Былое и думы собаки Диты
Шрифт:
Теперь на дачу в Пушкино выезжали с Ба, и самое замечательное время было, когда снимали у бабы Стеры. К ней на лето приезжали и собственные внуки — Саша, а потом и маленький Яшенька.
Саша был еще одним подарком судьбы — старший брат, на шесть лет старше Рыжуши.
Он был умен, суров и мужественен, и все окрестные мальчишки признавали его своим лидером. Девчонок он в игру не принимал, тем более малявок, но Рыжуша — другое дело, младшая сестра!
Рыжуша ходила за Сашей хвостом, не отставала ни на шаг: она не хныкала, не просила, просто упорно все время была рядом. Мальчишки
Все игры происходили на полянке между дачами, и слово «полянка» для дачной детворы стало магическим.
Главная игра была — в войну.
Когда делились на команды, Рыжушу, конечно, за человека не считали — она была просто неизбежное приложение к Саше, но тут уж ничего нельзя было поделать. Брат был терпелив, но строг и хлопал Рыжушу по попе, если Рыжушина попа торчала из укрытия и нарушала маскировку.
Самым младшим был теперь Яшенька. Для «полянки» он пока не дорос и хозяйничал во дворе: залезал в клетку к Сашиному кролику — поговорить по душам и поесть капустки, усаживался в корзинку с яйцами — высиживал цыплят. Приходил в гости к Ба:
— Будяна (то есть Белла Владимировна)! Огурчик, помидорчик, и все!
Вечером с бабой Соней и дедом приходила Ирка. Тарь с семьей получил квартиру в Пушкино, и Ирку отдали в детский сад.
Она спрашивала Па:
— Гриш! Что такое «ты меня очаровала»?
— А кто тебе это сказал?
— Да есть у нас в саду один — Пеночкин.
— Ну, наверно, ему нравится, как ты читаешь стихи или считаешь до ста.
Ирка окатывала Па презрительным взглядом — простых вещей не понимает.
По выходным приезжали все родители: Соня с Вадимом, Таня с Вовой, Ма и Па. Становилось очень шумно и очень весело. Па брал Штеер, загружал туда ребят и вез кататься.
Верх Штееруши был откинут, ветер бил в лицо. Где-нибудь по дороге, в лесу, останавливались, собирали землянику.
Вечером все шли в старый дом к деду Леве и бабе Соне. Приезжали из Москвы двоюродные сестры Па, Лена и Клара, с семьями, приезжал Женин жених Саша, приезжала баба Мура — привозила деду «Самиздат», и они долго разговаривали об Израиле…
Когда через несколько лет бабы Сони и деда Левы не стало, Па и Тарь обменяли квартиру в старом доме на дачу в поселке Зеленоградская, недалеко от Пушкино.
Дом бабы Стеры снесли, и она и Женя получили квартиры в центре Пушкино.
Не стало пушкинского родового гнезда!
Рыжуша пошла в школу, а в семье появилась я — Дита!
Уже из Зеленоградской Па несколько раз заезжал со мной и Рыжушей в старый дом — ему нужно было взять что-то из гаража.
Каждый раз Па долго стоял на улице перед домом, курил, смотрел на старый дом…
Однажды около нас остановился прохожий. Он проследил взглядом, куда смотрит Па, и сказал:
— Настоящая «воронья слободка»! Верно?
Па ничего не ответил.
А я никаких ворон не заметила. Правда, на высоких березах было очень много грачиных гнезд.
Часть вторая
Рыжуша, Па и велосипед
Итак, у нас появилась своя дача, и нужно было ее осваивать. Подготовка к первому летнему сезону на собственной даче ознаменовалась покупкой двухколесного велосипеда для Рыжуши.
Для Па велосипед значил очень много, Па был когда-то даже победителем в больших велосипедных гонках на стадионе «Динамо», и сам сын Сталина — генерал Василий Сталин — вручил ему именные часы. Поэтому Па с особым чувством следил, как Рыжуша укрощала сначала трехколесный велосипед, затем детский двухколесный с двумя дополнительными колесиками, и вот теперь он, Па, совершил «Покупку века» — подростковый двухколесный велосипед.
Па взгромоздил его на наш пятый этаж без лифта, распаковал и, когда все восторги улеглись, потребовал, чтобы Рыжуша незамедлительно шла с ним во двор, учиться ездить на велосипеде.
Наверно, он уже представлял себе, что Рыжуша сейчас же возьмет старт и помчится во весь опор — продолжать его линию побед в велосипедном спорте.
У Ба первой появились нехорошие предчувствия, и она предприняла попытку отвлечь Па. Она высунулась из кухни и спросила у Па, вымыл ли он руки и идет ли он обедать.
Ба постоянно «правит порядок», как говорит Па, и с этим мытьем рук перед едой всем уже «плешь проела».
Но сейчас Па даже ухом не повел — «если у него что загорится», как выражается Ма, остановить его невозможно.
И Рыжуша обреченно пошла вслед за ним.
Тут я тоже встревожилась, заметалась по комнате, а потом кинулась на балкон — смотреть на них сверху. Я волновалась не зря — я тоже знала, чем это все кончается. Па очень вспыльчивый и, чуть что, начинает кричать, а я этого терпеть не могу. Даже на улице, если незнакомый человек повышает голос, я начинаю кидаться и лаять, а уж дома — тем более. Если мне кажется, что в моей семье начинают ссориться, я поднимаю такой гвалт, что они сразу обо всем забывают:
— Что ты, что ты, Дитуша! Мы шутим! Шутим, Дитуша!
Я после этого еще некоторое время ворчу:
— Шутят они! Хорошенькие шуточки!
Но Па никакая наука впрок не идет!
Так и в этот раз события развивались как по писаному. Снизу сразу послышались возмущенные крики Па, и я на балконе начала бесноваться и лаять на весь двор.
Все вместе мы устроили такой тарарам, что соседи, сидевшие дома за субботним обедом, выползли на балконы. Они крутили головами, смотря то вниз — на группу с велосипедом, то вверх — на меня, и громкими голосами созывали остальных жильцов дома полюбоваться на эту потеху.