Была земля Арктида
Шрифт:
Какие обширные и обильные пастбища должны были быть в ту пору, пору жесточайших морозов и огромных «ледяных лишаев», на земле, ныне являющейся унылой тундрой и арктической пустыней? Ведь климат должен был быть еще более суровым, чем сейчас, в послеледниковую эпоху! И что это был за ландшафт, позволявший жить бок о бок песцу и льву, овцебыку и сайгаку, мамонту и лошади, бизону и волосатому носорогу?
Только в последнее время после долгих споров, поисков, неожиданных находок ученым нашей страны и в первую очередь тем, кто работает на Севере, удалось найти «ключ» к загадке «мамонтовой фауны». И «ключ» этот — в комплексном подходе к ее решению, к учету самых разных факторов и фактов, даваемых геологией, гляциологией, зоологией, палеонтологией, ботаникой, экологией, мерзлотоведением, климатологией и другими науками, вплоть до истории географических открытий, казалось бы, столь далекой от проблем вымирания мамонтов и их современников.
Тундростепь
В настоящее время географы, зоологи, ботаники и климатологи разметили территорию Северо-Восточной Сибири на четкие зоны. В каждой из них свой климат, своя растительность, свой животный мир. На крайнем севере побережья, на острове Врангеля и на Новосибирских островах тянется зона полярных пустынь и арктической тундры. Здесь не растут деревья, почти совсем отсутствуют мхи, лишайники и трава. Животный мир представлен современниками мамонтов — песцами и леммингами, а также обитателями Арктики — белыми медведями и моржами.
Южнее тянется широкая полоса тундры. «Низкие температуры, короткое лето и небольшое количество осадков, суровая зима с частыми метелями, неглубокий, но сильно уплотненный снеговой покров, близкое залегание вечной мерзлоты и сравнительно большая заболоченность равнин — вот далеко не полный перечень условий, в которых формируется растительность тундры. Здесь отсутствуют не только древесные высокоствольные породы, но и относительно крупные кустарники, — читаем мы в монографии, посвященной Северу Дальнего Востока. — По выровненным, слабо дренированным водоразделам и шлейфам гор — от побережий до западных окраин Анадырского плоскогорья и к югу от Гижигинской губы (до границы расселения лиственницы) — развита своеобразная, не имеющая аналогов в европейской части СССР, осоково-пушицевая мелкокочкарная тундра из пушицы влагалищной и осоки траурной. Особенно широко развита осоково-пушицевая тундра в пределах Чукотского автономного округа, где образует подзону субарктической (гипоарктической) тундры». На плоских низменных побережьях Якутии и вблизи их раскинулась тундра, поросшая мохом кочкарников или мелким кустарником. Много тут и озер, постоянно меняющих свои очертания, размывающих берега, сложенные вечной мерзлотой.
Обитатели тундры — это и животные Арктики вроде лемминга и песца, и северные олени, как дикие, так и домашние, а также различные птицы вроде пуночек, гаг, куликов-песочников, плавунчиков и т. д. И чем дальше на юг, тем меньше становится типичных жителей Арктики, ибо меняется и климат, и растительность. На смену безлесной тундре приходит лесотундра, промежуточная зона между тундрою и сибирской тайгой, с ее лиственницами и кедрами, елями и березами, соболями и бурундуками, лосями и медведями, глухарями и дятлами.
Полярные пустыни — арктические тундры — тундры — лесотундры — тайга… Эти зоны в основном соответствуют широтным поясам планеты, располагаясь «ярусами» с севера на юг. Еще южнее лежат степи и полупустыни, места обитания сайгаков, современников мамонтов. Отдельные представители «мамонтовой фауны» сохранились на Крайнем Севере, например песец, другие заняли зону тундры, например северный олень, третьи нашли убежище в арктических пустынях, например овцебык, четвертые, например сайгак, напротив, прекрасно себя чувствуют в жарких и сухих полупустынях, пятые, такие, как бизоны, сохранились в прериях Северной Америки. Но ни в одной из нынешних зон эти животные не смогли бы жить вместе. Очевидно, что в эпоху последнего оледенения природные условия были иными, чем ныне, иным был климат, по-иному располагались зоны. Недавними исследованиями доктора географических наук А. А. Величко установлено: в ту пору существовала одна огромная «сверхзона», протянувшаяся от берегов Атлантики до Аляски и Канады с запада на восток и от Новосибирских островов до Центральной Азии и Украины с севера на юг.
