Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
Шрифт:
Самое важное — Ельцин предупредил американских представителей (не в последний раз), что другие потенциальные российские лидеры будут представлять опасность для Соединенных Штатов. Он сказал Бушу, что если реформы потерпят крах, то следует ожидать появления в России полицейского государства и возобновления гонки вооружений. Потом он попросил продовольственной помощи. Он выразил надежду, что к апрелю Россия станет полноправным членом Международного валютного фонда. В стратегической области он призвал к сокращению численности ядерных боеголовок до 2500 единиц и подтвердил свою готовность к участию в создании глобальной системы обороны, отметив, что в России есть около двух тысяч экспертов, которые могут в этом помочь. Он намеревался использовать 400 тыс. долл. по Программе Нанна-Лугара для обеспечения надежного хранения демонтированных ядерных боезарядов и хотел пойти еще дальше, продавая высокообогащенный уран Соединенным Штатам [34] .
34
Побывавшая недавно в бывшем Советском Союзе делегация Сената США пришла к выводу, что шансы Ельцина на успех «в лучшем случае» были 50 на 50. See: Press Conference with Senator Jim Exon (D-Neb.), Senator Carl Levin (D-Mich.), Senator Strom Thurmond (R-S.C). and Senator Connie Mack (R-Fla.). — January 21, 1992. — P. 2.
И
Дорога в Лиссабон
С февраля по май 1992 года Бейкер был в центре бурной активности, связанной с вопросами нераспространения. В середине февраля он побывал в одной из самых знаменитых советских секретных лабораторий в Челябинске-70 для обсуждения проблем создания при поддержке США и Германии нового научного центра, чтобы поощрить российских ядерщиков направить их интеллектуальную энергию на коммерческие проекты и удержать их от продажи ядерных технологий другим странам. В трехстороннем заявлении, опубликованном 17 февраля, Бейкер, министр иностранных дел Германии Ганс-Дитрих Геншер и российский министр иностранных дел Андрей Козырев объявили об этой инициативе и призвали частные фонды и другие неправительственные организации оказать материальную поддержку. Финансист Джордж Сорос еще с декабря начал предоставлять денежные средства на эти цели{137}.
На ядерном «фронте» дела шли неплохо, хотя сенатор Нанн на слушаниях в Конгрессе в начале февраля сокрушался, что «ни одного цента» не было потрачено на уменьшение ядерной опасности{138}. И вдруг в середине марта украинский президент Кравчук объявил о приостановлении вывоза ядерного оружия в Россию, ссылаясь на то, что нет гарантий того, что это ядерное оружие будет уничтожено или складировано с соблюдением требований безопасности (российские военные, тем не менее, продолжали свою работу, и вскоре все тактическое ядерное оружие было вывезено). Всего за несколько месяцев до этого Украина проявляла горячее желание избавиться от всего ядерного оружия с учетом антиядерных настроений, возникших после взрыва в 1986 году на атомной электростанции в Чернобыле. 30 декабря 1991 г. Украина пообещала избавиться от всего ядерного оружия в течение трех лет. Однако украинская элита вскоре начала подозревать, что в данном вопросе была проявлена неоправданная поспешность. Это было особенно заметно в парламенте, где возникло недовольство тем, что Россия получит всю компенсацию за вывезенное и демонтированное оружие{139}.
