Camino de Santiago. Один день – одна Жизнь
Шрифт:
Постирав свои вещи, я пошла развешивать их на крышу второго этажа, где находилась сушилка и верёвки. Со второго этажа открывался прекрасный вид на ближайшие строения и церковь, и я некоторое время наслаждалась этой красотой. Спустившись вниз, увидела за столиком Диану и очень обрадовалась нашей встрече. Она и Мишель стали для меня уже родными. Правда, общаться без Жан-Шарля было сложно, но я использовала переводчик в телефоне, который помогал мне в пути не раз. Мы поговорили о сегодняшнем дне, о самочувствии. Диана спросила, где мой путник, и очень удивилась, что мы не вместе. Это немного расстроило меня, потому что весь день в голове крутились мысли о том, что может так случиться, что мы и не увидимся больше. Пообедав, мы попрощались и договорились встретиться на мессе.
Я
Что происходит? Почему так ярко и так болезненно? Что выжигает этот огонь? Возможно, какие-то истории уже отжили и должны уйти, а я их не отпускаю, поэтому так мучительно больно.
Дорога вывела меня к руинам. Будто Вселенная хотела показать мне картину моего внутреннего мира. Среди старых и новых домов одиноко стояла наружная стена от древней церкви, с вратами по центру, за которыми находились заросли и мусорные баки. Да, от всего здания осталась только эта стена, пара столбов поблизости, и общий вид у этих развалин был подавляющим.
Руины… Как часто мы оставляем внутри себя такие же развалины? А потом строим рядом новые дома, новые истории. И каждый раз, подходя к окну, мы наблюдаем, как эти руины стоят и напоминают нам о прошлом. У кого-то возникает щемящая тоска в сердце; кто-то погружается в воспоминания, которые не всегда приятны, анализирует, переигрывает истории из прошлого; кто-то получает сомнительное удовольствие, наслаждаясь видом развалин и болезненной ностальгией; кто-то жалеет, что построил дом, не разобрав и не очистив территорию для нового. Если руины в городах- это прекрасная память об истории этих мест, но развалины внутри наших сердец нужно разбирать, очищать и оставлять после прожитых историй свободную территорию для нового.
Долго бродила по городу в своих мыслях и в итоге вернулась к церкви Святой Марии. Села на лавочку и стала просто наблюдать: за людьми, которые не спеша прогуливались; за детьми, которые играли в свои игры. Увидела, как от моста к церкви идут два пилигрима: Эрик, мы познакомились с ним после перехода через Пиренеи, и девушка, с которой мы часто здоровались в пути, но не были знакомы. Они подошли к лавочке, мы поприветствовали друг друга и обнялись. В такие моменты создаётся ощущение единства. Может не в целях, а в самом пути. Мы все идём одними и теми же тропами, и это нас объединяет. Будто эта дорога и есть наш дом, а мы одна большая семья. Эрик приехал из Тайваня. Но внешность у него была совсем не восточная, а ближе к южно-американской. Если бы я снимала фильм про индейцев, то я взяла бы его на роль сына вождя племени, потому что его внешность идеально подходила. Высокий, статный, с длинными, густыми и слегка вьющимися волосами, выразительными чертами лица. В нём гармонично сочетались мужественность и доброта, сила и спокойствие. Об Анне я знала мало. Только то, что она приехала из Германии и познакомилась с Эриком в пути. Некоторые дни они так же идут вместе, а некоторые врозь. Как много похожих историй. Мы поговорили о пути, о встречах и смешных историях, которые происходили с нами за это время. Позже они решили вернуться в альберго, а я осталась наедине со своими мыслями, которые проникли в каждую мою клеточку. Я чувствовала настолько интенсивно, что в какой-то момент не выдержала и расплакалась. Слёзы лились сами собой, превращая дома, деревья, людей в расплывчатые пятна. В голове крутились одни и те же вопросы.
А что если?
Что если мы больше никогда не увидимся? Что если он ушёл дальше, и наши пути больше никогда не пересекутся? Что если всё это иллюзия?
Сегодня я ходила и искала Жан-Шарля весь день. Смотрела в лица прохожим, пытаясь найти знакомые черты, заглядывала в магазины, во дворы, ждала на лавочке у церкви. Может быть, я начинаю сходить с ума? Да, так и есть.
