Царство черной обезьяны
Шрифт:
И вонючие грязные споры зла вдруг куда-то исчезли, в голове и в душе посветлело, и я с удивлением обнаружила, что уже почти вынесла малышку за обозначенные ведуном пределы.
Почти. Но не вынесла.
– Спасибо, доча, – прошептала я в родное ушко. – Ты у меня умница.
– Дура она у тебя! – завизжал Дюбуа, пытаясь выпутаться из полотенца. – Вечно лезет, когда не просят! Не угомонится никак, дрянь!
Я усадила трепыхающийся комок на кровать.
– Сам угомонись. И учти – больше со мной такой фокус не пройдет, я быстро учусь.
Не дожидаясь ответа, я подняла корыто с водой и вынесла его в свою комнату. Потом вылью в помойное ведро.
Так, сейчас быстренько одену малышку, и пора наконец отругать Лешку – чего он не звонит до сих пор?
За спиной скрипнула половица.
Глава 35
– Май, ты уже нагулялся? – Я, не оборачиваясь, продолжала копошиться в сумке.
Тишина. Не то чтобы я ожидала ответа: «Да, нагулялся, пора приступить к обязанностям». Но массивному зверю сложно передвигаться по дому бесшумно, если он, конечно, не бегемот. Вот тот – да, тот умеет, необычайно грациозное животное, у которого даже ноги плоские для того, чтобы удобнее было перепархивать с кувшинки на кувшинку.
Я медленно повернулась и немедленно захотела изобразить тургеневскую барышню. Нашла время для актерских этюдов? А если очень хочется побледнеть, томно взмахнуть руками и сбежать в уютный и совершенно безответственный обморок, послав к Едрене Фене все проблемы. Пусть она, Феня, и разбирается.
Но гражданочке Едрене давно уже осточертело заниматься чужими проблемами, поэтому она сменила имя с фамилией, став Даздрапермой Свинцицкой, и пишет теперь так любимые народом книги-инструктажи: «Как выйти замуж за олигарха, чтобы он ничего не знал об этом», «Сделай сам: сто прелестных вещиц из застиранных трусов», «Как избавиться от трупа за сорок восемь минут» – и так далее.
Поэтому с проблемами придется разбираться самостоятельно.
А проблема была большой, я бы даже сказала – гигантской. Хотя физически – всего лишь голопопая малышка трех лет от роду.
По лестнице, стараясь ступать тихо, кралась завернувшаяся в полотенце Ника. Как она смогла выйти?! Как?
Я ведь видела – граница держит колдуна! Или он разыграл перед нами спектакль?
Вся эта глубоко замороженная мысленная смесь брюссельской капустой перекатывалась у меня в голове, пока я с изяществом вышеупомянутого бегемота перепархивала со ступеньки на ступеньку.
Малышка, услышав за спиной стук да гром, поняла, что это вовсе не лягушонка в коробчонке приехала, а мамуля ее бегство обнаружила. И, больше не таясь, быстро зашлепала босыми ножками вниз.
– Ника, осторожно, упадешь!
– Отличная мысль, – пропыхтел Дюбуа, – сейчас попробую… Пусти, сука, пусти! Что б ты оглохла и ослепла, гадина! Но ничего, я теперь найду эту дыру и разберусь с каждым из вас!
Он ведь по уже сложившейся традиции не только визжал, он еще и пребольно щипался, а теперь и норовил укусить. Вы пробовали в темпе тащить вверх по лестнице брыкучую и щиплючую кусаку? Нет? И не пробуйте.
Влетев в комнату, я обнаружила причину побега. Моя работа. И жалкий лепет оправдания насчет пребывания по самую маковку в гипнотическом трансе к рассмотрению не принимается.
Когда я, булькая злобой в адрес хозяина дома, намеревалась вынести дочку из тесной спаленки, я отодвинула ногой корыто. А оно, в свою вредительскую очередь, свалило несколько закрепленных ведуном свечей.
В общем, благодаря бестолковой мне препятствие для колдуна было устранено. Чем Дюбуа немедленно и воспользовался.
И, между прочим, все еще не оставлял надежды повторить попытку, продолжая причинять мне боль. Мое лицо украсилось несколькими кровоточащими царапинами.
За дверью послышался дружный топот, и крохотная комнатка опять оказалась плотно набитой содержимым. Первым влетел искрящийся яростью Май. Шерсть на загривке пса вздыбилась, глаза опять пылали, клыки… Зубки нашего малыша вполне можно демонстрировать крупным планом в триллерах про монстров.
Увидев собачку, девочка моментально угомонилась и испуганно забилась в угол кровати. Я набросила на голышку одеяло и повернулась к вошедшему следом за Маем знахарю.
– Он сумел сбежать. – Виноватое шмыганье носом ситуацию исправить никак не могло.
– Это я уже понял. – Дед Тихон осмотрел мизансцену и, обнаружив упавшие свечи, укоризненно покачал головой: – Ну как же ты так, Аннушка!
– Я хотела бы сказать – нечаянно, – два шмыга и хлюп, – но это не будет правдой.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне больше нельзя оставаться с колдуном наедине. Он чуть было не заставил меня вынести его из комнаты. Понимаете, я в течение пяти минут буквально возненавидела вас! И, если бы не Ника, окончательно стала бы марионеткой этого урода. Но, как видите, кое-что ему удалось.
– Во-о-от оно как, значит, – задумчиво протянул старик, рассматривая злобно посверкивающую глазами девочку. – Недооценил я тебя, получается. Ну да ничего, учтем. На пса небось тоже морок наводить пытался, да?
Угрюмое молчание, прислонившись к мрачному сопению, нехотя подтвердило догадку ведуна.
– И, как вижу, с ним у тебя ничего не вышло, только еще больше животину разозлил. То-то же. А со слабой женщиной, матерью занятого тобой ребенка, почти получилось. Вот только сам ребенок тебе всю малину и порушил.
Соваться с возмущенным воплем «Я не слабая!» сейчас не следовало. Оскандалилась – стой и молчи. А еще лучше – одень наконец ребенка.
Старик тем временем убрал корыто, поставил на место свечи, снова зажег их все и тихо заговорил, восстанавливая, как я понимаю, статус-кво.
Май сторожевой копной сел у двери, а я вернулась в свою комнату за отобранными вещами. И за телефоном.
Который кретински-радостно сообщил мне, что в данный момент он – бесполезный кусок пластика. Связи не было.