Быт русского народа. Народность. Жилища. Домоводство. Наряд. Образ жизни. Музыка. Часть I
Шрифт:
Прежде долго не знали других плодов, кроме огородных: капусты, чеснока, лука, гороха, моркови, репы, бураков и редьки. В XV в. мы имели хорошие вишни, орехи и полевые яблоки; сеяли огурцы и дыни [194] , коим, по особой приятности и вкусу, удивлялись иностранцы. В XVII в. находились большие сады с яблоками, вишнями, сливами, смородиной, малиной, клубникой, особенно с поваренными растениями. Из этих плодов превосходнее всех были наливные яблоки, которые, когда созревали, светились насквозь [195] . — Салат долго не сеяли и, видя употреблявших его, говорили, что они едят траву, как животные, и уговаривали других не есть, чтобы они не превратились в скотов [196] . Олеарий, бывший в Москве в пол. XVII в., пишет, что русские привыкали уже к салату; в конце XVIII в. он сделался в большом употреблении только в столице; еще в нач. XIX в. многие не могли есть его по предубеждению к немцам. Простой народ и многие из купеческого сословия доселе не научились есть его.
194
Barbaro «Il viaggo dalla Tana» в 1436 г.; Contareni «Voyage de Perse en 1473 г.», с. 52, 53, пом. в собр. Бержер.; Herb. «Rer. Moscov. com.» — «Melones autem singulari cura ac industria seminant. <О дынях же заботились с особым усердием>. Franc. da Collo «Trat. di pace», etc., л. 53.
195
Olear. «Offt begehr. Beschr. der Neuen Oriental. Reise», с 117, изд. 1647 г.
196
Tanner. «Leg. Mosc». Dum lactueis vescerer, circumstantes admirabundi Mosci, partim indignantibus, partim explodentibus verbis, a cibo illo nos dehortati sunt, momentes ne bestiarum more advorandum gramen, converteremur.
В 1660 г. ноября 11 указано разводить арбузы в Чугуеве (Харьковского уезда) и, когда
197
Самые лучшие и единственнейшие арбузы — это быковские, балыклейские и пролейские Царевского уезда Саратовской губ. Быков, Балыклей и Пролейки суть хутора, заселенные государственными крестьянами; находятся в недальнем расстоянии от Камышина и, как до образования Царевского уезда (1835 г.), все эти хутора находились в Камышинском уезде, потому эти арбузы доныне слывут камышинскими. — В Быкове, Балыклсе и Пролейках занимаются разведением мужики; почва здесь песчаная, потому самая удобная для произрастания арбузов, коим благоприятствует еще солнечный зной с перепадающими дождями. Арбузы бывают в окружности в 1 1/2 арш., а весом более пуда; семена маленькие и не в большом количестве; тот самый лучший арбуз, которого кора зелено-беловатая, и когда его разрезают, тогда ои как будто бы крошится от чрезмерного множества сахаристых веществ; вкус очень сладкий, а запах имеет душистого ананаса. Сотня арбузов стоит на месте от 35 к. до 75 к. сер., и эта цена есть уже самая высшая. На большом возу, запряженном волами, не может поместиться более 150 арбузов. — Их доставляют по подряду в ближайшие губернии и Москву, в которую вывозят каждое лето до 15 000 арбузов. В предмосковных местах продают арбуз по самой высшей цене 62 к. сер., а в самой Москве от 1 — до 3 р. сер. Из всех этих арбузов самые лучшие сугь быковские. — В урожайные годы такое бывает их множество, что не успевают снимать с бакшей (арбузных полей) и оставляют гнить на месте или пускают скот и свиней, которые пожирают и топчут ногами. — У нас в Петербурге лучшими арбузами слывут астраханские, но это ошибочно. Астрахань похитила не принадлежащую ей честь у хуторов Быкова, Балыклей и Пролеек, которые по старому размежеванию уездов находились в составе Астраханской губ. до конца XVIII в. В Астрахани никогда не бывало превосходных арбузов, как быковские, балыклейские и пролейские. — Пробовали сеять быковские семена в Астрахани, но арбузы не вырастали там прекрасные, как на родной почве. — С разведением арбузов появились тыквы, которые в восточной России именуются дураками, в Малороссии гарбузами, а арбузы кавунами. — Причина названия дураков неизвестна. — В Оренбургской губернии такое множество родится дураков, что ими откармливают свиней, и если верить рассказам, то иные бывают до 1 1/2 пуда весом. — Астрахань славится дынями, кои, кроме ароматного запаха, отличаются полнотою мяса или тела, которое срезается до корки; во внугренности мало семян, и дыни эти лежат свободно, без всякой порчи, до октября месяца. Превосходнейшие дыни растут в Дубовском Посаде Царицынского уезда на берегу Волги, и по этому посаду они усвоили название дубовок.
