Былина железных душ
Шрифт:
– Да, знаю, – ответил дед-весельчак, – ведь в ваших руках судьба Заповедного Края! А это земли не только людей, но и моих братьев, которые живут там в тенистых лесах, солнечных полях, в скалах гранитных да в светлых сосняках. Быть может, мы и уйдем когда-нибудь в другие земли, не тронутые рукой человека, но не сейчас. Так вот. Я вас не искал, а встретил случайно. А раз встретил, так одарю кое-чем. Ведь хотите вы отыскать коня, по бокам у которого часты звезды, во лбу светел месяц, а под сердцем красное солнце, а это трудное дело. Потому я дам вам напиток медвяный – мою медовуху живую, чтобы сдобрили вы ею ретиво сердце, кровь горячу и буйну голову, с моей медовухой не страшно будет бороться даже с любым чудищем! Но без веры и она не может помочь. Верьте
И Дед-Пасечник достал из-за пазухи три бутыля и молвил:
– До встречи, друзья, скоро встретимся, буду ждать вас у себя дома – найдите меня в Брегокрае! – и он на своих резвых ногах вскоре скрылся в зарослях вереса и оттуда крикнул:
– Пусть скатертью белою стелется вам путь-дорога через поля и моря, через горы и леса. И шершень пусть не тронет и пчела не ужалит!
Удивленные, но не испуганные, путники продолжили свой поход, представляя, что дорога будет стелиться перед ними и впрямь скатертью. Но затем их умы поглотили сладкие грёзы о том, как они сидят у очага и пируют вместе с друзьями и вскоре они совсем позабыли про весёлого деда.
До самой ночи и еще полночи шли путники, и на следующее утро, едва лучи пали стрелами на сыру землю, они завидели издалека крыши рыбацких избушек. Над их головами пролетели чайки белогрудые, а в лицо задул морской бриз и оживил все тело. Трава же под резвыми ногами витязей стала пышна. Но она по-прежнему была расчёсана ветром на восток.
Однако, воины добрались до деревни лишь когда проглянули очи звезд, а месяц сребророгий засиял ярче самоцвета, осветив зыбучее море, что крутыми волнами вспенивалось вдали и отражало небесные хороводы. Так вот, как я сказал, лишь тогда, когда наступила глубокая ночь, предвестница утра ясного, молодцы добрались до изб смелых рыбарей. Но чтобы прийти в эту деревню, путники проделали немалый путь, спустившись с холмов по витой тропке в прибрежную низину, где и стояли на песчаной почве сосновые избы рыбаков вразброс с лодками и ладьями, чьи паруса изо дня в день обитатели этих мест расправляли по вольному ветру.
Беленир постучал в дверь первой попавшейся избушки. Вскоре хозяева отворили её, и из дома в уличные потёмки проник свет лучины, пав на суровые лица воинов. Беленир вежливо попросил ночлега, и хозяин тотчас впустил его и его спутников в свою избу, не желая нарушать издавна чтимые всеми законы гостеприимства. Путники, привязав коней крепкими узлами к столбу дубовому, вошли в избу.
– Здравствуй, человече! – воскликнул гордо Беленир, поглядывая на хозяина избы. – Спасибо тебе, друг мой, что приютил нас на эту ночь. Может статься, скоро меж облаками разразится гроза! – и, действительно тучи уже собрались в небе, предвещая страшную бурю. – Будь так добр, приготовь нам кушанья, какие есть, да постели нам где-нибудь спать! – и тут Всесвятлир снял шлем боевой, в котором всегда ходил, а Брисинор шапку, и вместе они уселись за стол, что стоял в горнице.
Хозяин же был человек добротный, довольно увесистый, одет был в рубаху, и вся одежда его пахла копчеными окунями, да и изо рта его веяло какой-то рыбой. У него была окладистая жёсткая борода, черная как смоль, и он всё время трогал волосы, отчего они были покрыты жиром и оченно грязны. Но не успел хозяин закрыть дверь, как вдруг в ночи тёмной, разрезая воздух холодный, ярко-серебристой стрелой пала наземь молния, озарив все окрестности, и море всколыхалось вслед за ней, освещенное ею. Серебряные блики на мгновенье заиграли на бурных волнах. Разразилась гроза буйная, пошёл дождь проливной, и рыболов закрыл дверь.
– Моё имя Бодин, – прокричал рыбак, надевая шапку, – ваши имена мне некогда выслушивать – надо бежать в холмы! – вслед за тем хозяин разбудил свою жену и двоих малолетних сыновей, спавших за перегородкой, и велел им одеваться.
