Царская чародейка
Шрифт:
— Красивая потому что, — усмехнулась девушка, о заклинании доверия она предусмотрительно умолчала. Потому как на государе стояла защита от чар, но девушка быстро распутала ее и нашла, как обойти. — Можно я пойду?
— Иди уже, лиса, — махнул на нее Милятин, и Белава с облегчением покинула Чародейскую Думу.
Глава 3
Девушка быстро прошла в отведенные ей покои. Часть чародеев жили при дворце, занимая отдельное крыло, часть в самом Белом Граде. Белаве отвели небольшие покои в Радужном Дворце по настоянию государя. Чаяния самодержца ни разу за пять лет не оправдались, а к покоям она привыкла и уже не спешила переезжать.
Чародейка закрыла за собой двери и устало привалилась к ним. Выражение обычного задора в одно
— Как же больно! — завыла девушка в голос.
Она рыдала до тех пор, пока слезы не остановились, и в душе не появилось опустошение. Белава перевернулась на спину и застыла, глядя в сгустившиеся за окном сумерки.
Она вспомнила, как шесть лет назад они бросились с Радмиром в ноги ее родителям, и как лучились глаза батюшки при взгляде на счастливую дочь. Как строго смотрела на них матушка, но улыбка то и дело появлялась на ее губах. Никто не сердился, что Белава поменяла жениха, ведь Радмира она любила. Жители ее родных Кривцов разделились на два лагеря. Одни качали головами, осуждая то, что она предпочла яркому красавцу тысячнику из Берестова воина-странника. Другие одобрительно кивали, считая, что веселый и мужественный странник больше подходит вздорной Белавке, уж он-то ее возьмет в ежовые рукавицы.
А он не брал ее ни в какие рукавицы, Радмир был нежен и ласков со своей лебедушкой. Трогательно заботился о ней, и девушка отвечала ему тем же. Свадьбу оставили на тот же срок, что и не состоявшуюся свадьбу с Ярополком. Кто-то считал, что это дурной знак. С одним женихом на этот день свадьба разрушилась, надо с другим день менять. Не поменяли. Белава продолжала жить у Дарея, обучаясь чародейскому делу, а Радмир часто навещал ее. Когда он уезжал, влюбленные обменивались вестниками. "Тоскую страшно без глазок твоих изумрудных, солнышко мое ясное. Жду не дождусь, когда прижму тебя к своей груди, и услышу, как бьется твое нежное сердечко…" Это был один из его вестников. Белава помнила их все наизусть, столько раз перечитывала. Они ждали свою свадьбу, как небывалое чудо.
Девушка шила себе свадебный наряд под руководством матушки. Свободные от малых детей подруги собирались в ее отчем доме, пели песни и помогали вышивать наряд, нашивать на него жемчуга. Все шло так, как и полагалось. Белава летала на крыльях, впервые думая о замужестве без страха. Она знала, что Радмир не засадит ее в тереме, что будут они вместе везде.
За неделю до свадьбы прилетел чей-то вестник, но девушка сунула его за зеркало, решив прочитать после, и благополучно забыла за всеми хлопотами. Радмир приехал в тогда же. Чародейка переехала к родителям, а он жил у Дарея. Там же и с дружками гулял, там же и мыли-парили, к свадьбе одевали. Оттуда должны были и на капище отправиться. Дружками у него были такие же воины-странники, собралось их не меньше пол сотни. Пришлось расселять молодцов у кривчан, а те и не против были, радуясь шутникам и балагурам.
Предстоящее торжество обсуждали на всех углах, потому как столько лет ждали сельчане, кто же сможет обломать несговорчивую девку. Ни свекрови, ни мужья ее подруг ради такого дела не удерживали по избам. И девичник прошел по всем традициями: с песнями, со слезами, с шуточками и рассказами замужних подруг о первой брачной ночи, когда Всемила выходила из горницы. При Всемиле рассказывали, как будет проходить свадьба. Традиция такая. А свадьбы в Семиречье проходили так…
Жених ждал нареченную на капище, где горел огонь и дары Великим Духам, которые приносили дружки жениха, уже лежали на алтаре. Волхв пел обрядовые песнопения, призывая в дом молодого милость Великих Духов, достаток и благополучие. Потом отец невесты вел свою дочь. Невеста шли медленно, потому что четыре покрова не давали возможности толком видеть дорогу. Жениху запрещалось оборачиваться и смотреть на нареченную, пока ее батюшка не подведет ее и не спросит:
— Ожидал ли ты дар мой?
