Царь Саул
Шрифт:
Из людей, пришедших мстить амаликцам, погибло всего несколько человек. Ранено было около пятидесяти. Большинство отделались лёгкими порезами и ссадинами. Многие не имели даже царапин. Погибло почти полторы тысячи амаликских воинов. Но четыреста счастливчиков успели сесть на беговых верблюдов и умчаться в пустыню.
Добид возвращался в Шекелаг, везя на повозках, запряжённых волами и лошаками, на ослах и верблюдах разнообразное имущество, оружие и прочее богатство. Стада коз и овец, верблюдов, вьючных и беговых, и особенно дорогих дромадеров белой масти гнали его пастухи.
На обратном пути легко перешли угомонившийся,
Добид подошёл к остававшимся воинам и сказал:
— Не огорчайтесь и не стыдитесь. Всё в руках бога. Может быть, он нарочно остановил вас, чтобы нас оставалась горстка. Зато потом он дал нам победу пять раз подряд. Вот мы везём добычу, отнятую у сынов Амалика. Вы получите свою долю, как и те, что воевали эти дни под моим началом.
Но нашлись среди ходивших за Бошор злые и жадные люди. Особенно негодовали чванливые эфраимиты и диковатые шимониты. В глубине души они всё-таки считали Добида чужим, юдейским вождём.
— Мы не желаем делиться с трусами и слабаками, — говорили они. — Мы в бою проливали кровь, рисковали жизнью, а они здесь отдыхали. Это несправедливо. Пусть Добид делится со своими юдеями собственной добычей. А то, что принадлежит нам, не трогать.
Большинство воинов было против таких суждений, но некоторые начинали поддакивать и поддерживать злобных.
— Не будьте жадинами, — обратился к самым сварливым Хетт. — В следующий раз кто-нибудь из вас не найдёт в себе сил из-за раны или болезни. Поделитесь с товарищами, и они не забудут вашей доброты.
— Нет! Не хотим делиться! — упорствовал здоровенный косматобородый зифей, надевший на себя две цветные рубахи, женскую вышитую накидку, серебряную цепочку на шею и два браслета на запястья — золотой и серебряный. На поясе у него висело два амаликских меча, а кривой кинжал царя Магахи был заткнут за пояс, белея костяной рукоятью.
Не участвовавшие в сражениях стояли с мрачным и подавленным видом. Кое-кто заплакал, в горести ударяя себя по голове. Началась ругань между воевавшими и оставшимися, а также и среди воевавших слышались взаимные обвинения в коварстве, злобе, алчности, трусости, нечестивости и других пороках.
Дошло до того, что блеснули обнажённые мечи, и противники нацелили друг против друга копья.
— Не делайте этого, братья мои! — закричал Добид, становясь между враждующими. — Бог дал вам богатство. Он послал нам победу над амаликцами, которых было в пять раз больше. По воле бога, сыны Амалика разделились на пять отрядов и разошлись в разные стороны. По воле бога, лагеря их охранялись небрежно, а сами их воины упились вином и спали, не заботясь о безопасности. Если бы случилось по-другому, вряд ли удалось бы их легко победить. Неизвестно, сколько бы из вас осталось в живых. Знайте: это победа Ягбе, которую он одержал вашими руками. Потому и добыча тоже его. Не моя это добыча и не ваша. А раз так, то весь скот, вещи, шатры, оружие и дорогие украшения должны быть разделены поровну. Какова часть ходившим на войну, такова и оставшимся при обозе. И так будет всегда, пока я начальник войска. Молитесь,
Почитание молодого вождя оказалось настолько высоким, что перебранка и свара скоро закончились. Даже самые жадные перестали ворчать.
Большой обоз, соединившееся войско, освобождённые женщины и дети, стада, оглашавшие окрестности блеяньем и рёвом, — всё это пёстрое, поднимающее пыль, галдящее, сияющее на солнце медью щитов и доспехов, растянувшееся шествие наконец прибыло в Шекелаг, который начали уже восстанавливать.
Добид пригласил выборных людей из пострадавших селений и городов Юдеи. Он объявил, что посылает часть добычи старейшинам этих мест с тем, чтобы они распределили её и возместили ущерб пострадавшим от амаликских набегов. «Вот вам подарок из взятого у врагов господних» — такими словами он сопровождал гружёные повозки.
Принимая подарки бетлехемца, выборные юдеи благословляли его щедрость и праведность.
Всевозможные ценности, украшенное серебром оружие, а также волов и телиц (Добид знал, что пелиштимцы предпочитают их овцам) направили князю Анхусу. Ближайшими днями молодой вождь собирался приехать в Гет, чтобы обсудить с князем участие вспомогательного войска в походе против царя Саула.
При последнем свидании Анхус намекнул Добиду о готовящимся нападении пеласгов на Эшраэль и свержении Саула. Тогда же он сказал, что во время совещания пелиштимских князей намеревается отстаивать особое положение, когда для людей ибрим будет назначаться наместник. А лучшего наместника, чем преданный бетлехемец, по его мнению, не нужно и желать.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Укрывшийся за мощными стенами Аскалон издавна славился богатыми постройками княжеского дворца, домов знати и величественного храма. Вдоль его узких улиц теснились домики простых горожан. К вечеру город постепенно затихал. Перестали громыхать кузницы. Смолк стук топоров и звонкое пение пилы у причала, где строились корабли. Люди запирали двери мастерских — гон парных, литейных, оружейных, канатных, ткацких.
На фоне янтарного заката усталое солнце уже коснулось лиловой линии моря. С востока небо начало меркнуть, и в каждом углу дворцовой террасы запылали трепетными огнями бронзовые треножники.
Терраса выдвигалась к морю двумя ступенями. От анфилады комнат её отделяла деревянная колоннада. На колоннах яркими красками пестрели крупно нарисованные цветы, странные растения, напоминающие водоросли, рыбы, морские звёзды, а также белые и красные луны — полные или вновь родившиеся. Стропила из кипарисовых стволов заканчивались вырезанной в естественную величину головой коня с золочёной гривой.
Княгиня Алесо сидела за небольшим ткацким станком. Слегка откидывая назад красивую голову, отягощённую на затылке тяжёлым узлом рыжих волос, она ткала материю для священного одеяния — подарок старшему жрецу Долону. Её белые пальцы ловко проводили челнок между натянутыми нитями основы Льняные нити словно светились при этом и чуть посвистывали. Чувствовалось, что занятие этим ремеслом нравится княгине, а не только является ритуальным действием. Она слегка улыбалась и с лукавым видом поглядывала на стоявшего рядом флотоводца пеласгов Кратоса.