Царевич-Дурак
Шрифт:
башку тебе отрублю, и еще такое с тобой сделаю, что тебе, ей богу, лучше меч
этот сюда к семи утра доставить. Я тебе деньги за работу плачу, а не за
препирания. Ты либо работаешь, либо - на плаху. А я тогда к Бабе Яге обращусь.
Она великана этого соблазнит и меч у него выудит.
Опечалился тут Иван, да делать нечего. Но с Алладином поступать так, как царь
велел, Иван-Дурак тоже не мог. Потому он велел ковру самолету к Алладину в
пещеру
самоубийстве. С этими мрачными мыслями он бродил по лесу, пока не
натолкнулся на избушку, где Баба Яга жила. И говорит он Бабе Яге, что, мол, есть
на свете богатырь один. Очень он тебе подходит. Сердце у него каменное, так что
можно ругаться на него целыми днями, и он этого даже не почувствует. Мужской
же силы в нем хоть отбавляй, а женщин он в глаза не видел, так как был занят
войной всю свою жизнь. Он лишь громил вражеские рати и сжигал города. Если он
и видел женщин, то только мертвых. Так что ты ему более чем подойдешь и даже
соблазнить его сможешь без каких-либо проблем.
Задумалась Баба Яга, женские достоинства которой совершенно не ценились
местным мужским населением, да и согласилась на Иванушкино предложение.
Сделала Баба Яга себе новую прическу, наложила макияж, подтянула морщины,
наложила ногти, приняла какие-то настойки и стала похожа на вполне сносное
женское создание. Посадила она Ивана к себе в ступу и в тридевятое царство с
ним полетела.
Богатырь, в самом деле, по женским ласкам сильно изголодался. Даже меч свой
согласился на Бабу Ягу обменять. Яга же в благодарность отдала Ивану свою
ступу и помело. Прыгнул Иван в ступу и к царю полетел. Подлетает к городу
столичному в шесть утра, а город уже ратью басурманской окружен. А тут, как
назло, ступа выдохлась и прямо на шатер шаха басурманского рухнула. От такого
удара по голове шах, понятно, сразу скончался, но рать его от этого по домам
расходиться не захотела. Полезли они всей ордой на Ивана. Чувствует он, что не
сможет он через эту толпу спокойно к царю пройти, ну и давай мечом махать. Но,
поскольку меч это был не простой, а волшебный, то Иван за двадцать минут всех
неприятелей перерубил и в половине седьмого пред светлы царски очи явился.
Царь сразу давай орать на Ивана:
– Ты, сукин кот, такой, разэтакий! Где ты шлялся, паразит?! Почему рать
басурманскую до стен наших допустил? Почему, ты, негодяй, твою душу мать,
нашу Бабу Ягу заграницу отдал?! И кто тебе, кретин ты этакий,
самолет Алладину отсылать?! Тебя мало сварить в кипятке! Тебя мало
четвертовать и повесить! Я не знаю, что с тобой еще сделаю!
– Не знаешь, так и не говори, - вспылил вдруг Иван.
– Я тебе подати от Соловья
Разбойника принес, я тебе белку твою плешивую притащил, я тебе рать
басурманскую разбил, в рот тебя задрать, мерзкий ты старикашка, а вот тебе еще
и Меч-Победитель, чтоб ты им подавился!
И с этими словами кинул Иван Царевич меч в сторону царя, но кинул так
неудачно, что меч царю прямо в глотку воткнулся. Царь от этого сразу насмерть и
помер.
Обрадовалось все народонаселение. Стали Ивана восхвалять. Гульба и праздник
начались. Все это переросло в массовые поджоги и погромы, поножовщину и
изнасилования. В ходе всего этого веселья об Иване даже и забыли. Во всяком
случае, царем ему никто стать не предложил.
Подумал тогда Иван поехать к своему другу Алладину, который ему своим
семейным счастьем, престолом и самой жизнью обязан. Если не работать там
устроиться, то хотя бы с другом посидеть и выпить. Но Алладин ответил, что
свободных вакансий у него не имеется, поскольку Джин и так сделает ему все, что
угодно, а выпить он сейчас со своим другом Иваном не может по причине
наступления светлого месяца Рамазан.
Плюнул Иван в сердцах на землю, и пошел к себе домой. Решил спокойно на печи
полежать и отдохнуть от всего этого безумия. Уж лучше, подумал Иван, жить
бедно, чем один за другим совершать сказочные подвиги.
Пришел он домой, подошел к колодцу, зачерпнул воды ведром и, естественно,
говорящую щуку вытащил. Щука ему сразу говорит, мол, чего тебе, Дурак, надо?
Иван ей объяснил, что так должны разговаривать только золотые рыбки, а щука
должна делать, что-то типа, по-щучьему веленью, по-моему хотенью.
Щука давай кричать, что всякие дураки ее из воды вытаскивают и сами не знают,
чего хотят.
– Ничего я уже не хочу, - ответил Иван.
– У меня и так все уже есть. Есть дом, и в
нем теплая печь, и в печи свежий хлеб. А ты, щука, плыви себе куда подальше, и
лучше не провоцируй меня на желание сделать из тебя уху.
Выбросил он щуку в колодец и пошел к себе в дом. Так он там и лежит на печи и
ждет: вдруг к нему Илья Муромец с ведром самогона придет.
18 декабря 2001