– Нельзя, глупец! – вскрикнул Беленир. – Ты их погубишь, старый невежда, упади тебе на голову небесный молот. Всем ведомо, что оружие Маланьицы метит в гору, там вы обретете смерть или останетесь калеками!
– Ты не понимаешь, утопить тебя в море мало! – огрызнулся Бодин, с силой дёрнув за свою бороду. – Все здесь знают, что как громыхнет гром-то, так проснётся в хлябях морских подводная страшила и скоро поползёт на берег. Бегите за мной, хотя вы, небось, и бегать-то не умеете – заелись совсем! И не отставайте, может быть, тогда-то, авось, и выживем-то.
– Так значит правда живёт в море чудо, – сказал Всесвятлир. – Тогда лучше не выходить из избы – ещё раздавит или сожрёт!
– Чудо-то уже по земле, небось, ходит-похаживает-то, ходуном с боку на бок переваливается, клювом-то своим пощелкивает, хоботами подергивает, а вы расселися здесь будто безногие и даже уходить не хотите! – ответил Бодин. – Оно учует вас и раздавит мою избу вместе с вами в блин! Так что бегите! – и рыбак открыл дверь и увёл свою семью так быстро, что витязи даже не успели разглядеть лица его жены и детей.
Несколько мгновений Беленир его друзья сидели в избе, а затем, словно подстёгнутые кнутом, сорвались со своих мест и побежали вслед за Бодином. К тому времени быстроногий рыбак убежал уже чуть ли не к самому холму. Но молния белоокая осветила на мгновенье его измоченную хлещущим ливнем спину, и Беленир его тотчас увидел. Хотя едва свет погас, витязи снова оказались слепы: тьма была хоть глаз выколи. Зато Беленир слышал крики и чьи-то стоны, слышал, как бежит толпа. И вдруг среди всей суматохи услышал он пронзительный рёв, и сердце нашего витязя дрогнуло, сжалось, будто его обхватил кто-то и сдавил железною ладонью. Беленир прилег наземь за кочкою небольшой и вслед за ним прилегли его товарищи. Всесвятлир, видя, что его друзья испуганы, подшутил:
– Что за деревенщина воет здесь? Мои предки сражались с чудищами более великими, чем деревенское чудо-юдо! – Беленир и Брисинор засмеялись, но их смех был притворен. Тем временем, блеснув серебром, в море вновь ударила молния.
Бодин уже совсем скрылся из виду, затерявшись в густой толпе рыбаков, выбежавших из своих изб и хижин. И вот приникшие молодцы узрели у самого берега чудище огромное, покрытое илом, ростом выше любого дуба. Оно под рокот грома выползло из пучины морской и распугало людей своим страшным видом. И Беленир тоже ужаснулся: было это чудо велико словно змей, хотя впотьмах нельзя было оглядеть всё его тулово, и имело с боков какие-то отростки, подобные лапам. Оттого наш молодец испугался пуще прежнего и перестал смотреть на окаянное чудище. А оно разинуло пасть, усыпанную зубами словно острыми кольями и громко заревело, и от того рёва у витязей заколотились сердца и захватило дыхание. Со всего люда честного слетели шапки. Но на том чудо страшное, многомощное не остановилось, а стало своим хвостом огромным крепко охаживать все избы, подняв великий шум. В темноте не было видно, какие дома оно ломало, но отовсюду летели бревна деревянные да крепкие балки. Блеснули молнии, и Беленир увидел, что чудовище поганое вырвало столб, к которому были привязаны их кони, и жеребцы разбежались во все стороны.
Но одного коня чудо подхватило своими лапками и тотчас унесло в свою утробу.
– Это уродище проглотило моего скакуна! – воскликнул Всесвятлир и смолк, видя, что уродище собирается уже подползти к народу и сожрать его.
Беленир же стал думать, как спастись от этой подводной твари и избавить от нее рыбаков. Слышал он, как кричат позади: «Мосальный Горб, бегите!». Но не знал он, как можно уйти от такой громады великой. «Вмиг эта тварь настигнет тебя и раздавит», – думал он. И тут вспомнил Беленир про напиток пьянящий, дарованный Дедом-Пасечником. Немедля он откупорил бутыль и выпил пять глотков, а затем дал выпить и всем остальным путникам. Вкусен был напиток медовый, и скоро он нагнал невесть откуда в руки и ноги воинов великие силы. Они позабыли свой прежний страх и поднялись во весь рост перед чудом, покинув своё укрытие за приютной кочкой. Злобное уродище уже было от них лишь в десяти саженях. Молнии заиграли на их лицах серебристым светом, и зарницы засветились вдали, осияв проклятое чудище.