Цари. Романовы. История династии
Шрифт:
И в последней инстанции, в Государственном Совете, где сидели столпы российского дворянства – вожди ретроградной партии, дело опять застряло. Реформу умело топили в дискуссиях.
Он понял – опять уперлись!
28 января 1861 года он выступил на заседании Государственного Совета: «Дело об освобождении крестьян считаю жизненным вопросом для России, от которого будет зависеть развитие ее силы и могущества. Я требую от Государственного Совета, чтоб крестьянское дело было кончено в первой половине февраля».
И услышав знакомые
Государственный Совет подписал приговор крепостному праву.
Итак, крепостные были освобождены и получили пахотную землю. Но надел был разочаровывающе мал. К тому же за него надо было платить разорительный выкуп.
На определение выкупа давался срок: два года.
Однако главное свершилось – «порвалась цепь времен». Вековечное человеческое рабство более не существовало на Руси.
Закон был отправлен с фельдъегерем в Зимний дворец на подпись государю.
«С сегодняшнего дня… началась новая эпоха»
19 февраля 1861 года он должен был подписать Манифест об отмене крепостного права. И наступил величайший день его жизни. Великий день в истории России.
Александр II становился царем-освободителем русских крестьян.
Он проснулся, как всегда, в 8 утра. Камердинер принес любимый вишневый халат с кистями. Он стоит у окна. На улице – еще февральские утренние сумерки. Но в свете горящего на столе канделябра мы видим его лицо.
Через пару месяцев ему стукнет сорок три года. Высок, великолепная выправка гвардейца. Густые, с проседью бакенбарды, усы грозно топорщатся – такие бакенбарды и грозные усы носит прусский король дядя Вилли и многие монархи Европы.
И такие же усы и бакенбарды дружно носят его министры.
Несмотря на грозные усы, взгляд предательски выдает доброту и мягкость. Глаза несколько навыкате, за что в детстве покойный дядя – остряк великий князь Михаил Павлович – прозвал его «баранчик». Глаза беспомощно лезут из орбит, когда он пытается изобразить грозный взгляд отца. Зато как они божественно лучатся, когда он обольщает! Он – типичный очарователь из галантного века французских королей. Как и многие при дворе, слишком усердно с детства обучавшиеся французскому языку, Александр II мило картавит, не выговаривает букву «р».
В разговорах с любовницами, конечно же, предпочитает французский.
Но жена Маша (увы!) не так хороша во французском. И с женой, немкой, он говорит по-русски.
(Брат Костя, напротив, говорит со всеми только по-русски, щеголяя простонародными выражениями – к примеру, жену называет «жинка».)
Слуга принес кофе. Александр стоит у окна.
Его апартаменты на втором этаже Зимнего дворца глядят на Адмиралтейство и Дворцовую площадь. Когда Александр женился, эти комнаты выделил им во дворце отец. В одной из этих комнат в детстве он занимался с Жуковским. Став императором, он решил в них остаться. Апартаменты открываются большой приемной. Это и есть бывшая учебная комната, куда так любил являться узнавать об его успехах грозный папа. Сколько раз он дрожал, ловя выражение беспощадных глаз отца… И дальше – библиотека, комната для ординарцев. И наконец, главное место – кабинет, который служит ему сразу кабинетом и спальней. Отсюда он управляет
Большой стол, на столе – фотографии семьи. Милые лица смотрят на него, когда он работает. И со стен глядят они же, но только неузнаваемые – это парадные портреты членов семьи. У окна – секретер, на котором всегда много бумаг. Ведь все решает он – самодержец.
Но сегодня здесь гора документов, сопутствующих крестьянской реформе. И сверху лежит главное – Манифест об отмене крепостного права в империи. И приготовлено историческое перо, которым он его подпишет.
Мраморные колонны с вишневый занавесью отделяют от рабочего кабинета альков с простой железной кроватью, на которой он спит. На такой же постели спал и умер его отец.
На этой постели, в этом же кабинете, истекая кровью, умрет и он.
Обычно он, как и отец, совершает перед завтраком обязательную утреннюю прогулку вокруг дворца – перед началом рабочего дня.
После утренней прогулки – завтрак с императрицей в салатной гостиной.
После завтрака – возвращение в кабинет. И начинается работа. Каждый день утром царь принимает военного министра (графа Дмитрия Милютина, брата Николая Милютина), главноуправляющего Третьего отделения (князя Долгорукова). И через день – Костю и министра иностранных дел (князя Горчакова). После обеда начинается вторая прогулка – длинная. (Как и отец, он гуляет два раза в день и обязательно пешком.) Гуляет с любимым сеттером в знаменитом Летнем саду.
Золоченая решетка сада, мраморные статуи в аллеях – обнаженные тела античных богинь, стыдливо укрытые густой зеленью.
Из Летнего сада он возвращается в открытой коляске.
И так из года в год с немецкой педантичностью он повторяет режим дня отца.
Однако в будущем его ждало невероятное: ему, самодержцу Всероссийскому, запретят любимые пешие прогулки в собственной столице.
Но в то утро его распорядок дня нарушила История. Вместо утренней прогулки, он отправился в Малую придворную церковь – столь любимую отцом. Огромный папа, трогательно любивший все маленькое, не парадное, предпочитал Малую церковь великолепному придворному собору.
Александр попросил уйти всех, даже священника, и долго молился один.
В это время во дворец приехал Костя с женой и сыном – красавцем Николаем («Никола» – так простонародно зовет его Костя. В отличие от наследника – тоже Николая, которого в семье зовут «Никсом» – как покойного государя.)
Приехала и сестра Маша. Мать умерла в конце прошлого года и не дожила совсем немного до этого дня. И они, круглые сироты, стали куда нежнее друг к другу.
А потом был торжественный Большой выход в Большой придворный собор.
Шествие открывали церемониймейстеры в шитых золотом камзолах с тростями. Гофмаршалы и обер-гофмаршал шествовали с позолоченными жезлами.
За ними – Александр с императрицей и детьми и члены императорской фамилии. А далее – длиннейший людской шлейф – члены Государственного Совета, сенаторы, министры, его свита, ее фрейлины. И вся эта сверкающая золотом, орденами и драгоценностями процессия медленно, торжественно ползла через анфиладу парадных залов.
Участники ее еще не понимали, что они, как и крепостное право, были частью средневековой жизни, которую император сегодня разрушил…