Цель – Перл-Харбор
Шрифт:
Да какое дело Орлову до того, что будут о нем говорить после смерти? Орлов понимает, что «маузер» прав. Что не стоит так поступать с Женькой Корелиным, нужно снять с него грех убийства друга, пусть бывшего, и взять этот грех на себя…
«Маузер» наконец припал дулом к виску Орлова.
Указательный палец лег на спусковой крючок. Мелькнула мысль проверить – а точно ли в пистолете последний патрон, может, просчитался в горячке и можно немного повременить со смертью, еще раз выстрелить в кого-то из красных… Чушь, сказал себе Орлов, не мог он просчитаться. Все точно – последняя пуля в стволе. Билет на свободу.
Вот сейчас, подумал Орлов. Можно, конечно, подождать, когда красные наконец сообразят, что загнанный враг революции и белобандит не будет стрелять, дождаться, когда Женька войдет в рощу, и застрелиться у него на глазах, весело подмигнув. Или нельзя? Женька быстро стреляет, влепит пулю в локоть – и все. И допросы. С Женьки станется в последний момент не убить брата своей жены.
Орлов вздохнул. Сейчас. Вот никогда не думал, что будет так тяжело. Всегда полагал, что сделает ПОСЛЕДНИЙ выстрел не задумываясь, легко.
– Закурить не найдется? – прозвучало вдруг сзади.
Если бы Игрок тогда сказал что-то другое… Окликнул бы, позвал по имени, крикнул, чтобы не стрелялся поручик, то Орлов нажал бы на спуск, но вот это «закурить» застало его врасплох.
– Что? – только и смог он спросить, оглянувшись через плечо.
– Закурить нет? – Мужчина лет тридцати стоял, прислонившись плечом к дереву, и держал в руке раскрытый портсигар. – Все выкурил, вот, полюбуйтесь.
– Какого?.. – пробормотал Орлов.
– Значит, нету… – печально протянул мужчина.
У него было странное лицо. На первый взгляд – моложавое, гладкое, без морщин, будто детское. Но потом начинало казаться, что кожа на лице – ненастоящая, что и не кожа это вовсе, а гладкое лакированное папье-маше. Как у куклы. Или у маски.
– Нету… А вы жить хотите, господин Орлов? – спросил мужчина.
Палец Орлова снова лег на спуск.
– Нет-нет-нет! – Мужчина вытянул вперед руку. – Не в плен, ни в коем случае! Жить и быть свободным – хотите?
«Маузер» немного разочарованно лег на землю у бедра поручика. Этого не может быть, подумал Орлов.
– Я вас выведу, – сказал мужчина.
Пуля, выпущенная кем-то из красных, ударилась в дерево над самой головой чужака, вырвала несколько щепок.
– Тут становится неуютно, – сказал мужчина.
– Кто вы? – спросил Орлов.
– Да какая вам разница? Я тот, кто может спасти вам жизнь и предложить очень интересную работу. Причем, что вас должно особенно заинтересовать, не на красных, не на белых и даже не на бандитов. Много путешествий, приключений, защита человечества, можно сказать, а иногда даже и его спасение… Хотите?
– Кто вы? – повторил Орлов.
– Я ничего не стану от вас сейчас требовать. – Пуля просвистела между Орловым и чужаком. – Вы сами сделаете свой выбор в более спокойном месте. Сейчас от вас нужно только решение – жить или умереть. Ваш выбор?
– Как вас зовут? – Орлов встал с холодной земли, держа пистолет в опущенной руке.
– Зовите меня Игроком, – сказал Игрок. – Этого достаточно?
– Достаточно, – сказал Орлов.
– Да бог с ним, с городом… – сказал наконец Игрок, так и не дождавшись ответа Орлова. – Сколько их еще будет… Собственно, я и не собирался требовать от вас смерти Залесского, я хотел напомнить вам, что именно я решаю, кого привлечь к выполнению той или иной задачи. Я сдаю карты. И как бы вам ни нравился мой выбор – будет именно так, как сказал я. Правила – они неизменны. Тут мы с вами совершенно солидарны. А вот, кстати, и ваше мясо…
Подошел официант и поставил тарелку перед Орловым.
– Вы кушайте. – Игрок откинулся на спинку стула. – У нас еще есть много времени. Вы, конечно, потратили его во множестве и, с моей точки зрения, впустую, но ничего катастрофического не произошло. И, надеюсь, не произойдет. Я уверен, что задача будет решена. Мы с вами выиграем этот раунд. Приятного аппетита!
20 апреля 2012 года, Уфа
– Простите, пожалуйста, вы – Торопов? – Вопрос прозвучал неожиданно, Торопов только-только вышел из подъезда и замер на мгновение, ослепленный утренним солнцем. – Андрей Владимирович?
Торопов посмотрел на спросившего – лицо незнакомое. Невысокий, крепкий. Кожа на скулах обветрена, словно человек часто бывает на свежем воздухе и при не слишком хорошей погоде. Серый длинный плащ, не модный, не современного покроя, но производит впечатление добротности и респектабельности.
– Что, простите? – переспросил Торопов.
Не часто его вот так останавливают на выходе из дома незнакомцы. Да еще и с легким иностранным акцентом. Точно, акцент был, прозвучал, а Торопов сумел уловить его даже в короткой фразе. Мысленно Торопов похвалил себя за внимание к мелочам. И даже на секунду стало жаль, что нельзя никому продемонстрировать свою наблюдательность. Не возвращаться же к компьютеру, чтобы поделиться с коллегами…
– Вы – Торопов Андрей Владимирович? – повторил с вежливой улыбкой незнакомец. – Писатель Торопов?
Торопов кашлянул, демонстрируя некоторое смущение. Не засмущался, как институтка, застигнутая за сочинением виршей, а лишь продемонстрировал свою скромность и склонность к объективности. Он, конечно, писал. И то, что он писал, публиковалось неоднократно, но писал-то он под псевдонимом, да еще коллективным – Василий Ветров, и хоть и сознавал свою значимость для успеха книг, оценивал ее как бы не выше значимости остальных соавторов, но вот так вот вслух, да еще посторонний человек…