Царетворец. Волчий пастырь
Шрифт:
Дриада передо мной сейчас, полагаю, также дитя союза равноправных – ее отец наверняка из индигетов. Потому что при сохранении способностей и признания ее лесом своей дочерью, дева передо мной демонстрирует весь спектр человеческих эмоций. И если бы мы встретились в иной обстановке я бы вообще мог подумать, что это варгарианка, одна из дочерей варгрийских фамилий Востока. У восточных варгов, за Разломом, такие же зеленые в Сиянии глаза.
– Спасибо тебе, – машинально повторил я еще раз, так и не выходя из задумчивости. – А за что?
Дриада сначала, как я и ожидал широко распахнула глаза, а потом рассмеялась, показав жемчужные зубки.
– За
– Но ведь…
– От отката никто еще не умирал, ты хочешь сказать? – посерьезнела она. – Ты был бы первым, скажи спасибо своей богине-покровительнице.
Морриган? Сознательно дала мне столь много сил, потому что они могли меня убить?
Не сходится. Это тоже так не работает, богиня не могла меня…
– Когда меня призвали мать, Жива и Морриган, ты умирал. Ты уже перешагнул порог Посмертия и стоял на берегу Реки Крови своей фамилии, откуда я смогла тебя вернуть обратно в мир живых здесь, на Месте силы. Твоя богиня дала тебе столь много сил именно ради того, чтобы мы с тобой здесь встретились, – пояснила в ответ на мое пусть невысказанное, но явно заметное удивление дриада.
«Зачем?» – хотел было спросить я, но не спросил.
Если ответ (очевидный) – встретиться для того, чтобы переспать с этой лесной нимфой на Месте силы, значит мой вопрос оскорбит юную дриаду.
Я слышал об искусстве любви, возвращающей к жизни – но никогда не думал, что дриады к нему причастны, это ведь прерогатива жриц Исиды. И если лесная нимфа сейчас не врет (а на Месте силы лгать физически невозможно), то мы с ней и оказались здесь наедине, чтобы она вернула меня от берегов Реки Крови силой любви. Оказались ради самого процесса – а это уже немало.
Если же ответ не только в этом, то дриада сама сейчас его озвучит.
Впрочем, говорить что-то лесная нифма не торопилась. Грациозно оттолкнувшись от корней деревьев, она проплыла мимо меня, выбираясь на берег на песчаном пляже. И уже не так грациозно двигаясь по белоснежному песку, шагая на непослушных ногах. Совершенно не скрывая неудобств – морщась и даже зашипев пару раз.
– Долго будет вот так… саднить жжением? – с совершенно дриадской непосредственностью обернулась лесная нимфа ко мне, похлопав себе по ягодице.
– Эм… я как бы и не специалист, – не сразу нашелся я с ответом. – Всегда смотрел на вопрос с другой стороны, так что даже не знаю.
Хотел было показать на искусанное плечо и сказать «пока у меня не заживет». Но не стал, потому что следующая мысль показалась более дельной.
– Ты же можешь подлечить себя… ну, и меня заодно, – озвучил я элементарную мысль.
В ответ на это дриада только легко рассмеялась.
– Богиня Жива лечит только телесные раны, полученные в опасности жизни и здоровья. Если я попрошу ее помочь мне исправить мелкие неудобства от минувшего наслаждения любовных утех… она определенно не будет рада. Это называется крайняя степень наглости. От добра добра не ищут, Белый волк.
– Я… не белый, как ты можешь видеть.
– Ничего не знаю, – фыркнула юная, в этом у меня уже не было сомнений, дриада. – Мать сказала про тебя так.
Хм. Мать.
Вот кого она мне напоминает! Та самая жрица-дриада, ради которой новогородский князь Владимир погнал в лес своих лучших людей. Значит, возможно тогда все-таки не только привязанность князя к жрице-целительнице была тому причиной – может быть ее и отозвали обратно в Фегервар как раз из-за беременности.
Да, теперь точно уверен: сейчас передо мной пусть и не копия той целительницы, но черты лица определенно знакомые.
– Что еще сказала тебе мать? – поинтересовался я.
Резкое движение, короткий блеск полета – дриада бросила мне что-то небольшое, и я это машинально поймал. Судя по ощущениям – перстень. Но пока даже не смотрел, потому что все внимание было обращено на лесную нимфу. И на то, что именно сейчас она говорила.
– Мою мать зовут Вера, она третья среди старших совета. Похожа на меня, ты ее узнаешь. Не перепутай ее ни с кем другим, это важно.
– Почему?
– Потому что еще моя мать сказала, что если ты сегодня не поддержишь ее словом и делом на совете старших сестер, ты умрешь. Из Рима старшим дриадам совсем недавно пришел просьба-и-приказ императорской канцелярии не отпускать тебя из леса живым. Твои спутники видели, как тебя – уже мертвого, понесли сюда, на Место Силы. И, если совет решит тебя убить, никто не узнает, что я, волей наших с тобой богинь Живы и Морриган, спасла тебе жизнь, Белый волк.
– Но… – даже не нашелся я сразу что сказать.
– Тебя, кстати, уже ждут на поляне власти. И лучше бы поторопиться, потому что ты уже давно опаздываешь, а совет очень не любит ждать.
Глава 23
Огорошив неожиданной информацией, и добавив пущего впечатления тем, что показала мне на прощанье язык, такая непосредственная и юная лесная нимфа отправилась прочь. По-прежнему с некоторым, едва заметным неудобством переставляя ноги. Но прежде чем девушка пересекла полог Места Силы, она – удивительное дело, на ходу надела через голову легкое платье.
Платье. На дриаде. Пусть это платье из тончайшей, воздушной и просвечивающей ткани, совершенно не скрывающее, даже подчеркивающее очертания фигуры, но это все же платье.
Одежда, самая настоящая. Одежда как явление, а не как утилитарное приспособление в виде недавно замеченных лиственных облегающих панцирей на дриадах-патрульных, а также ранее виденных мною наколенников и наручей.
Никогда такого не было.
– Меня, чтоб ты знал, зовут Цветана, – обернувшись, проговорила вдруг дриада, прежде чем шагнуть за границу Места силы. И только когда плотная пелена полога сомкнулась за ушедшей девушкой, я немного справился с удивлением, поднял руку и открыл ладонь с ее переданным даром.
Ну да, перстень артефакторного оружия. Гладий Пограничной стражи – судя по эмблеме черного волка на зеленой печатке.
Зачем? У меня и так два силовых меча…
А два? Уже нет. Было два – с левой руки перстень с офицерским мечом Корпуса, снятый мною с безымянного курсанта, исчез. Остался только мой личный, на правой руке, с моими инициалами.
Хорошо. Ладно. Пусть. Было два меча, теперь стало тоже два меча. Для поддержки словом и делом дриады Веры, третьей старшей совета.
Но зачем мне второй меч, меч Пограничной стражи, вместо другого, меча Корпуса? По параметрам силы и даже по виду они практически не отличаются. Или… по спине, пока присматривался к перстню, вдруг прошел неуютный холодок. Я даже поднес печатку к самым глазам, рассматривая угловатую голову волка. Вот именно – угловатую. У варгрийцев с Востока, в том числе и у Пограничной стражи, гербы не такие рубленые, линии в них плавные. И еще глаз волка на «моем» новом перстне горит зеленым светом – сейчас едва заметным.