«Перегляциальный», то есть «приледниковый, окололедниковый» — так называют характерный ландшафт местности, находящейся поблизости от могучих ледников, где ключом била своеобразная жизнь. «У самой кромки льда начиналась бескрайняя тундра, страна болот и бесконечных озер, блестевших, как звезды в небе, среди мхов и редких перелесков, состоявших из низких чахлых кустов полярной ивы, карликовой березы, а далее на восток — даурской лиственницы, — читаем мы в первом томе академической “Истории Сибири”, вышедшем в 1968 году. — В лесотундре и тундре приледниковой области находили пищу водоплавающие птицы и табупы копытных зверей. Уже по самой кромке льда бродили группами мускусные быки, вся жизнь которых проходила на ледяном массиве. Уходя от гнуса, в летнее время шли навстречу ледяным обрывам, от которых струился спасительный холод, тысячные стада северных оленей. Настоящий охотничий рай, подлинное эльдорадо для первобытного охотника простиралось далее к югу, от края ледника, где оформился своеобразный, никогда более не повторявшийся “мамонтовый” фаунистический комплекс. На первом месте в этом “удивительно выдержанном”, по словам зоологов, комплексе животных, существовавшем от Северного Китая до Испании, от моря Лаптевых до Монголии, находились два гигантских зверя — мамонт и носорог».
В последние годы стало ясно, что «приледниковый», перегляциальный ландшафт был распространен не только вблизи ледников, но охватывал сотни тысяч километров пространств Евразии. И характерен он был не «бескрайней тундрой» с болотами и озерами, не лесотундрой с ее редкими перелесками, а совершенно необычным для наших дней комплексом, который получил название «тундростепь» или «тундро-луго-степь». Ибо в нем имелись черты, свойственные современным тундрам, лугам и степям, но признаки эти соединялись воедино в сочетании, несвойственном нынешним ландшафтам. Лишь кое-где в Сибири и на Аляске сохранились, в виде своеобразных «живых ископаемых», остатки былой тундростепи, в эпоху последнего оледенения занимавшей огромные пространства Старого и Нового Света, а также сотни тысяч километров суши, ныне превратившейся в район покрытого водами Ледовитого океана полярного шельфа.
«Мамонтова флора»
Мы сравнивали мамонтов, законсервировавшихся в вечной мерзлоте, со своеобразными «машинами времени», позволяющими восстановить не только облик и внутреннее строение покрытых шерстью сибирских слонов, но и условия их обитания. Чем питались мамонты и другие крупные травоядные животные, населявшие бесплодные ныне пространства арктического побережья Сибири и Аляски, остров Врангеля и Новосибирские острова?
Этот вопрос приходил в голову еще казакам, когда они в XVII столетии стали проникать на побережья морей, омывающих Восточную Сибирь. Находя «во множестве» кости лошадей и бизонов, они принимали их за останки домашнего скота и задумывались над тем, «чем сей скот инородцы кормили». В «Путешествии геодезиста Пшеницына и промышленника Санникова по островам Ледовитого океана», опубликованном в «Сибирском вестнике» за 1822 год, мы читаем: «В довольном расстоянии от берегов на возвышенных местах находили лошадиные, буйволовые, бычачьи и овечьи головы и кости в великом множестве, по коим должно заключить, что сих животных были здесь целые стада. Но как они могли питаться в такой бесплодной И суровой стране, то сие не иначе изъяснить можно, как только тем предположением, что тогда климат здесь был гораздо умереннее, и сии стада рогатого скота, вероятно, были современниками мамонтам, которых кости во множестве находят».
В желудке Березовского мамонта и между его зубами найдены были остатки последнего обеда, который съел этот гигант более сорока тысяч лет назад. Анализ показал, что пищей мамонту служила в основном трава, осока, камыши и… свежие цветки лютика. В чудом сохранившихся внутренностях Шандринского мамонта ученые обнаружили непереваренную пищу: злаки со спелыми семенами. Травами в основном питался волосатый носорог, найденный на реке Халбуй, к северу от Верхоянска. Спорово-пыльцевой анализ пищевых остатков из зубов этого носорога, проведенный советскими учеными, показал, что пищей ему служили злаки, полынь, лютики, папоротники и плавуны и лишь в небольшом количестве — ветви березы и ольхи. Это означает, что и мамонты, и волосатые носороги паслись на безлесной территории, на лугах или в степях.
В наши дни территории эти представляют собой либо заполярную тундру, либо лесотундру.
