Был ли А. Д. Меншиков грамотным?
Шрифт:
Не служит бесспорным доказательством умения Меншикова читать и его обширная библиотека, укомплектованная книгами из различных областей знаний. Ю. А. Самарин, проявляя осторожность, пишет: «Возможно, что некоторые из них (книг библиотеки. — Н. П.) все же читались самим А. Д. Меншиковым, поскольку широко распространенное мнение о его неграмотности не получило пока в науке ни окончательного подтверждения, ни основательного опровержения». (Самарин Ю. А. А. Д. Меншиков и Санкт-Петербургская типография // Библиофил: люди, рукописи, книги, тайны и открытия, 2001, № 1, с. 45.)
Я готов согласиться с наблюдением Ю. А. Самарина, если он примет мое, диаметрально противоположное: возможно, не знавший грамоты А. Д. Меншиков пользовался услугами сплошь грамотных членов семьи, но, скорее всего, держал одного или двух библиотекарей, комплектовавших библиотеку и зачитывавших ему интересовавшие его тексты.
Вторая, более обширная часть монографии Ю. Н. Беспятых посвящена происхождению А. Д. Меншикова. Был ли он пирожником, простолюдином, человеком, как тогда говорили, подлородным или происходил из знатной семьи?
Положительной оценки заслуживает историография вопроса — Беспятых подробно излагает взгляды на интересующую его тему и современников и историков. Но в той части, где автор выступает в роли исследователя, она страдает тем же недостатком: игнорируя элементарный факт, что источник можно интерпретировать по-разному, он толкует его содержание однолинейно, в угоду своей навязчивой идеи о грамотности Меншикова или о его дворянском происхождении. Более того, здесь автор допускает еще одну оплошность, он ставит знак равенства между суждениями крупных специалистов, знатоков эпохи (Н. Г. Устрялов, П. П. Пекарский, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, М. М. Богословский), и историков менее значительных (В. Ф. Ратч, Н. А. Полевой и др.). Ограничусь примерами.
Фрагмент письма А. Д. Меншикова Петру I. Здесь подпись автора письма выглядит бессмысленным росчерком. Июль 1703 года.
А уже письмо, адресованное дочери Екатерине 15 апреля 1720 года (приводится его фрагмент), Меншиков подписывает своим именем.
Начну со «Статейного списка Великого посольства», в котором А. Д. Меншиков назван дворянином. Однако из этого совсем не следует, что Александр Данилович рожден дворянином. Назван он дворянином и в проезжей грамоте Леопольда I с подачи, разумеется, царя или русских вельмож. Напомню, прежде всего: тогда дворянином называли человека, служившего при царском дворе. Иначе говоря, слово «дворянин» имело совсем иное значение, чем то, которое оно приобрело позже. При Петре дворян в современном понимании слова называли шляхтой. И еще. Показанию источника не следует доверять безоговорочно. Сам царь отправился в Европу под именем десятника Петра Михайлова; в том же 1698 году боярин Б. П. Шереметев поехал в Италию под именем ротмистра Романа; беглый царевич Алексей регистрировался как Коханский или Кохановский.
Автор оказался в плену свидетельств такого сомнительного источника, как принадлежавшие Меншикову дипломы на титулы графа и светлейшего князя Священной Римской империи Германской нации или жалованные грамоты на титул Светлейшего князя Российского и герцога Ижорского. Графского или княжеского титула тогда удостаивались, прежде всего, фавориты, родственники фаворитов и, конечно, вельможи, которые получали сей титул иногда за подлинные заслуги, иногда — за умение угождать. Было бы желание императора или императрицы облагодетельствовать своего подданного, а мотивы награждения изобретать умели.
Приведу длинную цитату, заимствованную Беспятых из сочинения анонимного автора, написавшего в 1726 году явно заказной трактат, называемый «Заслуги и подвиги… Александра Даниловича Меншикова». В дипломе цесарь обращается к Меншикову: «Александр Данилович Меншиков! Принимаем во внимание как ваше происхождение от древнего, благороднейшего между литовцами рода, военные подвиги ваших предков и военные заслуги их не только в отечестве, но и в чужих землях (потому что отец ваш, муж храбрый во бранях, пресветейшим и державнейшим государем московским, возлюбленным братцем нашим был поставлен начальником его придворной стражи, состоявшей из благородных мужей), так и собственные ваши достоинства и необыкновенные дарования, которые заблистали в вас с самой юности и возбудили в вашем государе высокое о вас мнение…» (с. 128).
Жена Меншикова Дарья Михайловна и их дочери Мария и Александра. Портреты работы художника И. Г. Таннауэра.
Достоверность всех хвалебных слов не вызывает у Беспятых ни тени сомнения. Между тем можно привести множество примеров, когда захудалые дворяне становились графами: Э. И. Бирон, братья Воронцовы и Шуваловы. Наиболее яркий пример — судьба сына реестрового казака Григория Розума, Алексея. Став фаворитом цесаревны Елизаветы Петровны, он приобрел фамилию Разумовский, а в 1744 году, когда его возлюбленная была императрицей, возведен в графское достоинство. В дипломе ни слова нет о том, что отец графа был горьким пьяницей, что сам Алексей в детстве пас скот и гусей. Ему сочинили генеалогию, достойную графского титула: происходил якобы из знатной польской фамилии Рожинских, предки которых поселились в Малороссии. Почему бы Беспятых не сопоставить родословную Меншикова и Разумовского — у них немало общего: первый был если не пирожником, то простолюдином, второй — пастухом.
Вызывает немалые сомнения и приговор съезда литовского, признавшего Александра Даниловича «нашего господина и брата, обывателя породы нашей». Дело в том, что практика получения фальсифицированных дипломов была распространена в России не только в XVIII столетии, но еще и в XVII, когда появился даже специальный термин — «вклепаться в род», если речь шла о людях, пытавшихся окольными путями проникнуть в привилегированное сословие. Подыскивалась подходящая фамилия, в ее родословную встраивали новую ветвь, которую и зачисляли в дворянство.
Лично мне довелось встречать факты получения дворянства богатыми промышленниками. За приличную мзду представители крапивного семени составляли родословное древо, из которого следовало, что претендент на принадлежность к благородному сословию имел знатных предков. Древо предъявлялось предводителю дворянства, который ставил вопрос на обсуждение дворянского собрания губернии. Соискатель дворянского герба устраивал съезду дворян роскошное угощение, а результаты голосования отсылал в Герольдмейстерскую контору, и та их утверждала. Дворянский диплом так получили, к примеру, Осокины, Турчаниновы, Твердышевы, Мясниковы — «За ево в произведении тех заводу и фабрики прилежание и оказанное в том искусство». И тульские оружейники восстановили якобы утраченную ими принадлежность к дворянству. Среди них — Мосоловы, Баташовы и др. (Павленко Н. И. История металлургии в России XVIII века. — М., 1962, с. 495–549.)
Я не настаиваю, что именно такую же процедуру проходил и Меншиков, возможно, она оказалась упрощенной, поскольку к этому времени он уже был светлейшим князем. Но то, что падкая до угощений шляхта легко поддавалась подкупу, — общеизвестно.
Ю. Н. Беспятых принимает на веру не только сведения официальных грамот на графское и княжеское достоинство, но и сведения из статейного списка Великого посольства и проезжей грамоты — ив том и другом документе Меншиков назван дворянином. Он таковым и был, поскольку, будучи денщиком, пребывал при дворе. Но из этого отнюдь не следует, что у предков Александра Даниловича и у него самого в жилах текла голубая кровь.