Бывшая моего брата. Я ненавижу ее…
Шрифт:
Игра проходит весело, но в то же время напряженно, и к концу первой партии мне приходится завязать волосы на макушке, потому что становится невероятно жарко и пряди уже неприятно прилипают к разгоряченной коже. После я определенно отправлюсь в душ. Но даже усталость, липкая кожа и частично испачканная травой одежда не мешают мне чувствовать себя превосходно!
Я могу гордиться собой только за то, что не сдрейфила перед Адонисом и вступила в игру, принеся своей команде победные очки. Ну и еще за то, что одним ударом отправила Алабаеву на скамью запасных, сломав ей ноготок. Чем, собственно, и заслужила от нее гневный взгляд, из-за которого в момент ощутила себя грязной. Но я и вправду грязная, зато счастливая, в отличие от большегубой присоски Айдарова. Не подумайте, я не мстительная и ни в коем случае ей не завидую, но каждый раз, когда она игриво скользила пальчиками по рельефному прессу Айдарова, прилипая своими варениками к его уху, у меня возникало желание хорошенько отделать долбаную сучку. Что я и сделала. Пусть и не совсем намеренно, зато от души.
С таким боевым настроем заканчивается первая партия, и в итоге мы выигрываем с разгромным результатом 25:7. Правда, уже на втором заходе кое-кто психанул, явно поправил настрой своих игроков, и теперь счет матча сравнялся. Тайком виню себя, что все-таки позволила себе отвлечься на тело Айдарова, точнее на его мышцы, которыми он словно нарочно мелькал перед моими глазами. Но я быстро отбрасываю эти глупые мысли, Айдаров толком-то и не смотрит на меня, разве что в моменты, когда ко мне переходит подача.
– Решающий, – подтрунивает Паша, перехватывая мячик, брошенный ему под сеткой.
– Подавай, – с обычным спокойствием парирует Айдаров.
Паша подает, и мы снова разыгрываем мяч. Напряжение нарастает, я полностью сосредоточена на подпрыгивающем шаре. Секунда, и он летит на меня.
– Мой! – выкрикиваю я и, подпрыгнув, бью по мячу с такой силой, что он пролетает несколько выставленных вверх рук и врезается прямо… Ох черт… В лицо Айдарову. Я приношу нашей команде победное очко и устраняю человека, который бесил меня весь вечер. Только вот радости не испытываю. Алабаева тут же оказывается рядом с Хакимом, и в этот момент я замечаю, как из его носа появляется капелька крови. Бли-и-ин…
Паша машет рукой, после чего музыка стихает, а все присутствующие пялятся, как Алабаева осматривает лицо Айдарова.
– Аля, аптечку принеси! – выкрикивает Паша, но Хаким мгновенно перебивает его низким голосом:
– Не надо, я сам. – Айдаров убирает от себя руки Ясмины и, зажав переносицу пальцами, направляется к Паше. Они перекидываются парой фраз, которые мне разобрать не удается, а затем Хаким, хлопнув Пашу по плечу и тем самым говоря: «Все нормально, брат!», – скрывается в доме, оставляя меня стоять под гнетом чувства вины, хотя я знаю, что это случайность!
Смотрю, как Айдаров проходит мимо ребят, а затем скрывается за распахнутой дверью. Мое желание пуститься следом за ним и извиниться балансирует между дрожащими коленями и сердцем, стучащим в груди отбойным молотом. А потом на мое плечо опускается тяжелая рука, и я быстро оборачиваюсь, сталкиваясь с Пашкиной ухмылкой.
– Ну ты даешь, мелкая, – усмехается он, после взъерошивая гульку из волос на моей голове. Я быстро уворачиваюсь и, встав подальше, хмурюсь:
– Ты ведь не думаешь, что я специально попала ему в лицо?
– Нет, конечно, – он тут же успокаивает меня, зная наверняка, что я завожусь. И об этом свидетельствуют мои щеки, что сейчас пульсируют жаром от неловкой ситуации.
Сглотнув, я обнимаю себя в защитном жесте и осматриваюсь, желая убедиться, что никто не обращает на меня внимания. Удостоверившись в том, что ребята уже вернулись в беседку, немного успокаиваюсь и добавляю более тихо:
– Я правда не хотела…
– Да расслабься ты, с кем не бывает. – Паша наклоняется и поднимает мяч, а затем подмигивает мне: – Иди лучше пострадавшему помоги. Рембо волейбола, – усмехается напоследок и направляется к праздничному столу. Уже через пару минут снова включается музыка, и празднование дня рождения продолжается.
– Интересно, – раздается за моей спиной знакомый голос, и я прикрываю глаза. Только не сейчас… – Если бы твой брат знал о вашем с Айдаровым прошлом, позаботился бы он о его лице или добавил бы к ушибу носа еще и перелом?
Резко поворачиваюсь к Алабаевой и сталкиваюсь с ехидной ухмылкой.
– Или ты перестала бы быть любимой сестренкой, узнай Паша, какая ты на самом деле грязная шлюшка? – продолжает она, явно получая удовольствие от того, как ее слова задевают меня. – А если я все-таки скажу ему, что ты оказалась в кровати его друга…
– Прекрати, Ясмина, – я стискиваю зубы, убеждая себя в том, что она не сделает ничего подобного. – Ты пришла на праздник к моему брату, – голос дрожит от подступающих слез, но я проглатываю их, – так иди и празднуй. Твои угрозы ничего не значат. – Я делаю шаг, кипя от противоречивых эмоций. – И ты не расскажешь ничего по одной простой причине. – Тяжело дышу, но моя смелость придает мне сил. – Хаким не позволит тебе начать то, что мы закончили много лет назад!
Выставив ногу вперед, она дерзко выгибает бедро, складывая руки на груди.
– Ты не нравишься ему, Алевтина. И никогда не нравилась, – высокомерно заявляет Ясмина, рассматривая мой залепленный пластырем палец и затем глядя на меня так, будто я какой-то гнойный прыщик. – То, что он коснулся тебя тогда, было ошибкой…
– Ошибкой было приглашать тебя в наш дом!
Прошипев это со злостью в голосе, я срываюсь с места и пускаюсь прочь, подальше от суки, которую прямо сейчас мечтаю придушить. Вот только ее угрозы не выходят у меня из головы, как и стервозный смех, стихающий по мере моего быстрого приближения к дому. Однако слишком быстро ярость приглушают слезы, отчаянно норовящие прорваться наружу. Потому что в памяти всплывает та проклятая ночь, когда я едва не сломала жизнь молодому парню. А что касается меня… Моя жизнь в любом случае оказалась бы разбита. Так оно и случилось.
– Мне восемнадцать…
– Будет через год…
Я мотаю головой, чтобы заглушить голоса из прошлого. Нет. Алабаева не расскажет о том, что увидела тогда. Наши родители успели позаботиться о том, чтобы все осталось в узком кругу. И Ясмина немало заработала на своем молчании. Только поэтому столько лет и не рассказывала никому. Да и не расскажет, если не хочет проблем.
Тогда что на нее нашло? Зачем попыталась укусить? Ревность? Так ведь Айдаров повода не давал. А я и подавно. Даже если бы мне и захотелось быть искренней с самой собой, не стала бы. Воспоминания о прошлом ни к чему хорошему не приведут. Меня жизнь уже проучила, и один урок я усвоила точно: не у всех чувств можно идти на поводу. Вот и не буду так делать, никогда больше не буду. Забежав на кухню, останавливаюсь и тру лицо, избавляясь от собравшихся в глазах слез.