198
Усп. «Оп. пов. о древ. русск.», ч. I, с. 74 и 75.
В старину вместо пунша пивали ковшами взвар; он приготовлялся из пива, меда и вина на пряных кореньях. В Малороссии он известен под именем варенухи. Пунш узнали в нач. XVII в.; около половины того же века мы употребляли кофе и чай.
Семена кофе перенесены в Европу голландцами из Мекки, но свойство их дознано было настоятелем монахов, Фаустом Нейроном, коему пастухи рассказывали, что когда овцы и козы наедались кофейных зерен, тогда они прыгали всю ночь. Другие писатели говорят, что некто Гомаледдин, живший в городе Адене в пол. IX в. эджиры или XV в., путешествуя по Персии, нашел там при устье Красного моря кофе, привез с собою на свою родину и развел; отсюда он распространился по Сирии, Мекке и Египту [199] . Но это известие несправедливое, потому что настоящая его родина есть Йемен в счастливой Аравии. Он растет на горах и называется там буйна. — Турки, персияне, армяне и другие азиатские народы до ознакомления их с кофе делали напиток из растения коуш, имевший вкус кофе [200] . Сначала кофе употребляли вместо лекарства; на востоке пили и теперь пьют одну гущу и без сахара, а в Европе вываренную жидкость с сахаром и сливками. Мы узнали кофе едва ли не прежде чая, потому что голландцы, имея с нами еще в конце XVI в. непосредственные торговые сношения, без сомнения, между многими плодами и произведениями роскоши привозили кофе.
199
«Diction. des origines».
200
Жюлье «Recueil de l'academie des sciences», изд. 1713 г.
За границей менее его пьют, нежели у нас, и напрасно думают, что немки страстные охотницы. Я видел, что они пьют мало и некрепкий по причине пламенных воодушевлений к нежностям [201] .
Соотечественник наш Василий Старков первый упоминает о чае. Будучи отправлен послом к хану Алтыну в 1636 году, он там увидел чай и говорит как о вещи, доселе неслыханной, и не знает: считать ли за дерево, или за траву? Он только знает, что чай варят в воде, прибавляют к нему молока и пьют горячий [202] .
201
Известно, что многие пряные коренья: гвоздика, корица, имбирь, перец, кардамон, особенно ваниль, производят сильное стремление к чувственности; но питье крепкого кофе без привычки и в большом количестве производит сильное волнение крови. Частое его употребление и большими приемами ослабляет органы: делает их нечувствительными; потому у таковых людей всегда рождается леность, бездеятельность и слабость тела; цвет лица мертвеет и белые зубы, краса девиц, обращаются в уголь. Это дознано многими наблюдениями. — Здесь говорится только о тех, которые много употребляют кофе; но пить одну чашку, как средство для ускорения пищеварения, весьма полезно.
202
Употребление чая в Китае и Японии незапамятно. Индо-голландская ком., учрежденная в 1602 г., в первый раз вывезла чай в Европу в нач. XVII в. Голландцы, зная по слухам, что китайцы и японцы извлекали питье из какого-то деревца, растущего в их странах, отправили к ним некоторое количество шалфея, за один фунт коего выменяли три фунта чая. Салернская школа предлагала тогда шалфей как специфическое средство против многих болезней. — Привезенный чай в Париж был продан от 30-100 фр. за фунт. Шалфей не имел успеха в Китае. — Употребление чая быстро распространилось в Европе, так что уже в 1655 г. он был в чрезвычайном употреблении в высшем кругу парижского общества.
