Бывшие. Уже не вернуть
Шрифт:
— Ты считаешь, я должна отказаться от предложения Марьи Степановны?
Горесть сжигает в голосе остальные эмоции.
— Нет, — уверенно отвечает Нил. — Я считаю, что ты ни в коем случае не должна отказываться, если позволяет твое время, силы и желание.
Эти слова еще больше выбивают из колеи.
Я совершенно растеряна. Ну так и есть. Как по голове ударили. Разговор мы с Нилом закончили на печальной и сухой ноте. Еще б глаза были такими же сухими.
Глава 17
— А у тебя что, время занятий поменялось? — удивленно уточняет Дым по телефону. — Я тебя забрать
Слышу шум и громкие звуки сигнализатора.
— Дымочек, ты опять непристегнутый. А ну живо.
— Лааадно, — тянет друг, и сигналы прекращаются. — Так лучше?
— Да. Забирать не надо, я с водителем. И вероятно, задержусь.
— Ну это прекрасно. А с голосом что?
— Просто настроения нет. Да и самочувствие какое-то… слабость. Спать хочется весь день. Переутомление, наверное.
И я правда в последние дни пытаюсь все успеть. Плюс сегодня встала рано, чтобы собраться и прибежать вовремя.
— А со мной почему нельзя поехать? Я свободен. И домой потом отвезу. Что не так?
— Ой, Дымочек. У меня тут такое…
Кратко рассказываю, что мне предложили заниматься с детками. Урок недавно закончился, но я теперь жду Марью Степановну. Обсудить некоторые моменты.
— Обалдеть. Да ты крута, детка. И все равно не рада?
— Да нормально… — отмахиваюсь я.
На душе кошки скребут. Мы с Нилом постоянно на связи. Я привыкаю к нему все сильнее и сильнее. А на сердце все тяжелее и тяжелее. И я так боюсь его потерять. Понимаю, что мы с ним совсем разные. Даже по характеру. Он рос в других условиях, не как я. Нил привык бороться. Привык расставлять приоритеты. Он как росток, что пробивается сквозь асфальт. Нилу всегда приходится прилагать усилия, в отличие от меня: мне все по жизни удавалось довольно легко, я никогда, если уж так подумать, не была обременена серьезными проблемами.
И да, возможно, сейчас наша разница в возрасте сказывается слишком сильно, но... это ведь сотрется позже! А чувства не вытравить из сердца. Нил в последнее время стал чаще мне звонить и писать. И наши разговоры всегда наполнены теплом и радостью, даже легким кокетством. И… ему нужно будет уезжать работать в другую страну. А я?!…
Стою и чуть не плачу. Дым меня знает слишком хорошо. Мы с ним несколько лет дружим, а последние годы так вообще не разлей вода. Среди девочек я ни с кем близко не сходилась, все были примерно на одном уровне. Раньше очень печалилась, что у всех обязательно есть «лучшая подруга». Я всегда была одна. Позже, когда папа познакомился с Ирой, появился Дым.
— Не пойму, ты так из-за Дена расстроилась? Что у вас там случилось? Может, ему давно пора по башне надавать?
Я бурчу в ответ что-то несуразное. Ужасно клонит в сон. Прям веки слипаются.
Ой. И кстати!
— Нет. Оставь ты уже Дена в покое. И между прочим. А чего это ты так ко мне стремишься? Сам же говорил, с какой-то Машей будешь? Ловелас.
Ну точно! У него вчера было свидание. Как любит говорить Дым… «долгоиграющее». До утра. А тут смотри-ка. Свободен он.
— Но-но-но! Прошу не обзываться. С Машкой… ну… я пытаюсь отморозиться. Свалил я, короче.
Я
— Почему?
— Да ей сильно много надо. Всего и сразу.
Я вдруг примеряю его слова на себя. И от этого возникает весьма странное ощущение…
— Дым. А разве плохо, если кому-то в паре хочется определенности. Понимания. Да и просто уверенности…
— Ну это ж в паре, Ариш! Где пара и где мы с Машкой! Ой... Давай не будем. Она мне реально весь мозг уже съела.
— Печально…
А Нил? Как он считает?..
Домой приезжаю разбитая. Вымоталась совершенно. Даже взрыв эмоций от моего первого занятия с девочками меркнет на фоне неважного самочувствия.
— О, привет, пап, — выдыхаю устало.
— Привет. Ты что-то сегодня поздно.
— Да. Мне предложили вести группу младших девочек по воскресеньям. Сегодня было первое занятие. Так сказать, пробное. Так что можешь мной гордиться.
— Не понял. Как это… вести группу? Ты же сама еще учишься.
— У тебя сейчас глаза на лоб вылезут, — смеюсь я и взволнованно объясняю папе все и сразу.
Напряженно смотрю в строгое родное лицо, пытаюсь разглядеть что-то в глубине проницательных серых папиных глаз. И о чудо. Взгляд его едва заметно смягчается. А вокруг глаз образуются мелкие морщинки. Я так люблю, когда папа улыбается. С Ирой он это делает постоянно… с мамой было не так.
Папку я боготворю. У него скоро день рождения. И я хочу его порадовать: подговорить Иру и вместе испечь папин обожаемый сметанный торт. И если у меня руки, без сомнения, из одного места растут, то моя любимая мачеха уж точно поможет не испортить все окончательно.
— Новости чудесные, Ариш. Горжусь тобой.
Он рассыпается в похвалах и даже успевает покружить меня в воздухе, как в детстве. Нил мне немного напоминает папу. Такой же строгий. И кажется безэмоциональным и сухим. Но на деле совсем не так.
— Ты правда рад? Я думала, будешь против. Поэтому рассказала уже по факту.
Какие-то черты Нила я неосознанно перенимаю. Раньше бы я сломя голову понеслась к отцу рассказать о предложении Марьи Степановны, пустилась бы в пространные рассуждения. А теперь все тщательно взвешиваю. Примеряю к себе и своему распорядку. Решаюсь. Делаю. И только потом уже ставлю в известность остальных.
И да. Действительно решилась. Для меня этот шаг глубоко осознанный. Как будто я схожу с проторенной дорожки и ступаю на новую. Как с Нилом. И я готова. Как бы это ни выглядело со стороны. И как бы страшно ни было…
— Отличные новости. Верю, что все получится. Так понял, скоро будем открывать собственную школу? — шутливо интересуется папа и игриво подмигивает.
На самом деле этот вариант я не рассматривала никогда. Мне просто нравится танцевать. Но я все равно целую отца в нос, утвердительно кивая:
— Очень может быть. Я подумаю.
— Нравится работать?
— Я без ума.
— Ты что-то бледная, Ариш, — летит мне в спину, когда я подхожу к лестнице. — Нормально себя чувствуешь?
— Уроков много, пап, проверочные повалили. Ночью допоздна сижу. Устала просто.