Потом украинцы решили, что как суверенное государство Украина должна официально стать участником Договора СНВ. 7 апреля Бейкер позвонил российскому министру иностранных дел Козыреву, подчеркнув необходимость присоединения к договору всех четырех ядерных держав. Неделю спустя состоялся еще один разговор, и Бейкер сказал Козыреву, что Соединенные Штаты, прежде чем говорить с Кравчуком, хотели бы иметь твердую позицию России по отношению к договору. Тем временем Скоукрофт стал выражать беспокойство, что ратификация Договора СНВ может быть сорвана, если США будут настаивать, чтобы все три государства присоединились к Договору о нераспространении как неядерные государства, в то время как Казахстан проявлял несговорчивость и был готов опустить упоминание Договора о нераспространении в протоколе к Договору СНВ{140}. Получив четкие заверения со стороны России, представители Госдепартамента решили проявить твердость. Вскоре между США и Украиной начались интенсивные переговоры. С 28 апреля по 4 мая Бейкер восемь раз говорил с украинским министром иностранных дел Анатолием Зленко. Украинский министр выразил тревогу по поводу парламентского одобрения, говорил о необходимости гарантий безопасности и международного контроля над всеми сокращениями. Соединенные Штаты не согласились с последним требованием, поскольку хотели, чтобы украинское правительство само взяло на себя ответственность. Кроме того, Договор СНВ не предусматривал международного контроля{141}. Хотя ситуация с Казахстаном была еще не урегулирована, Бейкера и его команду больше беспокоила Украина. Казахский президент Назарбаев лучше контролировал внутриполитическую обстановку, чем Кравчук, у которого действительно была проблема с парламентом, подталкивавшим его к более националистической позиции. И, по мнению американцев, Назарбаев был более искушен в дипломатии, чем его украинский коллега. Наконец, между Россией и Украиной уже были конфликты по таким проблемам, как размещение Черноморского флота, и напряженность в отношениях двух стран возрастала{142}. В ходе визита в Вашингтон 19 мая 1992 г. Назарбаев заявил, что Казахстан подпишет договор на американских условиях.
23-24 мая Бейкер и министры иностранных дел Беларуси, Украины, Казахстана и России встретились в Лиссабоне для подписания протокола к Договору СНВ, в котором отмечалось, что «нероссийские» государства станут неядерными «в кратчайший срок и незамедлительно предпримут надлежащие шаги в соответствии со своими конституционными процедурами». В сопроводительном письме Кравчук от имени Украины взял обязательство избавиться от всего стратегического ядерного оружия в семилетний срок с момента вступления в силу Договора СНВ. Но даже во время церемонии подписания американская делегация не могла твердо сказать, что произойдет в конечном счете. Бейкер был настолько взбешен явным отступлением Украины в последний момент перед началом встречи в Лиссабоне, что в ходе разговора с украинским министром Зленко бросил телефонную трубку. И уже перед самой церемонией Зленко заявил, что не уверен, будет ли он подписывать договор. Бейкер накричал на Зленко, что если Украина не подпишет, то они лишатся американской поддержки. Бейкер утверждал, что отношения Украины с Россией улучшатся, если Украина откажется от ядерного оружия, и ясно дал понять, что если Украина не откажется, то ее отношения с Западом немедленно ухудшатся. И все же Бейкер был настолько не уверен в исходе, что решил не позволять другим выступать с заявлениями во время церемонии, опасаясь, что кто-то может отказаться от своих обязательств. Наконец, четверо вышли, и «шесть минут спустя» Бейкер получил то, к чему стремился, — обязательство, что на развалинах Советского Союза останется только одна ядерная держава{143}.
Снижение численности
Там же, в Лиссабоне, министр иностранных дел Козырев предложил Соединенным Штатам и России взять на себя обязательства резкого сокращения численности стратегического ядерного оружия, чтобы на первой фазе в течение семи лет стороны сократили свои арсеналы до 4500-4700 единиц, а затем сделали еще более радикальный шаг и не позже 2005 года достигли бы уровня в 2500 боеголовок, полностью ликвидировав все межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования с разделяющимися головными частями (РГЧ). Как пишет Бейкер, предложение имело один существенный недостаток — оно было «значительно ниже того, с чем мог бы согласиться Пентагон». Русские же были обеспокоены тем, что они не смогут позволить себе реально осуществить это сокращение. И впервые они, похоже, проявили готовность отказаться от увязки вопроса о своих ракетах наземного базирования с РГЧ с вопросом об американских средствах морского базирования{144}.
