Царское золото
Шрифт:
С такой низкой квалификацией работы с документами, которые к тому же умышленно запутаны, немудрено было не заметить, что часть ценностей ушла из Казани не водным путем и не в Самару…
В отдельном резюме комиссии значится и следующий пассаж:
«. ..Если бы старшие и младшие служащие способствовали захвату Казани белогвардейцами и чехо-словаками, то тогда разговор был бы другой, но здесь этого тягчайшего аргумента преступления нет, а потому на них надо смотреть, как на людей, которые будучи пленными, вынуждены были под страхом расстрела исполнять все повеления и приказания. Вся тяжесть ответственности лежит не на тех, кто исполнял
Как видим, главным аргументом вины подозреваемых является их руководящая должность и факт их отсутствия на рабочем месте…
Комиссар Измайлов особо настаивал на персональной ответственности управляющего Казанским отделением Народного банка Марьина. Поэтому по завершении ревизии он пишет специальный рапорт на имя главного комиссара Народного банка, подробно освещая ход эвакуации ценностей в начале августа 1918 года. Информация из этого рапорта была использована в ходе написания текста некоторых глав.
Особо комиссар припомнил управляющему нежелание отдавать из хранилища золото и наличные деньги, квалифицируя поведение Марьина как «если не открытое противодействие, то скрытый саботаж». Необходимость своего подробного рапорта Измайлов объяснил тем, «что все это существенно для суждения о виновности быв. Управл. Каз. Отдел. Нарбанка Марьина».
С этим трудно не согласиться. Если вспомнить обстановку тех дней, Марьин с обвинениями комиссара Измайлова наверняка бы был «поставлен к стенке». Это замечание существенно для нашего расследования. Поскольку, как покажут дальнейшие события, в 1929 году Марьин будет спокойно проживать в Ленинграде. И даже привирать в своих показаниях о событиях 1918 года, опуская неприятные подробности и выпячивая детали, приятные победившей власти.
Подчеркнем, что бывший управляющий благополучно проживал в колыбели Октябрьского переворота 1917 года вопреки деятельному участию в исчезновении части золотого запаса, службе Колчаку в Омске и обвинению специально созданной коллегии комиссаров в саботаже и пособничестве врагу. Как такое стало возможным — одна из нерешенных загадок расследования…
Поразительно, что другой ключевой персонаж «золотой истории», лидер КОМУЧа Борис Фортунатов, после боев в составе войск Каппеля в марте 1920 года вступил в Первую конную армию красных. И был арестован в 1933 году по стандартному обвинению в участии в контрреволюционной организации. Чем активный антикоммунист купил себе у красных право на жизнь? Связано ли это с информацией по казанскому золоту? Неясно…
В сентябре 1918 года специально созданная коллегия ревизоров не обнаружила следы вывоза ценностей на север от Казани. И лишь передала дальнейшее разбирательство Мартыну Лацису в Чрезвычайную комиссию Восточного фронта.
Однако главная задача фронтовой контрразведки Лациса заключалась в обеспечении безопасности наступающих войск рядом с линией фронта. И потому заниматься розыскными мероприятиями в глубоком тылу ей тоже было не с руки.
Вопрос о поиске золота под Казанью поставить было некому. Да и оснований к тому вроде бы не было. Тем более что главный практический вывод ревизоров гласил, что проверенные финансовые учреждения в принципе готовы работать дальше.
Подсчеты сокровищ
29 октября 1918 года вышел приказ народного комиссара по делам финансов, который гласил: «Увольняются от службы за невозвращение к исполнению служебных обязанностей после освобождения Казани от белогвардейцев и чехословаков и в случае задержания предаются революционному суду управляющий Казанским отделением Народного банка П.А. Марьин и контролер Ф.И. Гусев».
1 декабря новым управляющим Казанским отделением назначается Илларий Наконечный, которому 3–7 мая 1920 года уже в должности старшего инспектора казанского губфинотдела довелось принимать обратно оставшуюся часть дореволюционного золотого запаса России.
Тогда впервые банковским служащим представилась возможность оценить размер ущерба, нанесенного эвакуацией и неконтролируемым расходом казны. От должностных лиц на освобожденной территории были затребованы новые документы, которые помогли реконструировать некоторые нюансы пропажи золота в Казани. Но специальным поиском следов золота никто не занялся.
Доставшаяся омскому Верховному правителю адмиралу Александру Колчаку часть золотого запаса получила в литературе и кинематографе название «золото Колчака». Драматическая история продвижения этого золота на восток сыграла злую шутку с той частью достояния государства, которая пропала из золотой кладовой Казанского отделения 21 августа 1918 года. Поскольку «казанская» пропажа оказалась в тени.
Ниже обзорно приводится «колчаковская» часть истории с исчезновением части золотого запаса, поскольку некоторые из моментов этого периода помогают понять обстоятельства пропажи ценностей в Казани.
Данные приводятся по публикациям кандидата исторических наук А. Гак, которая в соавторстве с В. Дворяновым и J1. Паниным написала статью для журнала «История СССР» (№ 1,1960 год), а затем еще раз обобщила факты в своей статье для журнала «Наука и жизнь» (№ 9, 2001).
По распоряжению властей КОМУЧа прибывшие ценности были отправлены на восток пятью железнодорожными эшелонами. В ноябре 1918 года поезда прибыли в Омск, в котором 18 ноября адмирал Александр Колчак был объявлен Верховным правителем России. Так же как в Казани, при выгрузке ценностей от железнодорожной станции до хранилища местного отделения Госбанка в центре города коридором стояли войска.
Больше месяца шел переучет прибывшего достояния. По итогам ревизии в официальном издании «Вестник финансов» министерства финансов колчаковского правительства были опубликованы данные о доставленном из Казани золоте:
«в российской монете— на 523.458.484 руб. 42 коп., в иностранной монете— на 38.065.322 руб. 57 коп., в слитках — на 90.012.027 руб. 65 коп.
Всего на сумму 651.535.834 руб. 64 коп.».
Несмотря на то что подсчеты автора расследования о цене вывезенного золота оказались ближе к омским (650 411 969,5 руб.), чем данные ревизии 13–16 сентября в Казани (645 533 893,21 «и 514 ящике золотом, стоимость коего неизвестна»), все равно расхождение цифр не может не настораживать.
А. Гак замечает: «Есть основание предположить, что итоговые данные, обнародованные омским правительством, были выведены не из реального пересчета, а на основе имевшихся документов— одного месяца для такой кропотливой работы при технических возможностях того времени явно недостаточно».