Бяка
Шрифт:
— Бяка! — сказала она, прикладывая руку к обнаженной груди.
— Денис, — прошипел рыбак, присвистывая на последнюю букву.
Красавица улыбнулась во весь рот. Ни дать ни взять — дурочка! Да еще и имечко подходящее.
Ну, хороша же, чертовка: румяное личико, с россыпью мелких веснушек, искристые зеленые глаза, губы — маков цвет.
Де… — попыталась она выговорить его имя.
Тут Дениска опешил. Его глаза не верили происходящему. Но развидеть это было уже нельзя.
У Бяки вместо ног имелся огромный хвост. Большие зеркальные чешуйки переливались всеми цветами
Дениска машинально коснулся хвоста рукой.
— Бя, — продолжила беседу русалка. (А это была именно она). Других слов она не знала.
Дениска в этот момент считал слова лишними. Не стоит говорить, когда и так все ясно. Он понял, что влюбился с первого взгляда. Только как быть, ведь у него нет хвоста?
Русалка распознала его тоску, по ее фарфоровой щечке соскользнула хрустальная слеза. К своему великому сожалению, этот задумчивый мужчина запал в ее сердце.
Она видела людей прежде, боялась их, зная, что они несут гибель. В Дениске не было ничего страшного, злого, в его душе была лишь огромная боль и пустота.
Она умела читать мысли. В данную минуту, спасенный ею мужчина, мечтал о ее любви. Красивая история со счастливым концом.
Единственное препятствие — ноги. Вот, если бы она могла?
Шанс все же есть.
Наивная, не познавшая горечи обмана, Бяка решила броситься в пучину чувств. Это было ее первое пылкое влечение.
Но, готов ли он ради нее пойти на жертву?
— Бя, — махнула она рукой, чтобы Дениска шел прочь.
Он удивленно вскинул бровь, отрицательно покачал головой. Он не уйдет, не оставит ее.
Бяка повторила жест.
Дениска нехотя удалялся, то и дело, оглядываясь, до тех пор, пока русалка не скрылась среди зарослей камыша.
Старинный обряд — таинство не для слабонервных. Сегодня речная тихая заводь услышит страшные крики боли разрываемого надвое хвоста.
Горькая отрава свинцом впилась в горло. Бяка едва сдержала рвотные позывы, но бутыль осушила до дна. В тот же миг, острыми лезвиями наполнилось нутро, зажгло тысячей полыхающих огней. Бяка корчилась на берегу, извивалась ужом, обдирая нежную кожу до крови о коряги. За далекие сотни километров раздался ее истошный вопль.
Красивый хвост, ее гордость, закровил. Крупный плавник разорвался посередине, превращаясь в пару ступней с маленьким аккуратными пальчиками. О чудо! Бяка вместе с огромной болью испытала радостное волнение.
Она рождалась вновь. Все муки рождения, прихода в новую жизнь, сравнимы лишь с пытками ада.
До самой утренней зари Бяка испускала стоны и крики, распугивающие окрест всю живность.
После того, как она оторвала от себя последнюю чешуйку, появилась возможность охладить свое тело в струях ледяной реки, омыть от запекшейся крови.
У нее теперь были ножки. Замечательные, но совсем непослушные. Бяка должна была учиться ходить заново, ведь раньше ей не приходилось этого делать. Права была старая ведьма с торфяного болота, каждый шаг давался сквозь стиснутые зубы. Сотни острых игл впивались в ступни, едва она касалась ими земли.
«Помни, назад дороги не будет!» — вещала злобная старуха.
Бяка
Обретя человеческую жизнь, Бяка навсегда распрощалась с элементарными прежде умениями речной русалки. Она не могла слышать, о чем шепчутся раки, что обсуждают жуки — плавунцы, даже кряканье уток слышалось по-иному. Перестала быть частью родного когда-то сообщества. Колдовские умения, присущие ей с детства, ушли прочь.
Дениска провел беспокойную ночь. Мучился, думал. Он не представлял свою жизнь без прекрасной русалки, даже если она околдовала его, и это было действие чар.
Лишь рассвело, он мчался, не чуя ног, к речному омуту. Спешил, продираясь сквозь густые заросли прибрежного камыша.
— Бяка! — что есть мочи закричал он.
— Де! — отозвалась она.
Тихо, но он услышал, двинулся на звук и обомлел. Шатаясь и спотыкаясь. Бяка шла ему на встречу на своих двоих.
Дениска разрыдался от счастья, сжимая в объятиях свою возлюбленную. Для большой любви нет преград, времён и расстояний. Он так ждал ее — единственную, неповторимую и наконец, обрел. Ради этого стоило и подождать. Сейчас судьба вознаградила его с лихвой. Русалка? Ну и пусть! Никакое она не мифическое существо — плод воображения, а реальная прекрасная женщина: теплая, живая.
А главное, что стало понятным для Дениски: Бяка питает к нему взаимную любовь. Это читалось в ее искренних, лишенных притворства глазах.
Зажили они, любуясь друг на друга. Первое время Дениска боялся засыпать, думая, что она может исчезнуть. Трогательные, светлые чувства заполняли все их сознание, затмевали все вокруг.
Холодная холостяцкая постель согрелась от жара сплетенных в страсти тел. Горячим поцелуям не было конца. До тех самых пор, пока…
Хозяйка из Бяки не получилась. Не умела она простых бабских дел выполнять: ни готовить, ни стирать, ни шить. У них на реке, курсов домоводства не было. Ели рыбу в сыром виде, да водой ключевой запивали. А в одежде и вовсе не нуждались. К человеческой жизни вовсе не приспособленная.
Дениска все домашние дела на себя взвалил. Бяка старалась, как могла, но все попытки заканчивались неудачей. Посуду стала мыть — чашки, тарелки все на пол и разбила; щи сварила — пересолила, есть невозможно; постирала — вещь можно выкинуть и так далее. Беда, да и только! Для Бяки каждый день — потрясение.
Дениска огорчался, бурчал, что-то внутри себя, после остывал, надеялся, что со временем все наладится.
Не выдержал он другого испытания. Злопыхатели. Где это видано, жил мужик, почитай сорок лет, и вдруг обабился. Не какую ни будь селянку взял, вдовицу там с детками, или разведенку, а незнакомую, чужую молчунью. Слышали, как она иногда свое «Бя!» говорит, смекнули, что дело нечисто — немтырь.