Бусы

Дорогие друзья!

Я всё-таки решилась издать книгу своих произведений. Человек – существо социальное, от этого все проблемы и радости, хочется делиться мыслями, чувствами, настроением.

Я вовсе не возомнила себя большим литератором, но, может быть, у меня получится через страницы книги стать вашим единомышленником или собеседником. Может быть, мне удастся поднять вам настроение, а грусти придать вкус вишневого варенья с кусочками манго.

Буду нескончаемо рада, если рассказы найдут отклик в вашей душе, а стихи прозвучат приятной мелодией.

Завороженная золотыми деревьями, ярко выделяющимися на фоне тёмного, практически свинцового неба, я припарковалась, вышла из машины и зашагала по тротуару, усеянному опавшими листьями. Они успокаивающе шуршали под ногами, и их шорох напоминал мне шелест страниц интересного романа. Захваченная невольной ассоциацией, моя мысль понеслась дальше, я уже с трудом улавливала ее витиеватую цепочку,

Удивившись ходу мыслей, я остановилась, чтобы осознать, откуда, зачем и почему. Недоумение быстро прошло, так как всё стало вполне понятно и объяснимо: октябрь, осенние листья, первый гербарий, урок биологии, день учителя, Галина Григорьевна Топорова. Великолепное сочетание имени, отчества и фамилии. Учитель биологии, легенда нашей школы, удивительный человек!

Ее уроки сложно передать словами. Что мы, ученики, только не вытворяли эти сорок пять минут в кабинете на третьем этаже! В буквальном смысле стояли на головах. В наших дневниках напротив записи «биология» красовались двойки. Смысл темы урока понять было невозможно по двум причинам: ужасный шум в классе и отсутствие связи в предложениях учителя. Особо «старательные» конспектировали каждую фразу педагога, а потом на перемене зачитывали получившуюся «лекцию», закатываясь до колик в животе и икоты. Получалось весело:

– Иванов, попрошу, пожалуйста. Вопрос… Маша, сядь, что ты встала?

– Галина Григорьевна, это элементарно! Маша встала, потому что у нее шило в одном месте!

– Иванов, сядь! Два!

– Галина Григорьевна! Вы спросили, я ответил! За что два?

– Попрошу, пожалуйста… сядь. Иванов. Встань, вопрос…

– Тоже мне нашли ваньку-встаньку! Может, мне лечь? Смотрите, как я умею…

– Попрошу, пожалуйста. Иванов, сядь на место!

– Маша, два! Перепелица, строение клетки?

– Нуууу…

– Садись. Дневник. Два! Попрошу, пожалуйста.

– Вы мне ответить не даете.

– Отвечать надо было вчера. Ставлю двойку!

– Кому?

– Всему классу.

Биологию мы любили всей душой! Из класса выходили воодушевленные, осипшие, взбудораженные и счастливые.

Галина Григорьевна вела биологию в каждом классе нашей школы, ее знали все учащиеся пятых тире десятых классов. Она жила недалеко от тогда еще моего дома, и я часто наблюдала, как мальчишки не ленились пробежать лишний квартал, только бы успеть поприветствовать учителя, перед тем как она зайдет в подъезд хрущевской пятиэтажки. И приветствовали они ее громко, во всю мощь своих легких, зычно и звонко кричали и без того звенящее:

– Галина Григорьевна! Здравствуйте! Как себя чувствуете? Смотрите не болейте!

Она же в ответ улыбалась, качала головой и, по-моему, очень счастливая, исчезала в темноте дверного проема.

Галину Григорьевну любили за то, что ее уроки были самыми сумасшедшими и веселыми. На этих уроках можно было беспрепятственно сидеть где хочешь, а не там, куда посадил классный руководитель. Можно было выяснить наконец, нравишься ты тому самому мальчишке или он влюблен в твою подругу. Везло, когда биология в расписании стояла первым уроком и можно было успеть сделать невыполненную домашку.

Всё омрачали лабораторные работы. Делать их всё-таки приходилось. Галина Григорьевна тетради проверяла придирчиво и дотошно, но для таких случаев в классе всегда находились умники, готовившиеся в медицинский институт и считавшие честью курировать весь класс. Она проработала в школе достаточно долго, выпустила немало учеников, среди которых были даже поступившие в медицинский. Как это им удалось, мне, честно скажу, непонятно, хотя именно эти счастливчики отзывались о ней как об очень знающем и эрудированном биологе. Не думаю, чтобы кто-нибудь из учеников других школ мог похвастаться таким учителем.

Годы пролетают быстро, многое забывается, иной раз не вспомнишь одноклассника, с которым учился не один год – то ли так изменился, то ли память подводит. Но на встрече выпускников Галину Григорьевну вспоминают все. И у каждого, посещавшего ее уроки в ушедшие в историю дни, лицо сначала освещается улыбкой, а затем начинают подрагивать плечи в тихом смехе от нахлынувших воспоминаний:

– А помнишь, как она говорила?

– А двойки! У меня в дневнике стояло 222!

– Что?! Слабак! В восьмом я поставил рекорд: 2222 за один урок! Только не понимаю, откуда взялась четверка в аттестате?