Быстрые деньги, или Я жду, когда ты нарисуешь сказку (Великосветские воровки, или Красиво жить не запретишь!, Воровки)
Шрифт:
– Есть, конечно.
Я подошла к машине и достала аптечку.
– Забудь про больницу. Я же тебе сказал, что пуля прошла насквозь. Даже если бы она застряла, я бы смог без труда достать ее чем-нибудь острым.
– Так можно и заражение крови заработать.
– Не заработаешь. Я в тюрьме многому научился, а главное – выживать. Зэки ведь что только не вытворяют, чтобы в тюремный лазарет попасть. Мне пришлось некоторых с того света вытаскивать.
Он взял спирт, вату, бинт и начал обрабатывать рану. Я почти
– Ну что, пришла в себя?
– Да-а…
– Что-то ты какая-то дохлая.
– Наверное оттого, что в меня не каждый день стреляют.
– Делай, что я тебе говорю, и будешь цела.
Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Зэк сел за руль и завел мотор.
– Хорошая у тебя машинка. Я уже четыре года за рулем не сидел. Отвык.
– Надеюсь, моя машина не пострадает?
– Думаю, нет. Кстати, это тебе муж подарил такую тачку?
– Брат.
– Хороший у тебя брат.
– Никто и не спорит.
– Кто он у тебя?
– Слесарь на заводе, – съязвила я.
– Я бы на твоем месте не стал грубить, а то можешь схлопотать вторую пулю.
Я уставилась в окно и замолчала. Одному богу было известно, куда мы едем. Скоро начнет темнеть. Кругом лес, лишь изредка встречаются маленькие деревеньки. Это же надо было так вляпаться! Я нисколько не сомневалась, что этот придурок может меня убить. Конечно, может! И, скорее всего, убьет. Он же сам сказал, что ему не нужны лишние свидетели. Правда, перед этим он обещал меня изнасиловать. Лучше сдохнуть, чем быть изнасилованной этим неотесанным мужланом. Славка, наверное, уже названивает мне домой и даже представить себе не может, в какое дерьмо я попала. А может, он просто забыл про меня и наслаждается в объятиях ослепительной Марты? Я заплакала.
– Ты что ревешь? Рука, что ли, так болит? – спросил зэк.
– Болит…
– Ты же выпила обезболивающее.
– Не помогает. Я тебя очень прошу, будь человеком, отвези меня в ближайшую больницу и уезжай на все четыре стороны. Зачем я тебе? Если хочешь, возьми мою машину. Она мне больше не нужна. Я не буду заявлять об угоне. Считай, я тебе ее подарила. Оставь меня в больнице. Мне там окажут первую помощь. Я позвоню брату, он приедет и заберет меня.
– Я же тебе сказал, забудь про больницу!
– Зачем я тебе?
– Вдруг меня менты остановят? Меня же уже ищут. Я тебя как ширму держать должен.
– Ты хочешь сказать, что я заложница?
– Понимай как хочешь.
– Но ведь у тебя есть какая-нибудь цель? Ты, когда сбегал, о чем думал? Ты же сам сказал, у тебя много денег. Так купи себе новые документы, сделай пластическую операцию и сваливай за бугор. Не хочешь за бугор, ляг на дно в Москве. Там тебя вообще никто не найдет. Здесь тебе оставаться опасно. Питерский уголовный розыск самый квалифицированный. Тебя в два счета найдут.
– Что-то до сих пор не нашли.
– Найдут, можешь не сомневаться. Если, конечно, ты какой-нибудь крутой, то тебе нечего бояться. За деньги можно купить даже свободу. Правда, говорят, что некоторые менты продались криминальным структурам. Это называется взаимное сотрудничество, проще говоря, братство. Ты, вообще, кто?
– Слесарь на заводе, – криво усмехнулся зэк.
Дальше мы ехали молча. Зэк посматривал на мое отражение в зеркале и о чем-то думал.
– Я есть хочу, – жалобно произнесла я.
– Я тоже.
– Где мы будем ужинать?
– Сейчас поймаем какую-нибудь беспризорную собаку, подберем в деревне котелок и сварим.
Меня опять затошнило и закружилась голова.
– Я собак не ем.
– А зря. Кстати, очень вкусное мясо, а бульон любого туберкулезника может вылечить.
– Нет уж, спасибо. Кушайте сами.
– Ты что, и вправду никогда не ела собак?
– Нет, боже упаси.
Мы доехали до ближайшей деревни и остановились у одинокого покосившегося домика, вросшего в землю.
– У тебя деньги есть?
– Есть.
– Давай. Пожрать что-нибудь купим.
– Ты же сказал, что только собаками питаешься…
– Заткнись и слушай меня внимательно. Сейчас я позову хозяев и куплю у них поесть, потом найдем какой-нибудь заброшенный дом и заночуем. Если вздумаешь закричать или позвать на помощь, стреляю без предупреждения. Ты уже убедилась, что с тобой никто не шутит. Только учти, следующий выстрел будет последним. Перевязывать тебя больше не придется. Усекла?
– Усекла.
Зэк открыл окно и посигналил.
– Эй, люди добрые! Есть кто-нибудь?
Из дома вышла сгорбленная старушка и прищурилась, чтобы нас разглядеть. Она была такой старой, что я дала бы ей лет сто, не меньше. Ее руки тряслись, а лицо было изъедено морщинами.
– Здравствуй, мать! Собери что-нибудь поесть. Мы тебе денег дадим.
Старушка заморгала и опять прищурилась.
– Мать, ты слышишь?
– Слышу-слышу, не глухая. У меня, кроме картошки и хлеба, ничего нет.
– А что, в деревне ни у кого продуктов взять не сможешь?
– Наша деревня брошенная. Все уехали. Осталось только три дома. В одном дед совсем старенький живет. Правда, он козу держит, а в другом – семья. У них и куры, и утки есть. Больше никого нет. Остальные дома пустые. Магазина тоже нет.
– Господи, как вы тут живете?
– Так и живем. Все равно помирать скоро.
– Мать, а телевизор у тебя хоть есть?
– О чем ты говоришь, сынок! Деревня уже давно без электричества.