Шрифт:
Глава первая
Я проснулась от громкого, ужасающего треска — и едва не слетела с кровати. В нашем доме никогда никто не шумел. Папа терпеть не мог резкие звуки, он вздрагивал, даже если за спиной просто кто-то шелестел пакетом, и велел продолжать дела после того, как он уйдет. Что это может быть?
Выбравшись из постели, я, утопая ногами в мягком ковре, подошла к окну, распахнула шторы. На улице всё было спокойно, обыкновенный не слишком солнечный день. У ворот, снаружи, стоял чей-то автомобиль, довольно дорогой, хотя рассмотреть модель с такого
Снизу раздался крик. Женский. Интересно, почему не вмешивается охрана?
Дурные мысли о том, что на нас напали и внизу какой-нибудь святой бандит убивает мою мачеху, отпали сами собой. Под окнами прогуливался Федор, один из наших охранников, сигнализация явно была отключена, а Викки, моя распрекрасная мачеха, может визжать по любому поводу. Галина Михайловна плохо вымыла её любимую тарелку, и теперь о её голову разбивают остальную посуду? Похоже на эту называй-меня-Викки-я-ненамного-старше-тебя папину пассию, каким-то образом угнездившуюся в нашем доме в качестве супруги. Ещё год назад она пыталась набиться мне в подружки, даром, что была на шестнадцать лет старше и вполне сошла бы за молодую мать. Нет, ну как же мерзко!
Крик повторился. Убирайся? Кого это она прогоняет? Или это она хочет, чтобы бедная Галина Михайловна убиралась под градом из фарфоровых чашек?
Нет, надо вмешаться.
Я выдернула из шкафа тонкий халатик, скептически посмотрела на себя в зеркало — кто купил это цветастое нечто, Викки? Оно же мне едва до середины бедра достает, едва прикрывает пижамные шорты! Но ничего, охрана у нас — парни культурные, а мачеха как-нибудь переживет тот факт, что мои ноги длиннее, чем она вся. И что только папа нашел в этой ведьме?
Медлить было нельзя. В своих истериках Викки не знала границ. Часы показывали, что было только восемь утра, но папа, наверное, умчался по каким-то срочным делам, она при нем такого себе не позволяла.
Я выскочила на ступеньки. Оттуда громкое "пошел вон" звучало уже куда более отчетливо.
В руках Викки держала вазу. Дорогую, купленную папой на каком — то аукционе в подарок моей маме. И она явно собиралась разбить её о голову своему противнику, которого я, сбегая со ступенек, даже не попыталась рассмотреть.
— Поставь вазу на место! — выкрикнула я, забыв о правилах приличия и о том, что рядом с Викки стоит кто-то чужой. — Не смей бить мамины вещи!
— Убирайся! — Викки, кажется, проигнорировала мое требование, она даже не услышала ни слова. Я застыла на последней ступеньке, с ужасом наблюдая за тем, как ваза, то немногое, что ещё напоминало о маме в этом доме, взмывает в воздух и устремляется аккурат в голову незнакомцу, так разозлившему мою неадекватную мачеху…
А потом замирает в воздухе.
— Что же вы, Виктория, — мягкий, бархатистый голос того самого незнакомца заставил меня буквально прирасти к земле, — так уверенно распоряжаетесь вещами своей. — он выдержал короткую паузу, — падчерицы?
Мужчина легко вырвал вазу из цепких пальцев Викки, обогнул женщину и пересек холл, чтобы поставить вазу там, где она всегда стояла — на небольшой полочке у лестницы.
И остановился напротив меня. Взглянул — не оценивающе, нет, но мне всё равно вдруг стало не по себе. Мягкий, но будто проникающий под кожу взгляд заставил задержать дыхание и закусить губу, а мужчина в ответ едва заметно улыбнулся.
— Олег, — голос Виктории дрожал, — я настоятельно рекомендую тебе немедленно покинуть наш дом. И больше никогда даже не приближаться к нему. Стася, проводи его и скажи охране, чтобы больше и на порог не пускали!
Викки пролетела мимо меня настоящим вихрем. Никогда не видела, чтобы она так быстро перемещалась по ступенькам.
Но это меня сейчас мало волновало. Я стояла в пижаме и тоненьком халатике, в дурацких пушистых тапочках, растрепанная после сна рядом с незнакомым мужчиной — кажется, его зовут Олег? — и чувствовала себя последней дурочкой, готовой свалиться в обморок от волнения. Этот герой, спасающий мамины вазы от коварных мачех, с какого-то перепугу показался мне удивительно красивым, и я, забыв о приличии, рассматривала его лицо, пытаясь отыскать серьезные изъяны. Не представляю, что Вика пыталась ему сделать? Она совсем с ума сошла? Этот мужчина был гораздо выше меня, а Викки-то макушкой едва достанет мне до подбородка! Сильный, с великолепной фигурой. Дорого одет. Могу себе примерно представить, сколько стоит этот костюм!
Правильные черты лица, жгучие черные глаза, стильная стрижка, густые темные волосы, которым позавидовала бы, наверное, и женщина, широкие плечи.
— Доброе утро, — выдавила из себя приветствие я и протянула руку. — Станислава. Вы.
— Олег, — представился мужчина, сжимая мою ладонь. Неожиданный жар заставил меня вздрогнуть, будто обожженную. — Деловой партнер Дмитрия Михайловича. Вы, я так понимаю, его дочь?
Я напряженно кивнула, чувствуя, как почему-то дрожат от слабости ноги.
— Если вы деловой партнер моего отца, то почему моя мачеха пыталась разбить о вашу голову вазу? — спросила я. Прозвучало, наверное, очень глупо, да и Олега, судя по улыбке, позабавил мой вопрос.
— О, — ухмыльнулся он. — Должно быть, потому, что эта дрянь — моя бывшая жена.
Мое сердце, до того колотившееся, как у ненормальной, кажется, только что остановилось.
Бывшая жена? Эта стервозная серая Викки — бывшая жена этого красавчика? И, судя по тому, как он зло щурит глаза, не он бросил её первым. Нет, что может быть в этой отвратительной женщине такого, чтобы притягивать к себе богатых и успешных мужчин? В самом деле, ведьма ведьмой.
— Вот как, — севшим голосом произнесла я, всё ещё чувствуя на себе не в меру внимательный, но при этом обжигающе холодный, бесстрастный взгляд Олега.
Невольно мазнула взглядом по лацканам пиджака, дорогой белой рубашке. Нет, определенно, этот человек не беден. И та машина, которая стоит у ворот, если она принадлежит ему, явно бизнес-класса. Интересно, он — домашний тиран, от которого Викки бежала дальше, чем видела? Вроде бы не похож, хотя мало ли. Сбегать от одного бизнесмена к другому, если другой старше лет на двадцать? Такой себе вариант развития событий, даже если у папы денег больше. Намного больше? Возможно.