Как же я устала.
Собрав последние силы, вернулась в альберго, умылась и легла спать. Не было усталости физической, была усталость эмоциональная. Сама себя довела до полного изнеможения. Но я осознавала, что через позволение проявлять эти эмоции, через снятие блоков на чувствование, я будто убираю развалины, которые уже отжили свой век, расчищаю внутри себя место для нового и важного.
Нужно быстрее уснуть, чтобы мысли хотя бы на миг прекратились.
А что если? Что если?..
ДЕНЬ 11
Зажги свою божественную искру. Atapuerca
Ночь сегодня была беспокойная, и я решила, что больше никогда не буду останавливаться в альберго, где собираются одни пенсионеры, потому что это испытание не для слабонервных. Всю ночь приходилось слышать будто отрепетированный храп всех участников этого оркестра; кто-то постоянно выходил в ванную комнату и громко хлопал дверью. И нет, я не ворчу, как старая бабка. Так, стоп. Как раз этим я и занимаюсь.
Выбралась из спальника, взяла вещи, чтобы переодеться, и пошла в ванную комнату. Теперь я понимаю, почему они постоянно хлопали дверью. Она просто не закрывалась, и свет падал на лицо пилигриму, который вставал и громко закрывал её, но толку от этого было мало. Иногда это срабатывало, иногда нет, и дверь вновь открывалась, при этом издавая неприятный скрип.
Я зашла в ванную, закрыв за собой дверь, и начала умываться. В этот момент в помещение зашёл один из пилигримов. Это был мужчина, на вид лет 70–75, невысокого роста. При этом единственной его одеждой были растянутые семейники. Улыбнувшись и явно восторгаясь собой, он прошёл мимо зеркал в сторону туалета.
– Доброе утро, сударыня, – бросил он на ходу, не отрывая взгляд от своего отражения в зеркале.
– Доброе утро, – ответила я, едва сдерживая смех.
Он зашёл и не удосужился закрыть за собой дверь, и я снова услышала, как её громко захлопнули. И тут мне в голову пришла идея сложить бумагу и подложить её между проёмом и дверью, тем самым гарантированно её закрыть. Мы так делали в детстве, когда дверь не закрывалась. Сработало! Когда мужчина открыл дверь, чтобы выйти, бумажка упала на пол. Он поднял её, покрутил в руках и с немым вопросом посмотрел на меня.
– Да, это именно так и работает. Подкладываете её сюда, и дверь закрывается.
Он посмотрел на меня очень удивлённо и в глазах явно читался вопрос: «А что, так можно было?» – но, тем не менее, повторил мои действия, и дверь закрылась.
Собиралась я долго, хотя в планах у меня было выйти раньше. Решила никуда не спешить. Вчера мы с Дианой и Мишелем вспоминали про Жан-Шарля и решили, что он ушёл вперёд, и очень расстроились, что больше его не увидим. Никто из нас не обменялся с ним контактами, и только у него была моя визитка, но надежды на то, что напишет, не было никакой. Завершив свои утренние процедуры, переодевшись и собрав заново рюкзак, я вышла на улицу. Было свежо, и уже начинало светать. Несмотря на то, что вчерашний день и вечер были эмоционально сложными для меня, настроение сегодняшним утром было намного лучше. Я чувствовала какую-то решимость.
Я не успела далеко отойти от города и на пути встретила парнишку, с которым делила комнату в городе Najera. Его зовут Чунь и он живёт в Южной Корее. На вид ему было около двадцати пяти лет, но при разговоре выяснилось, что ему тридцать три года. Совершенно не выглядит на свой возраст. Как они это делают? Мы пошли неспешным шагом и завели стандартный разговор пилигримов про цели, причины и выбор этого пути. Оказалось, что Чунь находится в глубокой депрессии из-за того, что расстался с девушкой, с которой встречался пятнадцать лет. Он пошёл в этот путь, чтобы немного выровнять эмоциональный фон и вернуться к своей обычной жизни. Какие же мы все разные. Когда я его увидела в первый раз, я и не подумала, что внутри него живёт такая боль. Он улыбался и был счастлив. Но сейчас я увидела всю картину, и теперь передо мной был не счастливый парнишка, а мужчина с глубокой раной на сердце.