Царь Иисус
Шрифт:
Иаков и Иоанн печально покивали в ответ. В тот же день какой-то бедняк во имя Господа поделился с ними пригоршней плодов рожкового дерева, а на другой день бедная вдова дала им кусок заплесневевшего сыра и немножко хлеба. Воды в колодцах всегда хватало.
Когда они пришли в Ливону, там уже собрались все ученики, которые помогли богатому крестьянину собрать урожай, и он им хорошо заплатил. Во всей Самарии крестьяне жалели даже воды, и Иисус с учениками спешно направился в Галилею, пока не наступила суббота. Поздно вечером накануне субботы они были в Ен-Ганниме, но там собралось так много паломников, что Иисуса с его учениками никто не накормил,
Утром они пошли в поле, которое было частью большого землевладения. Филипп и Иаков-младший немного обогнали остальных и, сорвав несколько колосьев, растерли их в ладонях, но попались на глаза управляющему, который с двумя соседями шел в синагогу. Мудрецы когда-то называли это действие молотьбой и нарушением субботы, и управляющий пригрозил Иисусу, что непременно донесет о его учениках.
— Из какого города твои негодяи?
— Это голодные люди из Капернаума.
— Очень хорошо, — сказал управляющий. — Я обязательно сообщу о них в Капернаум. И сам буду свидетельствовать против них. Из-за самарян, греков и бродяг я бы не стал утруждать себя и терять два дня в самый разгар работы, но эти двое своими плащами и посохами обманывают людей, ведь они молотят зерно в субботний день. Совесть не позволяет мне скрыть их преступление, а посохи сломает о колено судебный чиновник.
— Мы тоже пойдем с тобой, — сказали соседи. — И тоже будем свидетельствовать в суде.
В тот вечер управляющий досыта накормил Иисуса и его учеников.
— Пока вас не признали виновными, — сказал он, — вы не виноваты, и я не хочу, чтобы вы плохо говорили о моем хозяине. Теперь ешьте, ешьте, пока у вас слезы не польются из глаз.
Тем не менее управляющий не изменил своего решения идти в Капернаум.
Старейшины синагоги в Капернауме поблагодарили его за то, что у него хватило духу довести дело до конца, таким оно показалось им серьезным. Однако Иисус потребовал, чтобы они прежде судили его, ибо он учитель и отвечает за своих учеников.
Его требование удовлетворили, и Иисус в первый раз предстал в качестве обвиняемого, однако вскоре все поняли, кто на самом деле судья и кто обвиняемые.
Иисус признал, что два его ученика сделали то, в чем их обвиняли, но заявил, что это была необходимость, и напомнил о другом случае:
— Разве вы не знаете, как поступил царь Давид в Номве, когда едва не умер от голода? Он попросил у священника Авимелеха, отца Авиафара, пять священных хлебов с алтаря и разделил их между своими людьми.
— Твои люди не умерли от голода.
— Неужели нужно умереть, чтобы показать, как ты голоден.
— И ты не царь Давид.
— Но мои ученики не ели священного хлеба. Они лишь воспользовались древним правом на колоски.
Если бы наши обвинители из Ен-Ганнима позвали нас к себе, как велит им долг, и поставили перед нами еду, эти люди не сделали бы того, что они сделали. Долг каждого человека — накормить странника, и если была нарушена суббота, то нарушили ее наши обвинители.
— Еды у них вдоволь, потому что сначала они нас опозорили, а потом все-таки накормили, — сказал Петр. — Я давно знаю жителей Ен-Ганнима, знаю, как они ставят вооруженную охрану у ворот в поле, чтобы возвращающиеся после Пасхи паломники не могли сорвать свои законные колоски.
Тогда заговорил один из судей:
— Все так, да не так, сын Ионы. Если ты не рвал колосья перед субботой и не надеешься сорвать после, то это не значит, что ты можешь нарушать субботу. Надо было взять еду с собой!
Иисус'ответил вместо Петра:
— Так и Авимелех мог бы ответить царю Давиду. Но человек для субботы или суббота для человека? Разве суббота не должна быть днем отдыха и радости? Зачем же делать из нее день голода и печали? А как радоваться и отдыхать голодному?
Зерноторговец, которого Иисус исцелил, когда в первый раз приходил в Капернаум, тоже был среди судей. Он сурово произнес:
— Царь Давид советовал нам полагаться на Господа и говорил, что ни разу в жизни не видел благочестивого человека брошенным в несчастье, а его детей просящими кусок хлеба. Кто соблюдает Закон, не ходит в субботу голодным.
— Это ты в похвалу себе? Мол, я богат и не желаю якшаться с бедняками. Они-де не соблюдают Закон. Но ведь виноват ты. Неужели пастух или пахарь должны лишиться Божьего благословения, если, работая до упаду, не в состоянии заслужить для себя спасение? Разве они могут по тридцать раз на день надевать и снимать молитвенные одежды, молиться столько же, сколько ты, и по сто раз мыть руки? Закон для тебя в удовольствие, и ты добровольно налагаешь на себя обязательства, о которых Моисей и не помышлял. Закон действительно создан, чтоб его исполняли с удовольствием, но то, что для тебя удовольствие, — для бедняков горе. И ты еще говоришь: «Этот человек нечистый, его нельзя пускать к нам».
— Мудрецы предупреждали нас: обнесите Закон забором, чтобы защитить его от посягательств и нарушений.
— Мудрецы говорили: «Огороди Закон и стань на страже его, но только не внутри ограды, иначе не увидишь, что делается за твоей спиной. Лучше стань за оградой и тогда все увидишь». Тот, кто оказывается внутри, превращает ограду в неприступную стену, защищающую вроде его личную собственность, из которой изгоняются бедняки.
— Ты хочешь соединить нас с теми, кто ест нечистое?
— Не только то, что входит в человека, грязнит его, но и то, что выходит из него. Чистое превращается в нечистое в теле человека. Вы едите сладкую пищу Закона, как сказано: «Приятная речь — сотовый мед», — но изрыгаете злые мысли, гордыню и глупость.
С этими словами Иисус указал пальцем на зерно-торговца и поведал собравшимся притчу о человеке, который, избавившись от нечистой силы, приводившей его в самые опасные места, решил возвратиться домой, но в выметенном и убранном доме он заскучал от одиночества и вновь, призвал к себе семь злых духов.
Председатель совета старейшин спросил Иисуса:
— Неужели ты, юноша, ставишь себя выше нас, поседевших над изучением Закона?
— Пусть вместо юноши, который должен молчать, когда старик изрекает глупость, скажет пророк Иеремия: «Как вы говорите: «мы мудры, и закон Господень у нас»? А вот лживая трость книжников и его превращает в ложь».
На этом суд закончился, и судьи, посоветовавшись, выразили Иисусу и его ученикам порицание, но не назначили никакого наказания. Тем не менее они отправили старшим братьям Иисуса — Иосии, Иуде и Симону — письмо, предупреждая, что если Иисус не вернется к плотницкому делу в Назарете, то его объявят сумасшедшим и за него возьмутся стражники Ирода Антипы.
Через два дня испуганные братья явились в Капернаум в сопровождении матери Иисуса. Узнав, что Иисус проповедует в доме сборщика податей толпе не очень добродетельных бедняков, Иосия послал мальчика сказать: «Твои мать и братья желают немедленно видеть тебя».