Быстрая и шустрая
Шрифт:
Когда бухгалтер наконец принес кофе, Женя сидела, сжав виски руками.
– Женечка, тебе хуже? Может, вызовем «Скорую»? – осторожно предложил он.
Женя опустила руки, откинулась на стуле:
– Нет-нет, мне уже легче.
Она с облегчением сделала большой глоток кофе. Слабо улыбнулась:
– Хотите новость, Федор Степанович? Меня уволили!
Женя ждала какой угодно реакции – удивления, сострадания, может быть, даже гнева. Но Федор Степанович просто осторожно погладил ее по руке и успокаивающе сказал:
– На самом деле я так не думаю.
– В смысле? – не поняла она.
– Никто тебя не увольнял. Иди и работай.
Она удивленно уставилась на него:
– Но Дубов же сказал – писать заявление!
Добрые глаза бухгалтера блеснули сталью. Лицо закаменело. Женя никогда не видела милейшего Федора Степановича таким.
– Я сказал тебе – иди и работай. Олег Петрович просто погорячился.
Женя поморгала. Потерла виски. Что-то она ничего не понимает. Федор Степанович между тем вернулся в привычную оболочку. Принял обличье старичка-добрячка. Заквохтал:
– Ну, как твоя голова? Может быть, все-таки поедешь домой?
– Голова почти прошла, – твердо сказала Женя. – Но я хочу знать, что происходит!
Федор Степанович устало откинулся на своем стуле. И неожиданно раздраженно сказал:
– Олег Петрович очень расстроен тем, что Юля исчезла внезапно. Ничего не сказала, никого не предупредила. Он опасается – вдруг ее переманили конкуренты.
– Конкуренты? – недоверчиво фыркнула Женя. Такой версии она просто не ожидала. – Зачем Юлька нужна конкурентам? – совершенно искренне удивилась она.
Бухгалтер еле уловимо передернул плечами. А Женя впервые подумала: не все очевидно в агентстве «Глобус». И, кажется, отнюдь не Дубов здесь настоящий главарь. Для реального, обладающего властью босса Олег Петрович слишком прост, примитивен. Совсем не исключено, что главный мафиози в «Глобусе» – этот милый старичок. Кофеек, обедики, сюсю-пусю. Однако в чем, в чем, а в железной выдержке ему не откажешь…
– Ты правда никогда не приезжала к Юле? – между тем непринужденно спросил Федор Степанович.
«Вот, кажется, ключевой вопрос! В третий раз за сегодняшний день…»
Женя горячо сказала:
– Да нет же! Я даже не знаю, где она живет!
«Что-то я совсем запуталась, – безнадежно подумала она. – Все вокруг смешалось, переплелось. Не поймешь, кто плохой, кто хороший…»
Женя жалобно взглянула на Федора Степановича:
– Так я действительно могу идти и работать?
Он тепло улыбнулся:
– Конечно, иди. Если, конечно, твоя голова прошла…
– Голова в полном порядке, – заверила она его.
Женя встала. Бухгалтер с доброй улыбкой смотрел на нее. Она улыбнулась в ответ и поспешила прочь из столовой.
«Прошу тебя, Пахом, миленький, посиди здесь еще… И не проверяй карманы своего пиджака!»
Из подъезда, где проживала девчонка, выползли Кевины бритоголовые соратники.
Лица обоих выражали полное довольство – насколько вообще их чуждые эмоциям лица способны были что-либо выражать.
Они подошли к «девятке» – Кева приоткрыл стекло. Потоптались рядом, но внутрь без приглашения лезть не решились.
– Мы нашли кошака, – заявил один через окно.
– Браво, – снисходительно молвил Кева.
– Она ушла через чердак, – сказал второй.
– Не части. По порядку, – осадил его Кева.
– Она взяла у комендантши ключ от верхней двери. На чердак… Сказала, кот туда залез… В щелку… – стали рассказывать помощники, перебивая друг друга и помогая сами себе руками. – Потом оставила кота комендантше. Сказала, что уезжает на неделю… Просила присмотреть… Корм для кошака оставила… Ключ от чердака тоже… Потом та вечером поднимается на девятый этаж, зырит – а дверь на чердак не заперта. Ну, думает, эта сучка просто забыла запереть. А я так думаю – она не забыла, а просто убежала через чердак.
– Она была одна?
– Чего? – машинально переспросил один из бритых.
– Девка одна была? Или кто-то с ней был еще?
Помощнички переглянулись.
– Вроде одна… – заявил первый.
– Комендантша никого больше не видела, – сказал второй (тот вообще был сообразительней).
– Слазьте на чердак, – приказал Кева. – Там наверняка пылищи полно – так что остались следы. Посмотрите: одна была девчонка? Или с ней – еще кто-то? И кто? Мужчина, женщина? Все ясно?
– Так точно. – Кажется, помощникам доставляло удовольствие поиграть в Шерлоков Холмсов. Они повернулись и потопали к подъезду.
Кева закрыл оконце машины. Откинулся на сиденье. «Все сходится, – подумал он. – Тот, кто предупредил девчонку, – явный непрофессионал… Точнее: та женщина, что предупредила девчонку… И еще: эта Юлька явно ее ждала… Гостья даже в дверь не звонила. Ждала… Значит, та ей сказала о своем визите раньше. Когда и как?»
Кева достал из бардачка кассету, предшествующую той, что он только что слушал. На ней имелась отметка: «01. 03. 0* года. 18.00—21.00».
Вставил кассету в магнитофон. Включил ускоренное воспроизведение.
Обычные (но раза в полтора ускоренные) шумы, что издает в квартире одинокий человек. Бульканье кипящего чайника, размешивание ложечкой чая, вдруг включившийся телевизор, сигналы микроволновой печи, закончившей программу… Скорее, скорее…
Вот – в 19.52, если судить по метке на дисплее магнитофона – телефонный звонок. Голос женский – но пожилой, замедленный… И хозяйка явно старается от нее отделаться: «Да, мама… Хорошо, мама… Нет, мамуль, вот этого я не буду делать никогда…»