости. Я не сомневаюсь, – продолжала она, – что летерийцы желали уничтожить вашу цивилизацию, как мы уже поступили с Тартеналами и многими иными народами. Это была война экономическая.