Царетворец. Волчий пастырь
Шрифт:
Скажи мне, брат, убивая меня ты серьезно думал, что я совсем тупой? Ты думал, что я не умею в политику? Я пять лет провел в Корпусе, столько же в отрядах свободных охотников, а потом десять ошивался при дворе Великого Императора! Я убивал тварей разлома бок о бок с индигетами из Великих Домов, и с ними же после плел интриги в столице, и на форуме, и в альковах! Ты всерьез думал, что моя свадьба с Джессикой – лишь результат моей влюбленности? Когда я стал первым мечом Запада, мне предлагали в жены своих дочерей сразу три фамилии Великих Домов – и твой путь в Палату лордов я мог пройти гораздо раньше, не продавая нашу
Эти сто девятнадцать лет, за которые ты менял наши мечи и свободу на титулы, я бы потратил на то, чтобы увеличить нашу силу и защитить нашу свободу. Только так можно войти в число Великих Домов – обретя Силу, а не пришить помпончики к мундиру! Везут всегда только того, у кого палка в руке, а не того, кто красивее оделся! Ты идиот не потому, что преступил законы чести перед предками, когда убил меня на их глазах! Пусть, неприятность – для меня, но это твоя ошибка, это бывает. Ты идиот потому, что преступил законы чести, когда после падения Дома Альба начал дербанить их имущество! Конченый идиот!
Десмонд хотел было что-то сказать, но видимо что-то увидел в моих глазах, и промолчал. Правильно промолчал – открыл бы рот, мир живых имел бы шанс покинуть, я сейчас себя не очень контролировал.
– От звания Великого Дома нас сейчас отделяет дорога гораздо более длинная, чем в тот момент, когда ты мне ударил в спину. Более того, я не уверен, что та дорога, по которой идет наш Дом, не ведет к его уничтожению! Отвернувшись от императора, ты попытался встать на одну доску с пришлыми индигетами Терры… но они тебя не примут, максимум – похлопают по плечу за усердие. Ты теперь чужой – и для Сената, и для Ассамблеи, и для императора! Ты корова, которую накормили, а сейчас собираются доить.
Твои сыновья и внуки, которые все погибли меньше чем за неделю – ты думаешь, это случайно? Ты остался один из истинных Рейнаров, и ты досидишь свой век почетным префектом Темной стороны Европы в конуре, которую тебе выделят. Наших всадников уничтожат случайными ошибками, затыкая дыры при прорывах демонов, а меня или убьют – не просто так эта дуэль, или женят на ком-нибудь из Великого Дома. Только меня возьмут в оборот и загонят в чужую фамилию без прав и привилегий Дома Рейнар, а после приберут к рукам весь Врангард, а после заберут и подачки, что тебе накидали. В том числе и желтый лириум белых львов, который ты хапнул под шумок! Лорд-протектор, канцлер, префект… ты для индигетов – забавная зверушка из провинциального болота, прирученный волк, которого можно нарядить в платьице, надеть красную шапочку и тыкать в него пальцем!
Длинный монолог неожиданно вымотал меня так, как дуэльный поединок с активным силовым щитом. Я тяжело дышал, мне не хватало воздуха – несмотря на бесстрастный вид и спокойный тон, я уж слишком перенервничал.
– Что там с моей дуэлью? – уже спокойным тоном поинтересовался я.
– Секунданты барона уже связались с нашим поверенным на Европе.
– Почему я об этом еще не знаю?
– Дуэли не будет.
– Почему не будет?
– Завтра ты пройдешь посвящение в Сиянии, время настало. Официально станешь первым сословием, и барон уже не будет иметь права потребовать с тебя…
– Чушь! – даже хлопнул я ладонями по столу. – Отдай мне мой коммуникатор, и расскажи кто из моего круга общения может стать моим секундантом.
– Бланшфор – умелый и опасный бретер.
– Брат. Ты зачем вызвал меня из Посмертия? Только честно.
– Спасти нашу фамилию от уничтожения.
– Молодец. А теперь заткнись, и дай мне исправить все то, что ты за минувший век натворил. Дуэль – это дело чести. Тот, кто совершает проступок, за который его могут вызвать на дуэль, нарушает законы чести. И нарушая законы чести, нужно быть готовым отвечать за содеянное, и иметь мужество ответить на вызов. В уклонении от вызова – чести нет. Ты слишком долго занимался политикой, брат, и по дороге потерял приверженность тем идеалам, которые делают нас, Дом Рейнар, избранниками богини и народа варгов. Если ты хочешь спасти наш Дом от уничтожения – бегать от дуэли это совсем не то, что нужно для этого делать.
– Барон, с большой долей вероятности, может тебя убить.
– Может быть именно для этого предки и вернули меня обратно по Реке Крови, – пожал я плечами. – Чтобы своей смертью я спас остатки чести нашего Дома. Не думал об этом?
Судя по глуповатому выражению лица Десмонда, об этом он совершенно не подумал.
– Если Бланшфор меня убьет, значит такова воля богини и провидения. Так коммуникатор мой где? Прикажи принести. И озаботься пожалуйста человеком, который хорошо знал Кайдена. Скажи ему, что я сильно ударился головой и полностью потерял память.
– У меня нет такого человека.
– Что значит нет? Твой внук один в заброшенной пещере рос?
– Нет такого человека, который может сохранить это в тайне. Тем более если Бланшфор тебя убьет, такой человек не потребуется.
– А если не убьет, потребуется. Выполни все, о чем я прошу и приказываю, и можешь проваливать на свою Темную сторону Европы, дальше торговать нашей свободой в Палате лордов. Только всю ее не продай, пока я буду смотреть по сторонам и решать, как спасти нашу фамилию от забвения и позора… брат.
Каждый раз, когда я называл Десмонда братом, он вздрагивал – очень уж, в контексте, это оскорбительно и с нескрываемым презрением звучало. Но терпел.
– Ты не знаешь, что происходит. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь…
– Удиви меня, – посмотрел я ему в глаза.
Десмонд замялся. На краткий миг, но мне этого хватило, чтобы понять – он что-то скрывает. Что-то очень серьезное. Не то, чтобы я в этом сомневался, просто получил очередное подтверждение.
Мое воскрешение из Реки Крови поставило его в невыгодное положение – уж, наверное, он надеялся на возвращение из забвения другого нашего предка.
– Ну же. Говори, что я должен знать?
– Это… долго и сложно. В несколько слов не объяснить, ведь с твоего ухода прошло больше ста лет, и ты просто не представляешь себе новые политические расклады, все нюансы и…
Стандартное бла-бла-бла, как я и думал. Он так может целый день мусолить разговор ни о чем.
– Мне наплевать, – прервал я Десмонда. – Наплевать на политические расклады, наплевать на тебя, и на свою собственную жизнь тоже наплевать. Я уже умер, если ты не забыл. Но, если уж ты отдал жизнь своего внука, а Река Крови сочла именно меня достойным возвращения – то прими и смирись, что вернувшись, я буду делать то, что считаю нужным, и делать это так, как считаю правильным. Ты понял?