Цель обманывает средства
Шрифт:
В челнок помимо собственно Горина и Григория Ставрина загрузились два врача — одного привел генерал, второго вице-консул. Сидел там и Варфоломей — скромно, на самом заднем ряду сидений. Дима остался на Земле: Горин самым категорическим образом заявил ему, что в данной ситуации выдержке майора Десницы не доверяет. Не волнуйтесь, Дмитрий, все будет хорошо, а если уж совсем невмоготу — вон пусть господин Кондовый с нами полетит. Он госпоже Филатовой тоже не чужой, а заодно обеспечит вас новостями, по мере поступления и в полном объеме.
Горин лукавил: из челнока они со Ставриным вышли вдвоем, оставив врачей и Платину на борту. Генералу сейчас требовалась мобильность, а еще со времен кадетского корпуса он помнил, что скорость подразделения равна скорости самого медлительного, так что почтенные медики отпадали. Что же касается Варфоломея… Не то чтобы Горин сомневался в способности закатского пилота передвигаться с любой потребной быстротой. Но невозмутимостью пожилого дипломата Ставрина нынешний владелец лестианского корабля совершенно точно не обладал, а стало быть, пусть лучше в челноке посидит.
Повод похвалить себя за предусмотрительность появился у генерала немедленно по прохождении шлюза. В небольшом помещении стоял мужчина где-то между сорока и пятьюдесятью, идентифицированный Гориным как полковник Дергачев. Раньше они не встречались, но Кондовому полковник представился, с Десницей просто был знаком довольно коротко, а проглядеть по дороге файл было делом техники.
Хорошо, что полковник один, без подчиненных. Полная потеря лица, предстоящая Дергачеву в ближайшее время, скверно отражается на профессиональных качествах. Работник-то он неплохой, только склонен увлекаться, как почти все безопасники. Нерационально окончательно уничтожать… впрочем, в случае надобности Горин был готов пойти и на это.
Выражение лица Дергачева заставляло предположить, что сегодня на данной конкретной станции в обеденное меню входят щавелевые щи. Причем собственно щавель для приготовления оных на всю ораву Сергей Михайлович перемолол зубами лично. Представился, впрочем, он вполне вежливо, и сразу же перешел к делу, что Горина более чем устраивало.
— Чему мы обязаны вашим визитом, господин генерал?
— Я сопровождаю господина Ставрина, вице-консула посольства Заката в Империи, — самым официальным тоном лязгнул Горин.
Ставрин коротко поклонился и сделал шаг вперед. Гладкий, холеный, похожий на сытого — если бы не настороженный взгляд — кота полковник ему не понравился. Еще меньше закатскому охотнику пришелся по душе глумливый тон следующего вопроса:
— Господин Ставрин прибыл к нам с туристической целью или же его интересуют скромные будни службы безопасности?
— Отнюдь, полковник, — откликнулся закатец с интонацией, добиться которой удалось только путем многочасовых тренировок, но результат того стоил: в голосе дипломата звучала снисходительная скука с легким оттенком презрения. — Посольству Заката стало известно, что на этой станции, вопреки всем договоренностям между нашими государствами, удерживается гражданка Заката. Я прилетел, чтобы забрать ее отсюда.
— Гражданка Заката? — Дергачев весьма натурально удивился, но на мгновение в его глазах что-то промелькнуло, и Ставрин это заметил. — На станции есть только один гражданин Заката — вы, господин вице-консул.
— А как же госпожа Филатова? — вступил в игру Горин. Роли были расписаны еще в челноке.
— Помилуйте, но если Дарья Филатова действительно здесь… мы говорим исключительно о гипотетической ситуации… то она является гражданкой Волги и…
— Вы заблуждаетесь, полковник, — теперь Ставрин позволил своему низкому баритону зазвенеть замороженной сталью. Тоже искусство, строго говоря. — Уроженка Волги, известная на родине как Дарья Филатова, в настоящее время носит имя Агаты Владимировны Ставриной и является полноправной гражданкой Заката. Любое ограничение ее свободы, а также причинение вреда физическому и психическому здоровью будет воспринято моим правительством как недружественный жест со стороны Российской Империи. Соответствующая нота уже подготовлена посольством Заката, и только от вас, полковник, зависит, будет ли упомянутая нота озвучена в имперском Министерстве иностранных дел. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Дергачев словно похудел на глазах. Сдулся, как проткнутый иглой воздушный шарик. Судя по скорости достижения результата, игла была очень толстая. На секунду его взгляд плеснул ненавистью, и тут же потух.
— Прошу за мной, господа.
Спинка жесткого стула была в каком-нибудь пальце от напряженно выпрямленной спины Агаты, но она не позволяла себе откинуться на нее. Никакого проявления слабости. Нельзя, слышишь? Нельзя.
Сейчас обязанности дознавателя выполнял капитан Краевский, а с этим кадром следовало быть собранной и невозмутимой вдвойне. Агату он в открытую презирал и ухитрялся довести до белого каления, используя только безукоризненно вежливые слова и обороты. Именно ему удалось выбить девушку из колеи некоторое время назад, и его же торжествующий взгляд привел ее в чувство.
На звук открывшейся за спиной двери она поначалу не обратила внимания: ее дело маленькое — отвечать на вопросы в меру оставшихся сил, а кто там пришел… ей-то какая разница? Но выражение лица Краевского изменилось так быстро и так сильно, что Агата не выдержала и обернулась.
И без того не слишком просторный, кабинет с приходом троих людей стал откровенно тесным. На заднем плане маячила бесстрастная физиономия полковника Дергачева — слишком бесстрастная для того, чтобы быть хоть сколько-нибудь естественной. А впереди стояли двое: сухощавый высокий офицер неопределенного возраста при генеральских погонах и штатский, в котором за версту — а то и за две — было видно уроженца Заката. Заговорил этот последний.
— Здравствуйте, Агата Владимировна. Не удивляйтесь: именно так к вам следует обращаться с того момента, как Семья Ставриных — моя Семья, а теперь и ваша тоже — сказала свое слово. Агата Владимировна Ставрина, гражданка Заката и моя, как вице-консула посольства, подопечная. Я искренне рад нашей встрече, племянница. Позвольте предложить вам опереться на мою руку и пройти в челнок, который доставит нас на Землю.
Во время этой короткой тирады генерал не сводил глаз с Краевского, и под его изучающим, препарирующим взглядом капитан шел пятнами и задыхался.
Медленно, как во сне, Агата поднялась на ноги. В предложенную руку она попросту вцепилась, как цепляется за страховочный трос сорвавшийся альпинист. Но вице-консул не дрогнул, хотя рукав трещащего на могучих плечах пиджака был не лучшей защитой от хватки сведенных судорогой исхудавших пальцев.
— Идемте, дорогая. Ваше превосходительство?
— Разумеется. Разрешите представиться, госпожа Ставрина: Горин, Геннадий Владимирович. Проводите нас, полковник.
Путешествие по коридорам станции показалось Агате почти бесконечным. В какой-то момент вице-консул, склонившись к ней, прошептал, едва шевеля губами: