Царствуй во мне

Книга посвящается брату, Сергею Викторовичу Захарову, коренному петербуржцу и бывшему кадровому офицеру, майору Советской Армии, участнику Афганской кампании 1979–1989 гг.

Отстоящие от нас более чем на столетие превратности русских революций и Первой мировой войны: крах государственного строя великой державы, разрушение богатейшего культурно-исторического русского пространства, скомканные жизни, психические эпидемии взаимной ненависти, кровопролитная гражданская война – как это стало возможным?

Больно прикасаться к чудовищному прошлому. Не потому ли спираль времени упорно возвращает нас в сходные обстоятельства, что урок не усвоен?

Эта книга является попыткой обывателя вернуться в минувшие дни и заглянуть в лица нашим прадедам и прабабушкам. Их влекло потоком истории в омут – они торопили течение. Они жили своею жизнью: богохульствовали или молились, развратничали – или искренне и чисто любили, имитировали творчество или писали гениальные стихи, бездумно сибаритствовали или тяжко трудились. Каждый выбирал свое, но сложилось так, что Господь измерил своею мерою весь народ и не препятствовал движению его к погибели.

Настала пора всем нам, а не только историкам, переосмыслив тяжкое прошлое, получить прививку от порочности, предательства, малодушия – на пользу настоящего и будущих поколений. А с другой стороны, удивиться крепкому стоянию верных. Предохранит ли это нас от роковой участи тех, кто, затянутый течением взаимной ненависти и саморазрушения, сгинул в бездонном омуте? Это зависит от нас с вами.

В квартире коллежского советника Колесникова, расположенной на Литейном проспекте, царил переполох. Ожидалось важное и радостное событие: помолвка Валерии Леонидовны, его единственной дочери, красавицы и умницы, выпускницы Мариинского училища благородных девиц. В столовой спешно расставляли приборы, на кухне источал призывные ароматы рыбный расстегай; господин Колесников прилаживал гвоздику в петлицу мундира. В уборной, а заодно и девичьей спальне, высокая и стройная до сухощавости Валерия подкалывала упавшие на плечи шелковистые пряди, отливающие медью, и раздраженно покрикивала:

– Не те серьги, Маша! Вон бирюзовые – те, что к глазам идут. В другой шкатулке! Зачем рассыпала? Аккуратнее собирай – это драгоценности, а не навоз. Эдакая нерасторопная бестолочь.

Горничная, из вчерашних деревенских девушек, волнуясь и поспешая, то и дело роняла предметы, опрокинула флакон дорогих духов.

– Маша, ты совсем дура? Неделю придется спальню проветривать. А от меня будет за версту нести.

– Ой, барышня, простите, случайно… И почти не тянет от вас – я же не на платье пролила.

– Вовремя с пререканиями! Погоди, доложу папе – посговорчивей и порезвее наймут.

Тем временем видный молодой обер-офицер, подпоручик Валерий Валерьянович Шевцов, недавний выпускник 1 разряда Владимирского военного училища, прибыл с букетом фиалок в собственном, хотя и не новом экипаже. Проверив в кармане сохранность бархатного футляра, он торопливо стянул перчатки с влажноватых от волнения ладоней. Ступив на скрипящий снег, задрал голову и, придерживая фуражку, пристально посмотрел на высокие окна третьего этажа.

– Лера, Лерочка, Леруся, – пыхнув морозным паром, нараспев промурлыкал он, направляясь к массивной резной двери парадного входа.

Взбежав по ковровой дорожке, замешкался и возбужденно потер лоб. Сегодня Валерий Валерьянович решился просить руки прелестной Валерии, по иронии судьбы нареченной тем же именем. На балу у Мещерских его представили молодой особе с тонкими чертами лица, обладательнице локонов цвета сердолика, оттенявших белизну нежной кожи (хотя злоречивые сплетники прошипели бы, что девушка обильно напудрена). Шевцов потерял голову – и увел девушку у старинного товарища по кадетскому корпусу, Бориса Емельянова. Отныне, едва позволяли служебные обязанности, подпоручик Шевцов не упускал случая нанести визит в заветное жилище на Литейном. Испытывая юношеский восторг от приветных взглядов и остроумия девицы, млея от мимолетного лилейного аромата ее шелков, молодой человек бесповоротно влюбился.

Обычно надменной Валерии Леонидовне льстило обожание стройного молодого офицера, обращавшего на себя внимание военною выправкой и ладной фигурой. Привлекал волевой взгляд живых, проницательных глаз подпоручика, выражающий чувство собственного достоинства и одновременно доброжелательность. Хищноватый нос не портил умного лица с четко очерченными скулами и пропорциональными чертами. Коротко подстриженные иссиня-черные волосы, аккуратные виски. Крепкий, выносливый, семижильный. Молодого человека сопровождала репутация перспективного офицера и прилежного академиста. Валерия Леонидовна сочла честолюбивого Шевцова выгодной для себя партией. Завистники возразили бы, что у Валерия Валерьяновича молоко на губах не обсохло и что у него слава благонравного девственника, но этот факт отнюдь на заслонял его жизнелюбия и целостности натуры.