Царица эльфов
Шрифт:
– Это ты так говоришь. Но я не могу не думать сейчас, что послужила тебе развлечением, так же как любая другая, из тех кто встречался тебе на пути, так же как лошади и совы. Но ты, конечно, в этом не признаешься.
Тони готов уже был ответить ей, но сдержался, провел рукой по лицу, делая над собой видимое усилие.
– Послушай, голубка, думаю, я знаю, откуда у тебя такое настроение. Сегодня утром ты была немного не в своей тарелке, и я вполне способен это понять. Того, что случилось у нас вчера ночью, достаточно, чтобы вывести из равновесия любого. Но все равно это еще не дает тебе права высказывать такие дикие обвинения в мой адрес.
– А то, что я стала твоей любовницей, не дает тебе права рыться в моих деловых бумагах! – воскликнула Мэри.
– Я не рылся в них, – возразил Тони.
Из ее рта вырвался недоверчивый смешок.
– Лучше всего будет, если ты уйдешь.
Его губы сжались, но он сдержанно кивнул.
– Наверное, ты права. Сейчас нет смысла пытаться убедить тебя. Ты так напугана собственными чувствами, что не способна увидеть правду.
Он подошел к совиному гнезду и поднял его с ковра.
– Я зайду к тебе позже, и, может быть, тогда нам удастся разобраться...
– Не трудись. Пока между нами стоит эта спорная земля, я не думаю, что нам следует встречаться.
Он пересек комнату и остановился перед ней, удерживая гнездо на сгибе локтя. Его встретил враждебный взгляд Мэри, и он снова видимым усилием взял себя в руки.
– Я уверен, что на самом деле ты не имела этого в виду – после того, как вчера сама согласилась провести со мной ночь.
Мэри на секунду закрыла глаза, и перед ней вихрем промелькнули безумные видения прошлой ночи.
– Тогда я не могла рассуждать хладнокровно... а теперь могу.
– В самом деле? – Он прерывисто выдохнул. – Что же, значит, я навещу тебя через несколько дней, чтобы дать тебе время подумать.
Он сделал пару шагов по направлению к кухне, но в дверях помедлил и еще раз обернулся.
– Только когда будешь думать, вспоминай, что я сейчас скажу. Прошлой ночью, любимая, не ты одна забыла обо всем на свете. Ты – это лучшее из того, что я получил за многие годы, и я не собираюсь отдавать тебя без борьбы.
Тони вернулся домой поздно, замерзший, грязный и усталый. Ему удалось укрепить совиное гнездо с помощью рабочих, чинивших провода. Остаток дня он провел, исследуя урон, нанесенный грозой виноградникам. К счастью, он оказался не так велик, но это ненамного подняло его настроение. Несмотря на массу деловых забот, его не оставляли мысли о Мэри. Теперь он хотел как можно быстрее принять горячий душ, переодеться и, спокойно поразмыслив, прийти к какому-нибудь решению.
Но его настроение значительно ухудшилось, когда он, войдя через заднюю дверь, увидел Ханну, которая сидела за кухонным столом, явно поджидая его.
Кухня была бабушкиным святилищем, и он, верный ее памяти, восстановил прежний старомодный облик, отремонтировал старинные шкафчики, вернул им любимый бабушкой золотисто-желтый свет. Но с присутствием Ханны бабушкина кухня словно потускнела, утратила свою жизнерадостность.
– Ты выглядишь так, словно долго валялся в грязи, – произнесла Ханна, брезгливо морща носик.
Тони сумрачно взглянул на нее.
– Мне самому кажется, что так оно и было. Что ты здесь делаешь?
– Я просто зашла узнать, все ли у тебя в порядке. – Она выдержала многозначительную паузу. – Тебя не было всю ночь. Я очень волновалась.
Он нагнулся, стаскивая грязные сапоги.
– Я полагаю, по нашему договору ты не должна интересоваться моими занятиями, а я не замечаю, кто в неурочное время входит и выходит из большого дома.
Он не стал добавлять: «Билл Рэнделл, например». Они оба знали, кого он имел в виду.
Улыбка исчезла с лица Ханны.
– Я тебя не расспрашиваю. Я только беспокоюсь, что ты очень переутомляешься. В последнее время ты был чем-то расстроен. И я замечаю, что ты чаще стал бывать на ранчо Мартинеса.
Ее губы скривились в подобие улыбки.
– Если не будешь осторожен, то и оглянуться не успеешь, как она заставит тебя выкупить для нее эту землю.
В другое время Тони скорее всего промолчал бы, но после такого тяжелого дня, как сегодняшний, ему претило терпеть посягательства Ханны на его личную жизнь молча.
– А что если я и впрямь решу помочь Мэри? Ведь земля моя, не так ли? Если я захочу отдать ее ей, я вправе это сделать.
У Ханны дернулась щека, а глаза в ужасе расширились.
– И ты это сделаешь?
– Я могу это сделать.
Он выставил сапоги на крыльцо, вернулся в кухню и, скрестив руки, приблизился к Ханне.
– Главное то, что решать буду я.
Она встала, гневно взмахнув рукой.
– Я думаю о том, как лучше для тебя! Только вернув эту землю себе, мы получим возможность увеличить выпуск нового вина до необходимого объема. Как ты можешь даже думать о том, чтобы уступить ее сумасшедшему старику, который и хозяйство-то вести не способен?
– Прежде всего успокойся. Я еще никому ничего не уступил.
Он повернулся к ней спиной и подошел к раковине налить стакан воды. К своей досаде, он услышал, что Ханна идет за ним по пятам.
– Успокоиться? Как я могу успокоиться, пока остается хоть малейшая возможность для Мэри раздобыть деньги. Билл говорил, что она приводит в порядок конюшни и хочет поставить к себе еще лошадей.
Тони опустил стакан и смерил ее подозрительным взглядом.
– Билл? И откуда ему все это известно?
Ханна моргнула и небрежно провела пальцем по белой поверхности стола.
– Он делал для нее кое-какую работу.
– И чья это была идея?
Ханна слегка пожала плечами.
– Его, надо думать. Билл предложил ей починить развалюху, на которой ездит ее отец.
– А потом приходил сюда и докладывал обо всем, что ему удалось узнать?
Тони не пытался скрыть своего презрения. Кому-то следует поставить этого Билла Рэнделла в известность, что его плохо используют. Но тут в голове его словно что-то щелкнуло.