Былины. Сказания о богатырях земли русской
Шрифт:
Отвечает Алёша Попович-млад:
— Был я недавно в Киеве, меня в гости не позвали, не употчевали, и ещё раз ехать мне туда незачем.
Низко кланялся Добрыня во второй раз:
— Не держи в себе обиды-червоточины, а садись на коня да поедем на почестен пир, там воздаст тебе князь Владимир почести, наградит дорогими подарками. Ещё кланялись тебе да звали на пир славные русские богатыри: первым звал тебя старый казак Илья Муромец да звал и Василий Казимирович, звал Дунай Иванович, звал Потанюшка Хроменький, и я, Добрыня, честь по чести зову. Не гневайся на князя на Владимира, а поедем на весёлую беседу, на почестен пир.
— Коли бы князь Владимир позвал, я бы с места не встал да не поехал бы, а как сам Илья
Старый казак Илья Муромец со князем Владимиром да с княгиней Апраксией выходили на красное крыльцо, с честью да с почётом гостя встретили, вели под руки в палату столовую, на большое место, в красный угол посадили Алёшу Поповича, рядом с Ильёй Муромцем да Добрыней Никитичем.
А Владимир-князь по столовой по палате похаживает да приказывает:
— Отроки, слуги верные, наливайте чару зелена вина да разбавьте медами стоялыми, не малую чару — полтора ведра, поднесите чару Алёше Поповичу, другу чару поднесите Илье Муромцу, а третью чару подавайте Добрынюшке Никитичу.
Подымались богатыри на резвы ноги, выпивали чары за единый дух да меж собой побратались: старшим братом назвали Илью Муромца, средним — Добрыню Никитича, а младшим братом нарекли Алёшу Поповича.
Они три раза обнималися да три раза поцеловалися.
Тут князь Владимир да княгиня Апраксия принялись Алёшеньку чествовать, жаловать: отписали, пожаловали город с пригородками, наградили большим селом с присёлками… «Золоту казну держи по надобью, мы даём тебе одёжу драгоценную!»
Подымался, вставал млад Алёша на ноги да возговорил:
— Не один я воевал басурманскую рать-силу несметную. Со мной бились-ратились дружинники. Вот их награждайте да и жалуйте, а мне не надо города с пригородками, мне не надо большого села с присёлками и не надобно одёжи драгоценной. За хлеб-соль да за почести благодарствую. А ты позволь-ка, князь Владимир стольно-киевский, мне с крестовыми братьями Ильёй Муромцем да Добрыней Никитичем безданно-беспошлинно погулять-повеселиться в Киеве, чтобы звон-трезвон было слышно в Ростове да в Чернигове, а потом мы поедем на заставе богатырской стоять, станем землю Русскую от недругов оборонять!
Тут Алёшенька прихлопнул рукой да притопнул ногой: «Эхма! Не тужи, кума!»
Тут славные могучие богатыри Алёшу Поповича славили, и на том пир-столованье окончилося.
Микула Селянинович
Микула Селянинович и Вольга
Посылал князь Владимир стольно-киевский богатыря племянника ездить по всем городам, собирать дани-подати. И привозил богатырь Вольга Всеславьевич князю Владимиру много злата, серебра и скатного жемчуга.
За эту службу верную князь Владимир племянника жаловал. Отписал ему удел: три города с пригородками, с горожанами да с крестьянами. Первый город пожаловал Гурчевец, другой Ореховец, а третий город Крестьяновец. А мужики в тех городах были непокорные.
Собирал Вольга дружину хоробрую, тридцать молодцев без единого. Двадцать девять дружинников один к одному, а сам князь Вольга во тридцатых стал. Сели они на добрых коней и поехали в три пожалованных города с пригородками с горожан да с крестьян дань собирать.
Долго ли, коротко ехали по чистым полям да по широким степям и услышали в чистом поле ратая-пахаря: орет-пашет где-то пахарь, понукивает, сошка у пахаря поскрипывает, омешики [26] по камешкам прочиркивают.
Ехал Вольга с дружинниками день с утра до вечера, нигде ни на кого не наехал. Только слышно, как орет пахарь в поле, понукивает да посвистывает, сошка у пахаря поскрипывает да омешики по камешкам прочиркивают.
Ехал Вольга с дружиною и на другой день с утра до вечера и на закате красного солнышка наехал в чистом поле на ратая.
26
Омешик — наконечник сохи.
Орет пахарь, понукивает, из края в край бороздки помётывает. В край он уедет — другого не видать. Пенья-коренья выворачивает, а малые камешки в борозду валит.
У пахаря кобылка соловая, хвост у кобылки до земли расстилается, а грива колесом завивается.
Сам пахарь — дородный добрый молодец, глаза у него соколиные, брови чёрные соболиные, кудри кольцами рассыпаются, из-под шляпы пуховой выбиваются.
Подъехал князь Вольга Всеславьевич к пахарю, поздоровался:
— Бог помочь тебе, пахарь-оратаюшко, орать-пахать да крестьянствовать, из края в край бороздки домётывать!
Говорил пахарь в ответ таковы слова:
— А поди-ка ты, пожалуй, Вольга Всеславьевич! Сам ты далече ли, Вольга, едешь, куда путь держишь со своей дружиной хороброю?
Отвечал Вольга Всеславьевич:
— Мой дядюшка, князь Владимир стольнокиевский, меня пожаловал тремя городами с пригородками — Гурчевцем да Ореховцем, а третьим городом Крестьяновцем. Вот и еду я с дружиною хороброю получить дани-подати с тех горожан да крестьян.
Пахарь выслушал да и вымолвил:
— Ах, Вольга Всеславьевич, я недавно был в тех трёх городах, ездил соли купить. И привёз соли три меха на своей кобылке соловенькой, а всего-то соли в трёх мехах триста пудов. И привёз я вести нехорошие. Много в тех городах татей — дорожных разбойников. Застращали они всех проезжих, прохожих людей. Угрожают, просят подорожного выкупа. А кто грошей не даёт, того грабят да бьют. Ну а я был с шалыгой [27] подорожною и платил той шалыгой дань-подать разбойникам так: кто стоя стоял, тот сидя сидит, а кто сидя сидел, тот и в лёжку лежит — надолго они запомнят меня.
27
Шалыга — плеть, кнут.
Задумался князь Вольга, потемнел лицом после этих слов оратая-пахаря, а потом сказал:
— Спасибо, оратай-оратаюшко, поведал мне, рассказал всё о тех городах. Я в них век не был, путь-дорога туда незнакомая. Поедем-ка со мной во товарищах, ведь тебе те места ведомы.
Пахарь слова на то поперёк не сказал. Он гужики с сошки повыстегнул, кобылку из сошки повывернул, оставил в борозде свою сошку кленовую, сам садился на свою кобылку соловую, и поехали они по чистому полю, по широкому раздолью. Тут спохватился пахарь: