Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды
Шрифт:
Очерк пятый Узбек, или "золотой век" золотой орды
Блестящий свить венок совсем немудрено.
Трудней главу найти, достойную его.
Иоганн Вольфганг Гете
Узбека, без преувеличения, можно считать золотоордынским «Константином» или «Юстинианом»: за время своего правления он установил в Золотой Орде господство новой религии – ислама, провел административную и денежную реформы, строил города, вел активную дипломатическую и завоевательную деятельность. Исследователи не без оснований утверждают, что Золотая Орда при этом хане достигла пика своего расцвета и могущества. Но был ли велик и могущественен сам хан Узбек? И насколько полезными для государства оказались его деяния?
Узбек, родившийся в 1281 г., был сыном Тогрула – незадачливого сына Менгу-Тимура, который стал сначала «младшим» соправителем хана Тула-Буги и своего сводного брата Алгуя, а затем вместе с ними же был убит в результате заговора Ногая
После гибели Тогрула его десятилетний сын Узбек был, по некоторым сведениям, вывезен на Северный Кавказ (где, возможно, проживали его родичи по материнской линии). {187} Позднее, когда страсти, связанные с государственным переворотом, улеглись, Токта позволил племяннику вернуться ко двору и держал юного царевича при себе, причем не в качестве пленника или заложника, а в соответствии с его положением представителя «Золотого рода». В качестве такового Узбек обладал собственным улусом и даже командовал войсками. {188}
После смерти Токты, который, подобно своим предшественникам, не назначил себе наследника, оставалось два главных претендента на золотоордынский престол – сын хана Ильбасар и племянник Узбек. {189} У сына Токты было преимущество, поскольку он, как мы помним, в последние годы правления отца находился при нем, был бекляри-беком и пользовался значительным влиянием среди сановников.
Однако и Узбек имел немало сторонников, наиболее влиятельными из которых были сановники из Хорезма – хорезмский наместник Кутлуг-Тимур со своими братьями Сарай-Тимуром и Мухаммад-ходжой, а также шейх-уль-ислам Имад ад-Дин ал-Маскири. Поддержка Кутлуг-Тимура объяснялась его родственными связями с Узбеком: они были двоюродными братьями по материнской линии. Сближение же с хорезмским шейх-уль-исламом произошло на религиозной почве: Узбек с молодости воспитывался в мусульманских традициях, и многочисленные мусульмане Золотой Орды связывали свои надежды с его приходом к власти. Один из влиятельных хорезмийских шейхов, Алла ад-Дин ан-Нуман, прямо говорил Узбеку: «Царство отойдет к тебе, и ты будешь царем после Токтая». {190} Кроме того, Узбека поддерживали те сановники и военачальники, которые не могли похвастать особой близостью к Токте и поэтому не имели оснований возвыситься и при его сыне в случае его прихода к власти. Среди таковых оказались полководцы Тама-Токта (потомок Шибана, сына Джучи) и Иса из рода уйшин, {191} а также одна из жен Токты – ханша Байалун, дочь византийского императора Андроника II.
Не удивительно, что многие приверженцы Токты и его сына видели в Узбеке опасного соперника Ильбасару в борьбе за трон и советовали остальным нойонам: «Царство принадлежит сыну Токтая, но сперва нужно схватить Узбека, потому что он враг наш, а после того уже можно сделать царем сына Токтая». Но Узбек со своими сторонниками опередил их: против Ильбасара был составлен заговор, и когда сын Токты готовился принять присягу своих новых подданных, он был окружен сторонниками Узбека и убит, По некоторым сведениям, Узбек собственноручно зарезал своего двоюродного брата и соперника, а Кутлуг-Тимур – его первого советника Кадака. {192}
Впрочем, некоторое время спустя Узбек и сам чуть не стал жертвой почти такого же заговора. Сторонники Токты и Ильбасара не собирались прощать Узбеку убийство сына Токты, а также, как они подозревали, отравление самого хана. Заговор составили бывшие любимцы Токты со времен его победы над Ногаем – нойоны Тунгуз и Таз. Узбек был вовремя предупрежден своим двоюродным братом Кутлуг-Тимуром, которого щедро отблагодарил за услугу: после воцарения Узбека он стал его бекляри-беком, а его сын Харунбек женился на ханской дочери. {193}
Перед вступлением на трон Узбек пообещал своим мусульманским сторонникам превратить Золотую Орду в исламское государство. Однако выполнить это обещание ему удалось лишь на седьмой год своего правления – к 1320 г., когда он почувствовал себя достаточно уверенным для столь радикальных преобразований. {194}
Однако ход этой реформы очень скоро показал, что настоящей целью Узбек-хана было не торжество «истинной веры» (хотя нет оснований сомневаться в его личной искренней приверженности к исламу), а сведение счетов с реальными и потенциальными недругами из числа нойонов. Как и ожидалось, многие члены семейства Джучидов и племенные предводители не собирались принимать ислам, прямо заявляя хану: «Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и нашего исповедания и каким образом мы покинем тура и ясык Чингизхана и перейдем в веру арабов?» {195} В ответ на это Узбек, успевший привлечь на свою сторону войска, развернул массовые репрессии.
В течение короткого времени по его приказу было уничтожено 120 (!) Чингизидов и еще больше менее знатных ордынских сановников, отказавшихся перейти в ислам, а также «бахшей и лам», т. е. буддистов и священнослужителей других конфессий, которым покровительствовали Токта и его приверженцы. Самым знатным из погибших был сын Токты, не названный в источниках по имени: по-видимому, это был последний из трех его сыновей, со смертью которого окончательно исчезла угроза замены Узбека на троне не менее законным претендентом. {196} Узбек мстил родичам не столько за инакомыслие в вопросах веры, сколько за то, что многие Чингизиды в свое время не слишком-то активно поддержали его, когда он еще только боролся за власть и едва не стал жертвой заговора. Совершенно очевидно, что торжество ислама было только поводом (возможно, даже преувеличенным мусульманскими историками Египта и Сирии, из сочинений которых мы знаем об этих событиях): после уничтожения основных политических противников, Узбек лишился повода преследовать «иноверцев» и вновь позволил им исповедовать свою религию и даже занимать видные посты. Писцы-«бахши», т. е. уйгуры-буддисты, продолжали состоять при дворе Узбека и его преемников, {197} а буддийские праздники и обряды имели место в Золотой Орде даже в первой половине XV в. {198} Установив ислам в качестве государственной религии Золотой Орды, Узбек принял тронное имя «султан Гийас ад-Дин Мухаммад Узбек-хан» и провел еще две реформы. В результате первой изменился административно-судебный аппарат: к тюрко-монгольским чиновничьим должностям добавились также и мусульманские – муфтии, кадии и пр. При хане также появился специальный орган управления – диван. {199} Монгольские нойоны с этого времени стали именоваться принятым в мусульманских государствах термином «эмир». Вторая реформа оказалась еще более радикальной: Узбек постарался если не уничтожить, то, по крайней мере, свести к минимуму власть удельных Чингизидов, постепенно заменяя их своими наместниками. Золотая Орда была поделена на 70 тюменов, во главе которых стали назначенные ханом эмиры-темники, выше которых были четыре улус-бека. Царевичи-Чингизиды были вынуждены подчиняться менее знатным эмирам. {200} Первым «полем для экспериментов» стала Синяя Орда. После смерти ее правителя Эрзена, верного сподвижника Узбека, хан отстранил от власти ее наследственных правителей, потомков Орду б. Джучи, и назначил своим наместником в восточном крыле эмира Ису (Исатая/Астая) из рода кият. {201} Естественно, Чингизиды, заняв подчиненное положение при ханском наместнике, не сразу с этим смирились. В 1328 г. Мубарак-Ходжа, сын Эрзена, поднял восстание против наместника и провозгласил себя даже не правителем, а независимым ханом Синей Орды, начав чеканить монету с собственным именем. Узбек отправил против него своего старшего сына Тимура с войсками, которые разгромили Мубарак-Ходжу. Он был вынужден бежать из страны, и умер на чужбине. {202} До г. Синяя Орда находилась под властью Исы Кията и его потомков – ханских наместников.
Не ограничиваясь столь радикальными преобразованиями внутри страны, Узбек не менее активно проявлял себя и во внешних делах. И, надо сказать, далеко не все его действия на этом поприще пошли на пользу Золотой Орде.
Столь известное в отечественной истории понятие «ордынское иго на Руси» наиболее оправданно можно применить именно к эпохе Узбек-хана. В самом деле, ни один золотоордынский монарх ни до него, ни после не вмешивался так часто и так решительно в дела «русского улуса», не назначал князей по своему усмотрению, не казнил их в таком количестве и не направлял так часто свои войска на Русь, чтобы заставить русских исполнять свою волю!
Как мы помним, еще Токта в 1304-1305 гг. утвердил великим князем владимирским Михаила Ярославича Тверского, отклонив претензии Юрия Даниловича Московского. Узбек поначалу подтвердил ярлык Токты Михаилу, но затем Юрий сумел жениться на ханской сестре Кончаке, и Узбек – впервые в истории русско-ордынских отношений! – нарушил установившийся порядок: он проигнорировал русские традиции наследования и в 1317 г. назначил своего новоиспеченного зятя великим князем, выдав ему соответствующий ярлык фактически в виде свадебного подарка. {203}
Предвидя, что законный великий князь не уступит ему великого княжения без сопротивления, Юрий выпросил у Узбека два тумена ордынской конницы. Михаил не стал противиться ханской воле и отказался от великого княжения в пользу Юрия. Однако торжествующему московскому князю этого оказалось мало, и он вместе с ордынскими послами Кавгадыем и Алчедаем и приданными им войсками решил вторгнуться в Тверское княжество – личные владения своего противника. Эти войска были разгромлены Михаилом Тверским, Юрий бежал, а посол Кавгадый решил сдаться победителю. А хуже всего было, что в плен к тверскому князю попала и молодая великая княгиня Кончака (получившая в крещении имя Агафья), которая как-то очень быстро и таинственно скончалась в Твери. Причины ее смерти так и остались неизвестными, однако Юрий Московский не без помощи Кавгадыя обвинил Михаила в том, что тот ее отравил, и Узбек, огорченный смертью сестры, поверил этому обвинению. {204}