Как скоро чай распространился в Европе, он сделался предметом преследования науки. — Голландский врач Николай Тюльпиус описал в 1640 г. медицинские свойства чая; потом вскоре за ним два врача французские Марине и Жонке сделали то же; последний назвал чай божественной травою и сравнил его с амброзиею. — Наконец, в 1678 г. голландец Корнелий Бентоке написал прекрасное сочинение о чае, имевшее такой успех, что после трех изданий, раскупленных тотчас по напечатании, оно было переведено на все языки: это сочинение окончательно утвердило успех чая.
Вскоре Англия начала соперничать в ввозе чая: первый груз чая ост-индской компании пришел в Европу <в> 1669 г. Директора компании поднесли 22 ф. чая английской королеве, супруге Карла II, в день ее рождения. Исчислено, что <с> 1652 г. по 1700 г. количество ввоза чая не привышало 90 000 килогр.; в настоящее время Англия употребляет 18 мил. килогр. в год.
Гуссей рассказывает о бесполезных попытках всех мореплавателей пересадить это деревцо в Америку и Европу и заключает неутешительною истиною, что мы, европейцы, можем его разводить не иначе, как в теплицах. — «La monographic du the, par Houssaye», Par. un vol. in 8.
Чай играет столь важную роль в торговых сношениях и внутреннем потреблении многих государств, что невольно изумляешься недостаточности химических исследований над составом этого произведения. Анализы, сделанные Франком, Брандом, Мейльдером и Штейнгузом, суть единственные, но недостаточные, посему докт. Пелиго охотно воспользовался предложением просвещенного негоциаота Гуссея, доставившего ему различные образцы черного и зеленого чаев. В записке о чае, читанной им в Парижской академии наук (17 июля н. с, 1843 г.), он нашел в чае следующие вещества: 1) дубильное начало (tannin), 2) летучее масло, от которого зависит аромат чая, 3) вещество, содержащее в себе много азота — чаин (theine), которое встречается в кофе и лекарственном веществе guarana, дорого ценимого бразильцами. Пелиго нашел, что в листьях чая содержится азотаот 6,15 до 6,62 на 100. Ни в одном растении не найдено столь богатого содержания азота. Это начало в чае, соединенное с другими началами, составляют азотистые вещества — таких веществ содержится от 20–30 на 100. Если листья настоять в теплом и слабом растворе поташа, то получится буроватая жидкость, и потом, если прилить какой-либо кислоты, то получится осадок, содержащий в себе азот. Пелиго считает этот осадок тождественным с творожиною молока (caseine). Зная, что чай содержит много азота и что в нем есть творожина, нельзя сомневаться, что он есть питательное вещество. — В Индии приготовляют чай с молоком, маслом, поваренной солью и с какой-то щелочной солью, горькою на вкус. Точно таким образом приготовляют киргизы, калмыки и многие жители Сибири, прибаатяя иногда сало или масло и луку. — Этот чай известен
У нас первоначально употребляли его вместо лекарства, как предохранительное средство от простуд, влияний на здоровье воздуха и дурных последствий от пьянства. Ввоз его в полов. XVII в. был уже столь велик, что иностранец Кальбургер в бытность его в Москве (1674 г.) покупал по 30 к. фунт. В 1702 г. открыт первый кофейный дом в Петербурге. С пол. XVIII в. кофе и чай вошли во всеобщее употребление и образовали двухполый напиток: женский пол пристрастился к кофе, а мужской к чаю. Но что пьют более: кофе или чай? — Кофе, утвердительно кофе! Нет дома, который бы не пил его; нет женщины, которая бы отказалась от кофе. Особенно пьют много купеческие жены, прислуга и кухарки, по нескольку раз в день, и в Петербурге совершенная кофемания. — Горничная девушка, кухарка или другая женщина, поступающая в услужение, выговаривает себе ежемесячно по фунту кофе сверх того, который отпускается им от господ. Этого мало, переваривают остающуюся кофейную гущу и пьют его снова, находя ее лучше самого кофе. Недаром говорит пословица: остатки сладки. — К чаю в особенности