Царствие Хаоса (сборник)
Шрифт:
Телеканалы вернулись к показу привычных программ, только теперь он сопровождался субтитрами. С субтитрами ситкомы приобрели странное сходство с французскими кинокартинами, и я все время ждал, что Дженнифер Энистон закурит или решится на инцест.
Салли пригласила всех наших гиков, включая Заппа, на следующую съемку. Кто знает, может быть, скоро возобновятся лекции в киношколе? Салли снова попыталась выбить из меня мои дурацкие идеи, а раз или два чуть не рассмеялась (сквозь слезы или бездумно пялясь в банку с паштетом).
Но для меня ничего не изменилось. Молчание навечно похоронило вопль, который я удерживал в себе раньше, и я по-прежнему
Шеннон Макгвайр [6]
Шеннон Макгвайр родилась и выросла в Северной Калифорнии, чем и обусловлена ее любовь к гремучим змеям и ненависть к переменам погоды. Старый ветхий домик она делит с множеством котов, множеством книг и грозным количеством фильмов ужасов. Шеннон публикает три романа в год и, по слухам, никогда не спит. Когда ей становится скучно, она забредает в такие болота, где любой другой давно бы погиб. Известна и под псевдонимом Мира Грант. Любит поговорить за обеденным столом о страшных инфекционных заболеваниях.
6
Плодовые тела
Июль 2028 года
Улица спускалась с вершины холма с востока на запад, и негде было укрыться от зноя. Отлично. Значит, в течение дня тротуары получили свою дозу ультрафиолетового излучения, солнечных лучей, плавящих бетон, словно матерь всех автоклавов. Этого недостаточно – и никогда не будет достаточно, – но хоть какая-то защита.
– Мам? – Никки потянула меня за руку. Неуверенность в ее голосе мешалась со страхом. Я вздрогнула. Судя по тону дочери, она боялась, что у меня начинается приступ. Приступы участились с тех пор, как кончился габапентин, и с тех пор, как… как…
Стоит ли удивляться, что мое обсессивно-компульсивное расстройство прогрессировало. Согласитесь, когда окружающий мир превращается в кошмарную, покрытую плесенью пародию на себя, лишняя чистоплотность не повредит.
Никки снова потянула меня за руку. Я осознала, что на какое-то время выпала из реальности.
– Прости, детка, – мягко промолвила я и пригнулась пониже. Мой пластиковый скафандр из мусорных пакетов, скрепленных изолентой, скрипел при каждом движении.
Скафандр Никки был таким же, но меньшего размера и плотнее прилегал к телу. К себе я приматывала пакеты в три слоя, а на Никки мотала до тех пор, пока та меня не останавливала, и чем дальше, тем позже она подавала голос, и порой я успевала раскрутить бобину целиком. Наши запасы подходили к концу. Если не начнем экономить, придется совершить еще один набег на магазины. Но когда моя дочь просила замотать ее потуже, я не могла отказать. Не здесь и не сейчас, когда на кону ее жизнь.
– Так мы идем?
Хороший вопрос, и, безусловно, он заслуживал лучшего ответа. Все вопросы Никки заслуживали лучших ответов, чем те, что давала ей я с тех пор, как моя жена – ее вторая и лучшая из матерей – истаяла на моих глазах на одинокой больничной койке. Моя Рейчел стала первой жертвой генетически усовершенствованной черной хлебной плесени, которую создали беспечные мерзавцы, вместе с которыми я трудилась над проектом «Эдем»,
Улица выглядела чистой. Пока мы сидели в засаде, я не заметила никакого движения, а благодаря отсутствию дождей – да будет благословенна засуха – тротуары были сухи уже несколько недель. По крайней мере одно окно было выбито. Осколки стекла усеивали тротуар, и то, что их до сих пор не замели, было хорошим знаком.
– Идем, – наконец решилась я. Если не хотим лечь спать голодными, придется рискнуть. – Маски.
Никки кивнула и подняла хирургическую маску, которая всегда болталась на шее, чтобы защитить рот и нос. Очки она натянула без напоминания. Я протянула ей новую шапочку для душа и, прежде чем облачилась сама, проследила, чтобы ее голова и уши были полностью скрыты. Сначала Никки. Я жила только ради нее, и если я потеряю Никки, как потеряла Рейчел…
Нет, ни за что. Даже от одной мысли кожа покрылась холодным потом, а мы не могли позволить себе сидеть и ждать, пока я в третий раз за день разрежу скафандр и начну скрести спину. Слишком частое мытье не менее опасно, чем недостаточное. Пересушенная кожа может треснуть, а любая трещинка – лишняя возможность для инфекции проникнуть внутрь. Солнце давно миновало зенит, дальше ждать опасно. Пора двигаться.
– Вперед, – скомандовала я. Никки перехватила мою ладонь, и рука в руке мы устремились в сияющий рай супермаркета через дорогу.
Меня зовут Меган Райли, по профессии молекулярный биолог. Еще недавно я трудилась в крупной фирме, которая занималась биотехнологиями. Мы, команда ученых, работали над созданием холодоустойчивых, невосприимчивых к инфекции быстрорастущих фруктов и овощей, способных благоденствовать в нашем меняющемся климате. Мы хотели сделать этот мир лучше.
И сделали бы, если бы не штамм хлебной плесени – результат перекрестного загрязнения в лаборатории. Выносливой, невосприимчивой к инфекции, быстрорастущей хлебной плесени, устойчивой к фунгицидам и стерилизующим веществам.
Если бы не мои коллеги, утаившие от меня этот факт. Они боялись, что я донесу на них руководству и проект прикроют. Они убедили себя, что мое обсессивно-компульсивное расстройство заставит меня слишком серьезно отнестись к такой, в сущности, мелочи, и потом, разве мы не ставили перед собой цель изменить мир?
И нам это удалось.
Каждую ночь моя любимая жена приходит ко мне, она смеется, а в длинных черных волосах вплетены ленты. А затем ее заживо съедает плесень, проникшая в тело сквозь крошечный порез на пальце.
Остались только ее глаза, плоть сошла с костей, сожранная тем, что я обязана была разглядеть, обязана остановить и навечно запереть в искусственной матке. Рейчел стала первой задокументированной жертвой черной хлебной плесени – нашего величайшего научного достижения. Плесени, способной выжить при любых условиях. Плесени, способной поглотить все живое. Ей нравился вкус плоти, и она не собиралась дожидаться, пока ее жертвы испустят дух.
Мы создали первого грибкового сверххищника, и пусть наше открытие достойно занесения в анналы, мне нечем гордиться. С тех пор как я обнаружила на кухне корзинку с заплесневелыми фруктами, я добавила в список поступков, которых стыжусь, немало пунктов – не только побег из больницы, где чудовище, которому я, пусть и невольно, позволила появиться на свет, обгладывало плоть Рейчел. Я знаю, Рейчел поступила бы так же.