Быть женщиной. Откровения отъявленной феминистки
Шрифт:
– Я лучше надену кроссовки, – подытоживаю я.
Это Вики предложила оттянуться за компанию с ней в «Мятном носороге» на Тоттенхэм-Корт-Роуд. Сейчас 2000 год, и стриптиз-клубы – уже не лепрозорий для последних на Земле потных извращенцев, а общественно приемлемое времяпрепровождение.
Журналы наперебой обсуждают камбэк стандартов жизни английского рабочего класса – все эти пабы, собачьи бега, штормовки, дворовый футбол, сэндвичи с беконом – и стрип-клубы входят в их число. Теперь «пацанки» тусят в крутых столичных стрип-клубах. Девушки из Spice Girls тоже замечены в стрип-клубе – они курят сигары и криками подбадривают танцовщиц. Зои Болл и Сара Кокс посещали девичники в стрип-клубах. Женские топлес-бары продвигаются как прикольные местечки,
То ли сказался неутихаемый журналистский зуд – если есть явление, о нем надо собрать материал, – а может, редакторов стойко возбуждают фотографии женщин-писак, застигнутых в стрип-клубе. Как бы то ни было, Evening Standardотрядила Вики провести вечер в «Носороге» и самолично выяснить, какая она, «вся эта суета».
– Это против моих феминистских принципов, всех вместе и каждого в отдельности, – возмутилась я, услышав ее предложение. – Это же просто-напросто места хищнической эксплуатации женщин!
– Менеджер оплатит все шампанское, которое мы выпьем за вечер, – обронила Вики.
– Буду ровно в девять, – сказала я со всем доступным мне достоинством.
Снаружи клуб выглядит престранно. Сквозь двери виден интерьер – богатый, сплошь лепнина и позолота; алеют стены, мерцают огни, и все это в переборе, все чересчур – какой-то «Диснейленд» с титьками. Мы подходим ко входу не с той стороны, и пока мы там топчемся, подкатывают двое, и вышибалы препровождают их внутрь.
Меня поражает уверенность и спокойствие посетителей – ни каплипристыженности. Я-то думала, для посещения стрип-клуба нужен благовидный предлог, и мне придется его изобрести, чтобы гордо заявить вышибалам: «Я собираю пожертвования для больных детей» или «Начальник, я тут, это самое, проводку проверить». А может, с фальшивым мексиканским акцентом: «Здесь, что ли, фирма Pret a Manger?» А эти преспокойно заходят – костюмы малость наперекосяк, в глазах нечто от ястреба, – можно подумать, это совершенно нормально: отработать день в офисе и расслабиться, заплатив молоденьким женщинам, чтобы они показали свои половые губы. Ничего себе круг общения у меня, задумываюсь я уже не в первый раз. Все мои друзья-мужчины пришли бы в ужас, предложи я им заглянуть в стрип-клуб. Они все носят кардиганы, коллекционируют пластинки и трепетно обожают развесной чай. Им бы в голову не пришло платить, чтобы поглазеть на чужие половые губы. Нет, правда, мой парень, как посмотрит на мои губы, до сих пор говорит: «Спасибо, это было великолепно!» – а мы вместе уже четыре года.
– Это нечто вроде клуба плохих мужей, – шепчу я Вики на входе. – Здесь у каждого за спиной череда подруг и жен с разбитым сердцем.
Как бы там ни было, бесплатное шампанское льется рекой, а столик у нас перед самым подиумом, который Вики тут же окрестила «пиздиумом». В первый час «Мятный носорог» кажется нам обычной пивнушкой, разве что с дополнительным развлечением в виде титек, периодически проплывающих у нас над головами. Захватывающий разговор о видах на покупку нового зимнего пальто прерывается какими-то ягодицами, вторгающимися в наше поле зрения, но будем справедливы, такое со мной уже случалось в пивном баре «Гнутая ложка». Через два часа кое-кто из «девочек» подходит поболтать, и, как это обычно бывает, когда несколько женщин сойдутся вместе, начинаются сплетни: Вики в кардигане, я в куртке и девушки в лифчиках со стразами и сексуальных стрингах.
К часу ночи мы уже порядком набрались, удостоились приватного танца, на время которого обе совершенно потеряли ориентацию (у этой цыпочки была волшебная попка), и вот нас уже потчуют сагой о телезвезде и завсегдатае клуба с ярким финалом: «Итак, его жена узнала, что у него герпес – ничего себе подарочек на Рождество!»