охотники купцы и все рабочее сословие; им как-то бывает невесело или чего-то недостает им, если не напьются чаю. Нет трактира, в котором бы не пили чай. На севере России он заменяет приятное препровождение времени: там, сидя за чаем, разговаривают и пьют вприкуску с таким искусством, что небольшой кусочек сахара достает для полдюжины стаканов. С мужика льется пот градом: он пьет, не переводя духу; оботрется полой и снова за чашечку. Еще существует обыкновение во многих местах, что кто бы ни пришел в гости и в котором бы часу ни было: в полдень ли, или до полудня, или после обеда, непременно угостят чаем, а там закуской или обедом. Хотя бы сами хозяева недавно пили чай, но пришел гость, для него настаивают и сами пьют с ним. Случается, что несколько раз в день ставят самовар, а у зажиточных, особенно в праздники, не сходит со стола самовар. Точно так поступают с кофе женщины, угощая им друг друга, и пьют так много, что от неумеренного употребления сгущается у них кровь: они получают головные припадки и лишаются сна. Другие же получают удары, лишаются зубов еще в молодости, которые преждевременно чернеют и крошатся. Весьма неприятно видеть хорошеньких с черными зубами, коих уже никак нельзя вычистить, а этому причиной кофе.
В Сибири пьют чай вприкуску, и там нет деревни, где бы не было самовара. Между отдаленными ее обитателями чай весьма дорог, и сюда привозят, как, например, в Якутск или Охотск, кирпичный. Его приготовляют в формах и столь жестким и плотным, что своим цветом похож на кирпич, отчего получил название кирпичного. Разбив на куски, кладут в горшок и варят как кушанье, с жиром, салом, преимущественно с ворваным салом, и потом, когда уварится, пьют его с хлебом без сахара. Самовидцы рассказывали, что это есть одно из лакомых напитков якута, который сверх того пьет с особой жадностью растопленное масло или жир. — Нет для него пищи, усладительнее этой. — О вкусе и цвете нельзя спорить.
Однако есть места в России, где кофе, чай, картофель и табак доселе не употребляются. — Это между староверами и раскольниками. Во многих уездах Астраханской губ. простолюдины думают: кто пьет чай, тот не внидет в царствие небесное; кто пьет кофе, того Бог не допустит на Страшный суд. Картофель, как они думают, есть дьявольское порождение табака, поэтому есть его великий грех, а табак, треклятая трава, выросла на могиле блудной девицы, и кто его курит, тот дышит блудным грехом.
Наши предки причисляли табак к вредным напиткам по причине производимого опьянения [203] . Древним народам он не был известен и привезен испанцами из Америки в XVI в. — Об отечестве табака спорят доныне Китай и Япония, как о родине Гомера. — Утверждают, что Китай и Япония употребляли с незапамятных времен дамбагу. — Гернандез, спутник Колумба, первый узнал (в 1496 г.) употребление табака на острове Сан-Доминго и назвал его табакко, от области Табаго, где он рос; но там он назывался панацей, пициельт; у бразильцев петум, у островитян Испаньолы перебеценук [204] . По другим известиям табак найден на одном из Антильских островов Табаго, находящемся близ области Каракас. — Европейцы, однако, скоро выучились употреблять его, ибо миссионер Роман Ган, отправленный Колумбом во вторую его поездку в Америку на остров Сан-Доминго для распространения христианства, уже нашел там (1496 г.) европейцев, употреблявших табак. Отец Роман вывез отсюда семена табака в Испанию, и они быстро принялись. От этих семян развелся табак в лиссабонском саду (1550 г.), потом распространился с неимоверной быстротою по Европе и сделался страстью.
203
Уложение, гл. XXV, ст. 11–26.
204
«Epistolae et judicia Claris, aliquot medicorum dc tabacco», ed. Ultraject. 1644 г., с. 150. — «De herba panacea», Everato, ed. Ultraject. 1644 г. См. его статью «De tabaco herba commentariolus», с. 12–15. Некоторые туземцы Испаньолы называют еще козоба — «Neandri tabacologia», с. 68, изд. Ultrajecti, 1644 г.
