Бывают дети-зигзаги
Шрифт:
— Прекрасный ресторан, — сказал он, облизнувшись. — Когда-то, много лет назад, когда Феликс еще был Феликс, мы каждую неделю проводили тут один раз. Я брал его на весь вечер для себя и своих друзей. Но тогда у меня еще бывали деньги заплатить за ужин. — Он широко улыбнулся. От волнения я почти не слушал его, хотя стоило бы. Он вытер рот платком. — Габи тоже хочет становиться гениальной актрисой?
— Когда-то хотела. А сейчас ей нужно только мужество Лолы Чиперолы. Потому что ей тоже хочется вести себя так, как ей нравится.
И
— А что подумывает господин отец? — спросил Феликс, читавший меня, как раскрытую книгу.
Не хватало, чтобы он об этом узнал. Это наша с Габи тайна.
— Что он подумывает, что Габи так восхищается от Лолы? — допытывался Феликс.
— Да я понял.
Габи взяла с меня обещание, что я ни словом не обмолвлюсь о Лоле дома. Ни намеком. Наверно, не стоило и Феликсу об этом рассказывать.
— Ты ведь ему не расскажешь?
Феликс положил руку на сердце и закрыл глаза. Длинные ресницы дрогнули:
— Обещаю.
— Поклянись.
В стеклах его очков плясало угасающее пламя свечей.
— Запомни: если Феликс клянется — он всегда обманывает. Если Феликс обещает — тогда он выполняет обещание. Даю мое честное слово преступника.
Я подумал и согласился.
Может быть, из-за того, что он упомянул про обман, я вдруг спохватился:
— О чем ты говорил до этого?
— О чем? Я много говорил.
— У тебя сейчас нет денег на ресторан?
— А она отличная девчонка! — воскликнул Феликс. — Девчонка что надо!
— Кто? Лола Чиперола?
— Нет. Наша героиня Габриэла-Габи, Дульсинея. Она начинает мне понравиться. — Я так обрадовался, что даже забыл, что хотел спросить. Феликс хмыкнул, прикинул что-то про себя, а потом уточнил: — Итак, она хочет шарф от Лолы Чиперолы?
— Именно.
А еще твой золотой колосок. Но произнести это вслух я не осмелился.
— А что она еще хочет? Не постесняйся, рассказывай все! — Он произнес это тем же добродушным голосом, но я заметил, что он начал постукивать пальцами по столу. Нервничал.
— Откуда ты знаешь, что она хочет что-то еще?
— Я поджидаю, господин Файерберг.
И я понял, что он уже знает. Я уткнулся взглядом в стол. Что-то будет?
— Твой золотой колосок.
— Я знал, что ты это скажешь, — сказал Феликс, перестав улыбаться.
Сердце мое забилось часто-часто. Я уж подумал, что вот сейчас все и закончится. Весь этот прекрасный сон.
Он повертел в руках спичку и спросил как бы между прочим:
— Ты все время знавал, кто я?
— Только когда полицейский посмотрел права и назвал тебя по имени.
— Я думал, ты не замечал, — пробормотал Феликс, сутулясь. — Ты не замечал, а он слишком молодой, чтобы запомнить мое имя. — Он сгибал спичку до тех пор, пока она не треснула. Я вздрогнул от этого звука.
— Ты все время знавал и молчал. Знавал, что я — тот самый известный Феликс Глик, и не говорил мне ни слова. Ты и вправду будешь самый лучший сыщик в мире.
Но произнес он это почти с неприязнью. Как будто с другой стороны баррикады. И я снова ощутил опасность, исходящую от него, того и гляди готовую вырваться.
— Еще что ты о мне знаешь? Что рассказала Габи?
— Да почти то же, что и ты сам. Что ты был богачом, королем Тель-Авива, швырял деньги направо и налево, путешествовал по всему свету… И грабил банки, и водил за нос полицию.
Я уж не стал говорить, что знаю и о том, как они с отцом встретились в первый раз. А то бы он совсем расстроился.
— И это она тоже сказала, когда господин твой отец был не рядом?
— Да. Это наша с ней тайна.
— Она очень-очень особенная девчонка, — задумчиво произнес Феликс, поглаживая пальцем свой черный перстень. — Она еще больше мудрая, чем я. И чем твой отец. Гений!
— Правда? Ты правда думаешь, что она особенная? — Я-то, поскольку часто бываю с ней и вижу, как к ней относится отец, забываю иногда, насколько она особенная и мудрая.
Феликс покачал головой:
— Если я действительно понимаю ее идею — я снимаю перед ней шляпу и говорю: Габи, ты гений!
Похоже, я спасен. Наше путешествие спасено, мы едем дальше! Я даже не решался поверить.
— Ты правда согласен попробовать? Добыть для нее этот шарф?
— И золотой колосок, конечно.
Благословен Ты, Господи, повелитель всего звездного воинства. Аминь.
— А Габи не сказывала тебе, почему ей нужно колосок?
— Не помню. Кажется, нет.
Я соврал. Не хотел его обижать.
Габи смеялась, что если бы у нее было сердце преступника, то отец тут же влюбился бы в нее, потому что его только преступники и интересуют. Может быть, надо было так и сказать Феликсу. Может быть, он принял бы это за комплимент. «Феликс Глик и Лола Чиперола! Какая пара! Если у меня будет сиреневый шарф и золотой колосок, я попрошу добрую фею избавить меня от Заклятья Оладьи и завоюю сердце упрямого принца! Ты же сможешь добыть их, мой рыцарь?»
И смотрела на меня с мольбой.
Феликс сказал:
— Возможно, Лола хочет, чтобы мы делали что-то взамен за такую важную вещь.
— Пусть только попросит! Мы все сделаем.
— Она может просить непростую вещь.
— Нужна дерзость! — напомнил я.
Феликс медленно провел рукой по своим приклеенным усам:
— Возможно, что и я прошу тебя сделать что-то взамен за колосок. А? Такая вещь не отдается легко.
Мне стало не по себе.
— А что именно? — резко спросил я.