В последующие недели Бейкер вел переговоры не с русскими, а со своими американскими коллегами. И он так характеризует бюрократов Пентагона, занятых контролем вооружений: «Им не нравится контроль над вооружениями. Разговаривать с начальниками штабов все равно, что рвать зубы»{145}. 4 июня Бейкер встретился со Скоукрофтом, Чейни и Пауэллом и попытался их убедить: «Они предложили нам как раз то, чего мы хотим и к чему еще никто не подходил так близко, — «ноль» по межконтинентальным баллистическим ракетам наземного базирования с РГЧ без уничтожения ракет с РГЧ морского базирования. Мы не можем позволить себе упустить этот шанс потому, что думаем, что нам нужны более высокие численные потолки. Конгресс и общественность этого не поймут»{146}. Чейни был настроен на другое; он хотел сделать совместную противоракетную оборону центральным моментом встречи на высшем уровне и связать процесс ликвидации ракет с РГЧ с прогрессом в области оборонных систем. Бейкер считал, что США на протяжении многих лет добивались «расстыковки» наступательных и оборонительных компонентов этого уравнения (начиная с предложений Горбачева увязать сокращение наступательных вооружений с готовностью Рейгана пойти на уступки в вопросах Стратегической оборонной инициативы) и теперь не могли отступить назад. Госдепартамент также считал, что Ельцин согласится на ликвидацию РГЧ лишь при условии, если США будут готовы опуститься ниже уровня в 4000 единиц{147}.
Потом Бейкер встречался с Козыревым 8-9 июня в Вашингтоне и 12 июня в Лондоне в попытке продвинуть переговоры. В Лондоне американская сторона в предварительном порядке согласилась с уровнем 3000-3500 боеголовок для каждой стороны в рамках второй фазы переговоров, но одновременно старалась добиться ликвидации к 2003 году межконтинентальных ракет наземного базирования с кассетными боеголовками. Козырев, в свою очередь, четко дал понять, что Ельцин не согласится с решением, которое потребует от России форсированного сокращения вооружений и будет обременительным для нее в экономическом плане {148} . 15 июня Ельцин прибыл в Вашингтон с официальным визитом. Одним из пунктов повестки встречи было подписание Заявления об американо-российском партнерстве и дружбе. В Белом доме Ельцин предложил постепенное сокращение боеголовок обеих сторон в рамках переговоров СНВ-2 до уровня 3000-3500 единиц. За несколько дней до этого Ельцин жаловался, что США пытаются повернуть дело в свою пользу и заставить его ликвидировать российские ракеты СС-18 без соответствующего сокращения американских ракет морского базирования. Однако к моменту встречи в верхах он уже сфокусировался на диапазоне 3000-3500 и в силу экономических причин был готов пойти на такие сокращения, которые, однако, были неприемлемы для США [35] . Он публично объявил о том, что должно было стать очевидным обеим странам много лет назад. «Каждая страна изберет численность, которая, по ее мнению, должна обеспечить ее оборону и безопасность. Таким образом, мы отступаем от зловещего паритета, когда каждая страна старалась из последних сил, чтобы не отстать от другой, что, например, в России привело к тому, что половина населения жила за чертой бедности» {149} . (Чейни был обеспокоен, что Конгресс заставит американскую сторону принять уровень в 3000 единиц, если русские пойдут на это, а Пентагон считал, что Америке нельзя было опускаться ниже 3500.)
35
В то же время размер затрат, которые могли потребоваться для реализации этого решения, затруднил его ратификацию в России. См.: Arbatov A. Start-II: Red Ink, and Boris Yeltsin // Bulletin of Atomic Scientists. — Vol. 49. — April 1993. — P. 16-21.
После встречи Бейкер позвонил Бушу и сказал: «Думаю, что Вы примете предложение Ельцина. Это станет значительным достижением вашего президентства, но Вам придется заявить «жрецам» контроля над вооружениями, что Вы этого хотите. Я сделал все возможное, чтобы поднять этот камень на гору». Буш согласился. И на следующий день обе стороны объявили, что в течение семи лет после вступления в силу Договора СНВ-1 они снизят свои стратегические силы до уровня между 3800 и 4250 боезарядов, а к 2003 году до максимального уровня — между 3000 и 3500 единиц и ликвидируют все межконтинентальные баллистические ракеты с РГЧ наземного базирования{150}. 3 января 1993 г., за несколько недель до ухода из Белого дома, президент Буш при полной поддержке только что избранного президентом Уильяма Джефферсона Клинтона встретился с Ельциным в Москве для подписания Договора ОСВ-2. Клинтон был очень счастлив, что ему не придется подписывать договор, который может вызвать критику справа.