Перед нами покачиваются стены приватного кабинета, неспешно плывут мысли. И правда, похоже на Graucho,
К нам подходит пиарщица.
– Я домой, – говорит она, натягивая пальто. – Вы, дамы, оставайтесь, если хотите.
Я смотрю на бутылку шампанского. Да там еще добрых два стакана!
– Мы остаемся! – отчетливо выговариваю я. – Мой девиз: никогда не бросать недопитую бутылку.
Пиарщица уходит, и мы продолжаем вечер сами по себе. Жизнерадостно наполняя стаканы, я как раз приступаю к эпосу о том, как решила побаловать любовника стриптизом, да вот беда – сама же и сбила весь настрой, когда влезла ногой в тарелку овсянки, с утра забытой на полу у кровати. Вдруг к нашему столу подходят двое вышибал.
– Добрый вечер, констебли, – веселюсь я.
– Дамы, вам пора, – они до крайности суровы и непреклонны.
– Клянусь, я только и выпила глоточек пива, – куражусь я, пытаясь собрать глаза в кучу. – Я в порядке и могу остаться.
– Пора, – вышибала оттащил меня от столика вместе со стулом. Его коллега так же обошелся с Вики. Не прошло и минуты, как мы, в сумбуре и негодовании, с пальто в руках, очутились на улице.
Топчась на тротуаре, мы даем волю гневу.
– За что? Почему вы нас выставили? – визжим мы. – Мы просто непредвзятые исследователи стриптиза! Мы журналистки! С соответствующей квалификацией! Мы честные профессионалы! Мы работали на Radio 4!»
– Нас не проведете, – отвечают они. – Вы проститутки.
Минут через пять, после все более настойчивых расспросов, мы выясняем, что клуб облюбовали «простомордые» русские проститутки и прибирают к рукам клиентов, которым – подумайте, какое разочарование! – «обычные бабы» больше по душе, чем стриптизерши. По убеждению вышибалы, это мы и есть. Он знает, что мы не стриптизерши – значит, проститутки. Вики в своем кардигане – и я в своих кроссовках. В его мире систематика женщин строится по принципу двоичного кода: стриптизерша, шлюха. Других не бывает. Само собой, не бывает и репортерш чуть за двадцать, надеющихся выжать 1200 слов из любого информационного повода, заодно выхлебав все стоящее в бесплатном баре.
И я вернулась к убеждению, что стрип-клуб – уродливый чертов анахронизм.
– Я же говорила, что это место хищнической эксплуатации, – попеняла я Вики, когда мы курили в подъезде.
– Но мы обе сделаем из этого по колонке, – ответила она в высшей степени разумно.
Итак, мы вроде бы не остались внакладе.
Хотя, если смотреть шире, остались, и еще как! Сама идея клубов, где женщины раздеваются перед мужчинами, – за все время своего существования вплоть до вчерашнего дня – это ведь попросту… чудовищное хамство. В конце концов, история человечества – это «99 % женщин, покоренных, бесправных и воспринимающихся как объект сексуального влечения». Женщин загнало в эту ловушку – тут двух мнений быть не может – то очевидное обстоятельство, что они нравятся мужчинам. Во все века и времена желание мужчин обладать женщинами порождало чудовищные проявления варварства. Именно оно, это желание, становилось причиной всяческих ужасов, потому что мужчины были господствующей силой, не ограниченной никакими законами, не подчиняющейся никакому авторитету. Мои сограждане еще помнят времена, когда мужчинам дозволялось насиловать своих жен: женщины не рассматривались как полноценные участники сексуальных отношений, имеющие право в них отказать. Германия ввела уголовное наказание за изнасилование только в 1997 году, а Гаити – в 2006-м. Есть страны, где это преступление ненаказуемо до сих пор – Пакистан, Кения и Багамские острова. Даже там, где предусмотрена уголовная ответственность, власти уклоняются от реального преследования насильников: особой критики со стороны организаций по правам человека за низкий процент раскрытия изнасилований «удостоились» Япония и Польша. На огромных территориях – при явном или скрытом попустительстве государства – воспринимают женщин едва ли больше, чем усовершенствованные секс-игрушки для мужчин.