Буря
Шрифт:
Но самым странным было то, что раньше она и не подозревала, сколько в ней страсти. В Лато она, конечно, иногда изнывала жаркими вечерами от желания. Но чаще всего приходила домой и падала без сил, чтобы забыться выстраданным сном на несколько часов и проснуться с желанием остаться в кровати. Этого она никогда себе не позволяла – вскакивала по первому звонку будильника. Быстро собиралась. И бежала на работу – ее уже ждали в доме исцеления. Она снова полностью выкладывалась, почти не делая перерывов и мечтая о коротком ночном забытьи.
Зато в доме Алкида ее график был размеренным и ленивым.
Сахана часто ловила себя на мысли, что жизнь в этом суровом месте была довольно приятна. Она проводила много времени в гостевом домике, который стал ее личным пространством. Сюда она принесла книги. В свободное время разобрала вещи с чердака и нашла там не мало интересных мелочей – статуэтку медведя из дерева, огромные бронзовые часы, очень красивую вазу из разноцветных прозрачных стекол, соединенных золотистым металлом, массивное кресло с высокой удобной спинкой. Все эти вещи она расположила в комнате на втором этаже, куда теперь часто уходила отдыхать, хоть и не уставала. В большом доме она, пожалуй, пользовалась только гардеробной, ночуя в спальне Алкида и так и не добравшись до щедро предоставленных ей комнат.
На юге женщина часто видела рабынь, как правило, занятых тяжелой работой. Она не знала, что творится в домах их владельцев за закрытыми дверями, но иногда эта завеса приоткрывалась, когда хозяева приводили женщин, чтобы излечить следы жестокого обращения. Она жила иначе – с ней считались, ее уважали.
Очнувшись в этом доме, она думала, что ее жизнь превратилась в ад. Она поверила, что в руках жестокого человека, который сломает ее. И теперь, когда это оказалось не так, она была благодарна. Каждый раз, когда Сахана вспоминала те минуты унижения и страха, она начинала ценить все, что происходило с ней теперь. Что, впрочем, не мешало ей мечтать о возвращении свободы. Умом она понимала, что все сложилось лучше, чем хорошо. Но смириться было как-то противоестественно. Должна ли она вообще была так легко сдаться, или нужно было пытаться бежать обратно в свой теплый и яркий мир из белоснежной пустыни?
Особенно тяжело было утром, когда Алкид надевал на нее ошейник, от этого все в ее душе переворачивалось. На некоторое время Сахана замыкалась в себе и ненавидела весь мир. Иногда она думала, что ему лучше не снимать с нее эту мерзость вовсе, так было бы проще. Но каждый вечер она просто мечтала о той минуте, когда замок откроется и с железным звоном этот ненавистный символ власти окажется в темном углу, до следующего утра.
Так незаметно
Зимние недели летели не менее стремительно, чем осенние.
Однажды Сахана как обычно была в своей клинике. Никто не нуждался в лекаре, и женщина коротала время с книгой и чашкой чая в удобном полукруглом кресле на кухне. Ее покой прервал звук открывающейся двери, она вышла встретить пациента, но в зале стоял Алкид, осматривая дом будто бы впервые.
— Тут все стало иначе, – сказал он, открывая объятия и этим жестом приглашая ее. Женщина подошла к нему и тут же утонула в его руках. – Я не смог ждать до вечера и пришел к тебе с новостями.
— Хорошо, что с новостями, – отозвалась Сахана, – я уже испугалась, что ты поранился или заболел.
— Нет, милая, но мне приятно, что ты можешь за меня испугаться, – Алкид прервался, чтобы поцеловать ее. – Я решил тебя немного порадовать и возможно расстроить. В целом у меня две новости для тебя – хорошая и сомнительная.
Сахана рассмеялась, надевая маску беззаботности, в то время как тревога и беспокойство свернулись тяжелым комком у нее на душе.
??????????????????????????
— Начни с хорошей.
— Ладно. Позади половина зимы. Работы сейчас немного. Погода установилась, ни метели, ни бурь не будет несколько дней. Так что завтра мы едем в горы. Айрина сказала, что ты каждый день смотришь на них с замиранием сердца. Я все подготовил, а сестра уже укладывает вещи и продукты. Тебе останется взять только то, что ты считаешь необходимым лично для себя. Выезжаем очень рано, чтобы с рассветом быть на месте и останемся там на ночь. Тебе должно понравиться – небольшой охотничий домик, лес, снег по пояс. Будем отгонять волков, топить печь, рассказывать истории и я покажу тебе подвесную дорогу – по ней можно быстро подняться на одну из вершин. Захватывающее место.
Сахана просто запрыгала от радости, не в силах сдержаться. Горы! Она поднимется на вершину, возможно, увидит оттуда северное море. Говорят, что в нем плавают огромные ледяные глыбы.
Позади была половина зимы и это тоже доставляло радость. За шесть месяцев Сахана привыкла к снегу, но все же ждала, когда он сойдет.
— А что с сомнительной новостью? – перешла она к тревожной теме.
Алкид молча вытащил из кармана серебряное ожерелье.
— Это. – сказал он, испытующе глядя на Сахану.
Она взяла ожерелье в руку, оно состояло из трех цепочек – тонкой, чуть толще и самой толстой с крупным кольцом в центре. Все они были почти одинаковой длины и выглядели изящными за счет колец разной формы и размера, на некоторых были узоры, некоторые сияли блестящими гранями. При этом ожерелье казалось весьма прочным.
На крупном кольце очень красивым узором было выгравировано имя Алкида.
— Красиво, – пораженно сказала женщина. – Почему новость сомнительная?
— Я знаю, что тебя смущает твой ошейник, – начал Алкид, – ты не хочешь его носить, я это вижу. Ты считаешь, что…