Быть или казаться
Шрифт:
К удивлению корейца, хозяин всерьёз задумался:
— А кому и каким образом вы планируете их назначать?
Видимо, местный тоже решил побыть простым, как старая стелька.
— Кому: сейчас в списке два человека. Вам точно нужны имена? — смутить Щукина оказалось непросто, по крайней мере, в части его профессиональной темы.
На противоположном краю стола отрицательно покачали головой:
— Я больше о том, кто у вас… ай, ладно.
— Каким образом: исходя из клинической картины, бакпосева крови, кое-каких других комплексных анализов.
— Бля, — вырвалось у Хвана.
С одной стороны, друг смотрелся эдаким красавчиком-профи, вежливо спустившимся до уровня дилетанта собеседника.
С другой стороны, самому корейцу хотелось провалиться сквозь землю.
— Завязывай со своей тонкой душевной организацией, — заржал Щукин, выслушав на улице длинный перечень претензий товарища.
— Ты серьёзно? — сжав губы в узкую полоску, спокойно ответил кореец.
— Окей, давай объясню на примере. Что лучше? Покраснеть мысленно сейчас пять минут — но получить возможности для спасения нескольких человек? — Виктор похлопал по большой сумке с лекарствами. — Или, как ты говоришь, соблюдать правила вежливости? А вечером рыдать крокодильими слезами, когда лично тебя начнёт штырить насмерть? А мне нечем будет делать ни терапию, ни смену терапии?
— Беру слова обратно. — Хван коротко кивнул через пять секунд тишины. — Какой дальше план?
— План нам с тобой только предстои-и-ит выработать, — потянулся Щукин. — Щ-щас едем ко мне и начинаем капать тебя. Попутно всё и обсудим, а то у меня миллион вопросов появился. И идей.
— Меня твои идеи пугают.
— Пока же сбоя не было, — легкомысленно пожал плечами товарищ. — Да расслабься ты! Нормально же всё идёт!
— Молний, кажется, ты решил не считать? Как и кое-кого из полиции?
Русский ничего не ответил, погрузившись в какие-то свои размышления.
ДжоЧже после некоторой паузы тоже озадачился: антибиотики, которые ему сейчас будут капать, Виктор купил за свои. О стоимости не заикался, использовать собирался без каких-либо оговорок.
Интересно, что бы это значило?
Примечание.
^1 ГГ несколько лукавит. Вследствие профессиональной этики, вряд ли какой-либо профессиональный врач будет открыто критиковать любую работу своего предшественника.
Сэм, наплевав на условности, заперся в кабинете и поставил из ящика стола на столешницу почти полную бутылку.
Вопреки стереотипам, употребить алкоголь обязательно он не собирался — так как чудесно понимал все последствия. Но сам факт потенциального источника релакса под рукой настраивал его на конструктивный лад и снижал стресс одним своим наличием.
Долбаный Моралес не просто выбрался из участка живым, а в итоге предсказуемо оказался наверху
Информация была свежей и достоверной, поскольку после совещания бригадиров круги по воде расходились во все стороны — эту новость вовсю обсуждали в бригадах, в том числе в чатах и пабликах.
Раздался звонок.
Вздохнув, Дьёрк активировал камеру и тяжело уставился в экран:
— Да?
— Привет. — Как ни в чём ни бывало, произнесла голограмма Моралеса. — Сэм? Я верю, что ты меня узнаешь, да?
— Да. Можно без прелюдий.
— Как думаешь, какое у меня сейчас самое первое желание?
— Я уже ошибся по поводу одного твоего желания, — детектив изобразил подобие улыбки. — Уркидес вполне себе жив-здоров.
— Отняв жизнь соратника, даже такого плохого, я не обязательно сделаю свою счастливее, — возразил бывший бригадир. — Управление людьми — прежде всего хладнокровие, Сэм Дьёрк. Если испаноговорящие начнут без оглядки резать друг друга, выиграют от этого, как обычно, только гринго. Ты же не считаешь нас идиотами?
— Я удивлён такой рассудительности, — коп отстраненно пожал плечами и всё же набулькал в стакан на два пальца.
Отсалютовав собеседнику в воздухе, пить он, тем не менее, не стал.
— Сэм, я чего звоню-то… Я оценил эпичность твоей подставы меня с этим длинным и худым русским. Кстати, я чуть не сыграл в ящик!
Оба тактично промолчали насчёт того, что Сэм был в числе проводивших допрос (на самом деле, очень жёсткий допрос, который в процессуальных документах называется совсем другим словом).
— Рад, что ты снова в строю, — сострил полицейский, опуская нетронутый стакан на стол.
— Буду краток. Сэм, договорённости между тобой и нами в силе? Или Молнии могут вычеркивать тебя из списка друзей?
Дьёрк задумался.
С одной стороны, "дружба" с Молниями — это деньги. И если Моралес готов начать с чистого листа, зачем от них отказываться?
С другой стороны, наивно полагать инцидент закрытым. Но даже если будут попытки отомстить, о них можно поразмышлять и потом.
— Я рад, что ты понимаешь: я ничего не имею против Молний в целом. — Твёрдо сказал коп, уверенно глядя в камеру. — Если ты сейчас говоришь от имени организации, а не от себя лично, я не вижу смысла разрывать контракт. Добавлю. Лично против тебя ничего не имею; случившееся в участке — результат ваших внутренних тёрок.
— Десять штук, Сэм. Десятку лично мне, в качестве твоего реверанса.
Полицейский удивлённо раскрыл глаза и ничего не сказал.
— Поясняю, — продолжил тем временем латинос. — Твой "оклад" от нас неприкосновенен и остаётся на месте. Как и все разовые подработки. Ты же сам только что сказал, недоразумение — только между нами? Не между конторами?
— Говори дальше.
— Я потрачу твои деньги на медицину и реабилитацию. Поскольку меня подстрелили вы, в участке. Справедливо?