Бюро находок
Шрифт:
– Не знаю, как ты живешь, но порой, когда я вспоминаю прошлое, мне все кажется таким чужим. Неужели мы ошиблись?
Мощный порыв ветра с моря пригнул камыши; Гарольд и женщина подняли головы и прислушались, лицо девочки в окне исчезло.
Генри откинулся назад и положил Пауле руку на плечо, улыбнулся про себя, подумав, что кино просто создано для того, чтобы трогать и щупать своего партнера, и это его развеселило; в зале неожиданно стало светло от белого птичьего облака на экране, и Генри заметил, что многие пары сидели тесно прижавшись, как и они с Паулой, а некоторые и вовсе, не обращая
Птичья стая, сделав круг, с пронзительными криками ринулась на девочку, стоявшую в зарослях ольхи с зажатыми от ужаса ушами, когда же огромная птица почти задела ее крылом, она вскрикнула и побежала.
Женщине показалось, что она слышала зов о помощи, Гарольд тоже не сомневался, что слышал его. Он подошел к двери, прислушался, и когда женщина взволнованно спросила: «Карин? Где Карин?», он надел непромокаемую куртку и вышел.
Снаружи, неподалеку от дома, раздался выстрел, и женщина метнулась к окну. Постояв немного, она вернулась к столу, налила себе чаю и закурила сигарету. Подойдя к открытой двери, она застыла на фоне свинцового неба, прислушиваясь к звукам. Неожиданно для себя она крикнула:
– Гарольд, Карин, сюда!
Ответа не последовало, и она возвратилась в комнату, ее взгляд упал на шероховатую поверхность стола, заваленного разными блокнотами и справочниками по орнитологии. Она скользнула взглядом по некоторым записям и только открыла шкафчик, где лежали письма, как в дом вошел Патрик, вспотевший и растрепанный. Он произнес:
– Я промахнулся. Лиса перебежала мне дорогу, но я промазал.
– Карин исчезла, – сказала женщина, – она где-то там.
В тоне, каким она это произнесла, слышалась готовность обвинить его во всем, если с ребенком что-нибудь случится. Патрик повесил ружье на крючок у двери, вытащил из одного кармана куртки трубку, из другого – узкую табакерку, не спеша набил трубку, изведя несколько спичек, прикурил и, когда она наконец нормально задымила, произнес:
– Карин сейчас, несомненно, в гостинице, я видел их обоих, Гарольд вел ее за руку.
– В гостинице? – переспросила женщина.
– Может, она сама захотела пойти туда, – сказал Патрик, – во всяком случае, я видел, как они туда шли.
Боковым зрением Генри заметил, что Паула закрыла глаза, пока на экране говорил этот Патрик, вероятно, чтобы полностью сконцентрироваться на голосе, а может, она пыталась представить себе того мужчину, которому в действительности принадлежал голос, поэтому Генри не удивился, когда она сбросила его руку.
В хижине двое прислушивались к завываниям усиливающегося ветра, стегавшего дождем по окнам; Патрик предложил вместе отправиться в гостиницу, уверяя, что знает кратчайший путь. Женщина никак не отреагировала на его предложение, она, казалось, даже не расслышала его; словно пытаясь получить ответ на мучавший ее со времени встречи с Гарольдом вопрос, она вдруг спросила:
– Скажи, Патрик, зачем ты привез нас сюда? Ты же знаешь, я этого не хотела.
– Но потом ты ведь все-таки согласилась, – заметил Патрик, – к тому же я хотел порадовать Карин.
– А о себе самом ты вовсе не думал?
– С какой стати я должен был думать о себе? Из моих отношений с Гарольдом давно ушла напряженность. Когда-то мы были друзьями и снова стали ими, на другой манер, но стали.
– Я полагаю, у тебя была собственная причина приехать сюда, – произнесла женщина. – Ты хотел что-то доказать Гарольду, да-да, ты хотел продемонстрировать ему, чего ты достиг и как хорошо мы с тобой живем.
– Ну вот, ты снова начинаешь, – отмахнулся Патрик.
– Нет, – настаивала женщина, – я знаю, о чем говорю. Ты хотел произвести впечатление на Гарольда своим великодушием, достигнув успеха, ты можешь позволить себе это, не надо обманывать себя.
– Ну вот, приехали, – недовольно протянул Патрик, – ты что-то предполагаешь и делаешь из своих фантазий немыслимые выводы; во всяком случае, я ничего не собирался доказывать Гарольду, ничего! И то, что вы когда-то спали в одной постели, не волнует меня.
Женщина окинула его холодным и язвительным взглядом и, помолчав, сказала:
– Когда вы здоровались, ты ведь не мог видеть себя со стороны, на твоем лице была написана снисходительность, ты понимаешь, что эта снисходительность и меня задела, даже оскорбила?
– Да остановись же наконец, – взмолился Патрик, – любой факт ты истолковываешь так, будто он направлен против тебя, по крайней мере связан с тобой, пойми же наконец…
В этот момент Паула встала, коснувшись рукой плеча Генри, вышла в проход и направилась к двери. Он посидел, гадая, ждать ее возвращения или нет, потом тоже поднялся и вышел в освещенное фойе. Паула стояла у выхода на улицу.
– Что случилось? Вам нехорошо? – спросил он.
– Скоро пройдет, – ответила Паула. – Я чувствую какую-то тяжесть, на воздухе мне станет лучше.
– Уйдем отсюда? Или, может, вы хотите досмотреть фильм? Впрочем, я уже догадываюсь, чем он закончится, – произнес Генри, – во всяком случае, дело пахнет расставанием, этого стоит ожидать.
Он ободряюще кивнул ей, взял за руку и потянул на улицу. Генри хотел сразу отправиться к автобусной остановке у вокзала, но Паула предпочла пойти домой пешком. Погруженная в себя, лишь изредка бросая на него взгляды украдкой, она шла рядом, а Генри все время что-то говорил, словно давал публичную оценку фильму, и чем дольше он разглагольствовал, тем больше критических замечаний приходило ему в голову. В общем и целом он нашел сценарий перегруженным, напичканным слишком большим количеством символов. Не считает ли она так же, поинтересовался он, но Паула лишь пожала плечами. Но должна же она согласиться, настаивал он, то, что они видели, это прошлогодний снег. Паула улыбнулась и неожиданно остановилась у витрины мебельного магазина.
– Разве не так? – спросил он.
– Не знаю, – машинально произнесла она, разглядывая обитый зеленой тканью угловой диванчик, на него под присмотром продавщицы только что уселся какой-то мужчина, явно желающий оценить качество.
Вероятно, покупатель остался недоволен, либо он с самого начала вознамерился проверить комфортность всех сидячих мест, так или иначе, но он несколько раз плюхался на мягкую мебель, подпрыгивал, сравнивал, раздумывал. Продавщица поднесла к его лицу часы, напоминая, что магазин закрывается, после чего он снова энергично попрыгал и направился за ней в глубь магазина.