Буря
Шрифт:
Лекарь все же попыталась:
— Если с тобой происходит что-то, что тебе не нравится… – сказала она.
— Мне все нравится, я благодарна за эту крышу над головой. У меня есть одежда и еда, и злая Герда не заставляет меня постоянно работать по дому.
— Герда – это твоя мать?
— Золовка. – Элену передернуло. – Ужасная женщина и ее четверо детей просто бесята. Чтобы не происходило со мной здесь – это лучше, чем работать или помогать Герде, – девушка выразительно посмотрела на Лию, которую все еще принимала за Айрину.
— Скажешь Норману, что видела нас – пойдешь туда откуда пришла.
— Мне кажется, что она не врет, – задумчиво произнесла Сахана, печалясь, что не получилось учинить обыск и порыться в бумагах. Они вышли, и Лия снова щелкнула замком.
— Мне тоже показалось, что это мы ее напугали. Она не измученная девушка. Довольная, не такая грустная как я, пока Василь далеко.
— Уж не влюбилась ли ты? – захихикала Сахана, стараясь не шуметь в коридоре.
— Я не знаю, никогда не влюблялась раньше, – ответила ей Лия тихим шепотом. – В нем не магическая кровь, наверное, я не смогу его полюбить. А если здесь нет магов, то мне и не влюбиться. Мне просто страшно, что он один где-то там. Среди снега и холода. И в наших с ним покоях так тихо, – Лия открыла свою дверь и вслушалась в темноту. – Вечером он учит меня читать, и мы играем во всякие головоломки. Мне, оказывается, грустно без них, но совсем не хочется играть одной.
— Погоди, ты сказала, что не можешь полюбить человека с не магической кровью? – удивилась Сахана, вспоминая, что слышала подобное от нее раньше. Ей хотелось переубедить подругу.
— Магия хочет продолжаться, – сказала Лия. – Когда маги спят друг с другом, им сразу очень хорошо. Ждать ничего не надо. Они начинают любить, потому что магия хочет продолжаться. Сила каждого из них растет, когда они влюблены и близки, меняется и совершенствуется. У них рождаются одаренные дети, – черноволосая мечтательно и романтично улыбнулась, а потом почти скороговоркой добавила, –Надо переспать со всеми могущественными магами и выбрать, с кем лучше. Это и будет судьба.
Сахана посмотрела на нее в полном шоке.
— Я не понимаю тебя, – сказала она. – А если человек не имеет сил, но очень нравится?
— Не бывает, – отрезала Лия. – Говорить, дружить, но он как незначительный. Тронет – неприятно, душа не дернется. Магия не продолжится с таким, она оттолкнет.
— И тебе неприятно, когда Василь тебя целует? – спросила Сахана.
— Приятно, – удивленно заметила Лия. – Наверное, я больше не маг. Или очень слабая. Поэтому не отталкивает, – нашла объяснение она. – Была бы я сильной как раньше, пошла бы и забрала Василя домой.
Она шмыгнула носом.
— Ты очень сильная, – попыталась утешить ее Сахана, но Лия только часто задышала и скрылась за дверью.
Сахана медленно пошла в свое крыло. Усталость навалилась на нее, хотелось дойти до кровати и упасть. Женщина уже решила для себя, что ни за что не станет говорить с Алкидом сегодня. Она боялась услышать что-то такое, после чего ее налаженная жизнь рухнет. Пока были только догадки, она могла закрывать глаза на некоторые вещи и отрицать те выводы, к которым почти пришла.
Остановившись перед дверью в покои, Сахана не спешила ее открывать. Сколько раз Алкид прижимал ее к этой двери, чтобы поцеловать перед тем, как войти.
Сахана ушла в гардеробную и еще раз за вечер переоделась – выбрала бледно-розовое платье ниже колен. У него было серьезное преимущество перед остальными – комфорт, мягкость и тепло. Усталость не отступала, но ее победила муторная тревога. В таком состоянии Сахане было не усидеть на месте – она пошла бродить по пустым комнатам левого крыла, понимая, что их слишком много для двоих. Комнаты были безликими, в некоторых было очень холодно, коридор то сужался, то искривлялся, уже собираясь повернуть назад, Сахана вдруг увидела скромную лестницу наверх, это удивило ее, потому что третьего этажа в доме она не замечала. Чердак?
Поднявшись по отполированным темным ступеням, женщина оказалась в небольшой комнате. Мебели там не было, в углу лежали какие-то свернутые в рулоны коврики, кормушки и пара клеток для мелких птиц. Возможно, птицы прилетали сюда летом вить гнезда, или их здесь зачем-то держали.
В комнате было очень холодно – стекло на окне было самым обычным, хоть и двойным. Сахана выглянула в него и обомлела. Из окна было видно только одинокий фонарь над парадной дверью. На него, вероятно и ориентировался Алкид, когда вел их из клиники. Окна дома тоже давали немного света и можно было отчетливо разобрать бешеные снежные волны, которые туда-сюда швырял безумный ветер. Это было немного похоже на море, и не похоже ни на что. Сугробы выросли и затянули ровной гладью дорожку к крыльцу и кусты. Вероятно, дверь не зря открывается вовнутрь – иначе не выйти. А вот дальше начиналась такая тьма, будто бы мир заканчивался за ореолом силы фонаря. Тьма, пустота и вой бури – вот и все, что есть там, куда больше не проникает свет.
Дух женщины захватило от этого зрелища, и она с внезапной болью подумала, что полюбила снег. Полюбила эту землю с ее бешеными ветрами, Айрину, Лию… Алкида. Больше всего – именно его. Он, вьюга, метели, серебряные россыпи снежинок – все это вызывало всплеск эмоций – радость, страх, возбуждение, любовь, печаль, восхищение, счастье...
Порыв ветра ударил в стекло снежинками. Стекло выдержало, но рама пропустила еще ледяного воздуха. Холод в комнатке стал нестерпимым. Как ни хотела бы Сахана еще немного полюбоваться этой красотой, без одеяла или пледа это желание быстро сошло на нет. Ступени слегка скрипнули под ее небольшим весом и через пару минут она прыгнула на свою постель – там было достаточно одеял и пледов, чтобы зарыться в них с головой.