— Ожидал, — отвечал жених.
— Прими же дочь мою, плоть от плоти моей, в любви рожденную, в добре взращенную, в чистоте сохраненную. Берешь?
— Беру, — говорил жених и тогда только он мог повернуться к своей невесте.
Следующие за ней подруги, с ритуальными причитаниями снимали белый покров, символ ее невинности. Волхв начинал новую песню, объявляя, что отныне кровь молодых смешивается, чтобы дать всходы от них, и снимали красный покров. Затем волхв соединял руки молодых и говорил, что идти им отныне рука об руку, не имея друг от друга тайн, тогда снимали третий покров. После этого жениха и невесту четыре раза обводили вокруг священного огня. На каждом круге они кланялись, отдавая дань уважения Великим Духам. После этого жениху давали хлеб, и он отламывал кусок, делил его на две части, чтобы разделить трапезу со своей молодой женой, как обещание, что он будет заботиться о ней. Дальше пил воду из кубка, поил невесту, а остальное выливали на алтарь, куда относили и каравай. Это означало, что помыслы и желания их чисты, как ключевая вода и Великие Духи всегда желанны и почитаемы в их доме. И лишь тогда приподнятый кружевной покров, чтобы накормить и напоить молодую, жених мог откинуть вовсе. Это единственный покров, который разрешалось трогать жениху. Предыдущие снимали подружки невесты. Он целовал невесту в обе щеки и в губы, тут же возвращая покров на место. В нем невеста должна была сидеть до конца свадьбы. Считалось, что это убережет девушку от сглаза. И, когда начинало темнеть, молодых провожали до опочивальни и закрывали на три дня, оставляя молодым целый дом, заставленный яствами и питьем. Все дальнейшие гулянья проходил без участия молодых. На эти три дня кузнецово семейство согласились приютить соседи, так как дом жениха был далековато, в другом конце Семиречья.
В день свадьбы Белаву отвели утром в баню, напарили, вымыли, одели чистую тонкую рубаху. Потом одели еще одну рубаху- плотную. Следующим было красное свадебное платье, которое вышло просто на загляденье. Затем укрыли покровами, попричитали и оставили одну ждать, когда за ней придет батюшка. Под четырьмя кусками ткани было душно, и она приподняла их, чтобы подышать и охладиться. Девушка услышала веселый смех, скабрезные шутки и подначки и украдкой выглянула в окно. Это тоже была традиция. Дружки и народ так провожали жениха. Белава увидела обряженного в красные одежды Радмира, гордо восседавшего на Дымке, который шел с такой же гордой осанкой. Жеребца украсили лентами и цветами, скакуну, похоже, это даже нравилось. Ветер играл с густыми каштановыми волосами воина-странника, на губах мужчины светилась веселая улыбка, он легко отвечал всем кричавшим, и хохот оглушал сельскую улицу. Даже из своего окна Белава видела, как лучатся его серые глаза. Девушка с нежностью посмотрела на любимого и отошла, потому что Радмир повернул голову к ее окошку.
Она повернулась к альвийскому зеркалу, разглядывая себя, улыбнулась отражению, и тут заметила желтоватый кусочек позабытого вестника. Белава достала его, развернула и застыла с открытым ртом. Вестник был от Милятина, он приглашал девушку в дружину царских чародеев. Она присела, пытаясь собраться с мыслями. У нее свадьба, свадьба с любимым, а тут… Это же то, о чем она мечтала, всю жизнь, с детства. Мечтала, грезила, ждала! Но свадьба… Что делать? Радмир не отпустит, ведь она женой его станет совсем скоро, кто же жену отпускает служить в дружину?
Девушка застыла на несколько мгновений, пытаясь взять себя в руки. Она ведь год ждала этой свадьбы, год! А приглашение в дружину всю жизнь!!! Белава выдохнула, прошептала:
— Он поймет, ведь любит же меня, я только попробую, а там и поженимся… Он обязательно меня простит!
Схватила перо, пергамент и написала несколько строк. Потом скинула покровы, взяла свою повседневную одежду, меч-змейку и, пошептав, открыла "дверь" в пространство. Порыв ветра ударил ей в лицо, и девушка вышла в своей конюшне. Быстро оседлала Злату, снова зашептала, открывая вторую "дверь", и шагнула в образовавшийся проход.