Посол французский при португальском дворе, Ив. Никоциан де Вильмен, привез табак в Париж в 1560 г., где он стал известен под его именем, т. е. никоцианы, и вскоре вошел в большое употребление при дворе Марии Медичи. Королева Мария до того пристрастилась к нему, что его прозвали в честь ее королевским порошком (poudre a la reine), королевской травою (herbe a la reine). — В Англию около этого самого времени завезли моряки знаменитого мореплавателя Драка. При дворе он введен в употребление щеголем Ралейгом [205] . Сначала он курил потихоньку, запершись в своей комнате, но человек его, вошедши к нему неожиданно, подумал, что внутренность барина загорелась, и начал от всего усердия обливать его водою. — В Италию привез табак кардинал Санта-Круче, бывший в Испании нунцием. Здесь табак был принят с восторгом. — В скором времени он распространился в Азии. В Индию привезен в нач. XVII в. под именем святой травы; в Африку в 1610 г. Сначала употребляли его вместо лекарства и называли святою божественной травой и травою противу всех немочей [206] .
205
Ралейг (Ralegh) был близкий любимец английской королевы Елизаветы. — Курение табака введено прежде всех в Лондоне и составляло принадлежность человека светского и с тоном. — Дикари Виргинии, приписывая тысячу достоинств табаку, относили растение это к высшему дару небес, ниспосланному для утешения человечества. Roberts «Hist. of Americ», кн. IХ, с. 286–287, изд. 1829 г.
206
Herba divina sancta, Heilekraut, heiliges Wundkraut, herbe propre a tous les maux. — Для любопытных указываем статьи «Neandri tabacologia», изд. Ultraject., 1644 г., с. 65–70, где встречаются названия: herba legati, herba reginae, Catharinaria ас Mediccae, Uppowos, herba magni prioris, Tornabonam, от имени посла при французск. дворе; herba St: Cruci, от имени папского легата и др. В честь табака написана похвала в двух книгах и в стихах, см. Raph. Thori «Hemnus tabaci ed. Ultrajecti», 1644 г. и начинается:
Innocuos calices et amicam vatibus herbam, Vimque datam folio: et lacti miracula fumi Aggredior. Tuqui censu decoratus equestri, Virtutem titulis, titulos virtutibus ornas, Antiquum et Phaebi nato promitis honorem. etc. etc. <Кубки невинные и траву — подругу пророков, Силу, данную листьям: чудо млечного дыма Я созерцаю. Ты же всадника украшаешь, Доблесть его и честь восполняя чином и званьем, Древнюю обещаешь славу рожденному Фебом>.При всех похвалах, расточаемых табаку от излечивания застарелых болезней, грудных и даже заразительных (см. любопытные средства, которые составлялись из табака против этих болезней, «De herba panacea» «Панацея из травы», с. 20–58, ed Ultrajecti, 1644 г.), однако в то же самое время Неандер (см. его «Tabacologia», с. 82 и след.) указал, что табак действует отравительно.
При Людовике XIII моряки являлись с трубками даже в народные собрания. — Трубка богатая щеголя Жан-Бара была предметом общих разговоров более, нежели его платье из серебряной парчи. — Французское правительство раздало около этого времени своим солдатам табак, заставляя каждого иметь свою трубку и огниво. Этого еще мало: правительство вздумало, чтобы вместо выдачи по 6 унций хлеба на человека в день отпускать по 3 унции хлеба и 3 унции табака. Министр Лувуа во время войны голландской увеличил солдатам отпуск табака более противу хлеба на том основании, что табак отнимает аппетит. Распространившееся курение и нюхание навлекло на табак гонение. Медицинский факультет в Париже первый восстал против него. Людовик XIV дозволил произносить в церквах проклятия против курения и нюхания. Доктор его, знаменитый Фагон, утверждая повсюду о смертоносном действии табака на здоровье, до того забывался, что в жару красноречивых своих доводов беспрестанно нюхал. Папа Иннокентий торжественно проклял табачников в 1690 г. — Папа Урбан VIII грозил нюхающим отлучением от церкви.