Вот это обстоятельство больше всего мешало правильно решить главную загадку мамонтового материка до самых последних лет. Как можно было себе представить пышные высокотравные, изобилующие кормом степи или даже прерии в Арктике? Ведь тундра там оттого, что там очень холодно, — эту простую истину мы усвоили еще в школе! А в ледниковую эпоху, когда даже на месте Ленинграда и Москвы стояли ледники, как в Антарктиде, тогда могло ли быть в Арктике теплее? Нет, конечно, — считало большинство ученых. Они рисовали на своих картах, посвященных природной ситуации ледниковых эпох, на западе Арктики — ледники (об этих «ледяных лишаях» мы уже говорили), а в восточном секторе Арктики, на сибирском и аляскинском шельфе… — ну, конечно, не степь, а самую суровую арктическую тундру или чаще всего — мертвую арктическую пустыню. Это мы видим на картах даже таких выдающихся исследователей природы Якутии, как ботаники М. Н. Караваев и С. 3. Скрябин, помещенных в их монографии «Растительный мир Якутии». Даже в такой обобщающей и полной монографии по природе Арктики, как книга ленинградского географа профессора Е. С. Короткевича «Полярные пустыни», изданной в Ленинграде уже в 1972 году, мы читаем о природе острова Котельный и прилегающей территории обсыхавшего шельфа следующее: «Во время оледенения на низменность спускались ледниковые языки… на не покрытых льдом территориях сохранялась растительность арктических пустынь». А как же мамонты и другие травоядные? А вспомните тот отрывок из «путешествия геодезиста Пшеницына»… что мы приводили выше: «тогда климат здесь был гораздо умереннее». Вот эта точка зрения о жизни мамонтов в Арктике не в ледниковые эпохи, не в разгаре холода на Земле, а в теплые межледниковья, в эпохи резкого потепления климата и господствовала в науке еще до 1972 года. В той же монографии Е. С. Короткевича за 1972 год об этом сказано так: «…с дальнейшим улучшением климата на остров, бывший в это время частью материка, проникает растительность южных кустарниковых тундр, а вместе с ней и мамонтовый комплекс». Тем более представлялось невероятным, что этот комплекс погиб с потеплением. Сам председатель Комитета по изучению мамонтовой фауны проф. Н. К. Верещагин рассматривал тогда в своих статьях вероятность вымирания мамонтов в результате генеративного истощения популяции. Зато в специальной обобщающей работе «О происхождении мамонтовых кладбищ», опубликованной в 1972 году в Киеве, он пишет о новой для науки концепции, родившейся в 1970 году в далеком Магадане в результате специальных исследований в Арктике группы магаданских ученых: «Магаданский мерзлотовед С. В. Томирдиаро (1970 г.) развивает гипотезу значительного размораживания арктического бассейна в конце плейстоцена (конец ледникового времени), следствием чего явилось увлажнение климата и заболачивание прежде сухих арктических тундростепей. Прежние необозримые и пышные травяные пастбища заменялись моховыми болотами и бесконечными термокарстовыми озерами. Морские волны шельфовой зоны размывали толщи грунтовых льдов, отвоевывая у материка ежегодно тысячи гектаров. По этой концепции, вымирание мамонтов, волосатых носорогов, зубров, овцебыков могло быть обусловлено на северо-востоке Сибири именно коренными перестройками ландшафтов в конце плейстоцена». Вот эта выдвинутая в Магадане еще в 1970 году и вначале казавшаяся явным парадоксом концепция С. В. Томирдиаро ныне стала общепризнанной в науке как у нас, так и за рубежом. Хотя споры и страсти кипели вокруг нее не один год. Итак, в результате размораживания, а говоря проще — вскрытия от векового ледяного панциря великого Арктического океана былая тундростепь распалась на зоны, хорошо известные жителям Сибири. Но кое-где, как показали исследования известного советского ботаника Б. А. Юрцева, в арктических тундрах Северо-Востока Азии и по сей день сохранились «ледниковые» реликты лугостепи, тундростепи и даже степи. Например, в Чаунской низменности, в тундровой части Анюйского нагорья, в межгорных котловинах Амгуэмы, на острове Айон, в юго-западной и центральной частях острова Врангеля. Что же касается островов степи в Южной Якутии, то о них знали давно. «Степные участки Якутии в глубине лесной зоны — явление парадоксального порядка. Как выяснилось, эти островные степи являются реликтами позднеледникового периода, — пишут М. Н. Караваев и С. 3. Скрябина в книге “Растительный мир Якутии”. — Степные группировки и их характерные растения, включая ковыль, заходили далеко на Северо-Восток за Верхоянский хребет, были развиты по Чукотке и Аляске и соединялись с американскими прериями». Но, как мы уже говорили, мост для степей эти авторы прокладывали не в Арктике, а много южнее.