Целитель 8
Шрифт:
Поправляя очки, Иванов скупо улыбнулся и пожал мне руку, а я подумал, что генлейту никакой грим не поможет скрыть простое и открытое русское лицо.
– Здравствуйте, Борис Семеныч, - ляпнул я, и брови моего визави полезли вверх, демонстрируя легкое замешательство.
– Здравствуйте, Миша. Хм… Вы уж простите, но это я охотился за вами в Первомайске.
– Да, вы держали меня в хорошем тонусе.
– Да-а… - Иванов потер щеку. – Решил, вот, встретиться с вами, так сказать, в неофициальной обстановке… Ну, если честно,
– Крошка Джон? – усмехнулся я. – Мило.
– Да уж, - буркнул генлейт. – Поверьте, выследить и прикончить сотрудника «девятки» - оч-чень сложная задача, но «Крошке» это удалось. Джонни Кид – сволочь известная. Он засветился еще лет пятнадцать назад, когда отстреливал свидетелей убийства Кеннеди. И вот… - Иванов развел руками. – Ему хватило нескольких минут, чтобы проникнуть в зону особого внимания…
Он смолк, да и о чем говорить? Остальное происходило на моих глазах – и преступление, и наказание.
– Да мне и в голову не приходило, что это наши так… - солгал я негромко. – Так нелепо и так подло.
Борис Семенович неловко кивнул.
– У нас в отделе уверены, - выговорил генерал-лейтенант, словно отводя подозрения от своих, - что следы ведут в Белый дом.
– Спасибо, Борис Семенович! – сказал я с чувством.
– А, да-да… - расстроенно промямлил чекист, и вяло пожал мою руку.
Глава 7
Глава 7.
Среда, 12 апреля. Вечер
Москва, проспект Калинина
Наташка обрадовалась моему явлению, лишь заметалась внутренне, не зная, допустимо ли так сиять во дни траура. Тогда я первым подал девушке пример, вволю ее потискав. И было, за что.
Пока я рыбу ловил на Сегозере, моя секретарша провернула кучу дел, помогая советским «творянам». Перебрав пухлые папки, аккуратным штабелем попиравшим мой стол, мне осталось лишь головой качать в немом восхищении.
Литографический степпер на эксимерном лазере для минского «Планара»… Сетевая модель передачи данных ПУП/МП (протокол управления передачей и межсетевой протокол) от калининского «Центрпрограммсистем»… Разработка никель-металлогидридных аккумуляторов для завода «Сириус»…
– Ната-аш… - потянул я зачарованно. – И зачем тебе начальство? Ты и сама со всем справляешься!
– Ну, скажешь тоже! – девушка вспыхнула румянцем удовольствия.
– Да правда! Двигаешь прогресс! –
Вот уже и Наташины ушки зарделись… Разгореться пожару не дали посетители. Вернее, посетительницы – эгрегор явился всем своим приятным коллективом. Рита даже Настю с собой привела.
– Привет! – кинулась ко мне сестричка. – А я у тебя тут еще ни разу не была!
Едва я приобнял родню, как девчонки навалились, щебеча вразнобой – и старательно обходя прискорбную тему:
– Ой, Мишенька, мы за тебя так волновались!
– Иже херувимы! Дай я тебя поцелую… Аля! Вот, противная какая! Я первая!
– В очередь! В очередь!
– Ой, мне только спросить!
Обласкан и оцелован, я присел на краешек стола, без натуги расплываясь в улыбке. Рядом на столешницу присела Рита. Настя жалась справа, а моя суженая тискалась слева. Окруженный волнующим теплом, я вплел в голос бархатистые обертоны:
– Это ж сколько мы с вами вместе…
– С ранней молодости! – хихикнула Светлана, тут же надувая губки. – Рядом на горшках сидели, а ты меня обижал! Сильно!
– Я?!
– А кто мне кармашек на передничке порвал? Не ты, скажешь?
– А не надо было моему медведю язык отрывать!
– А чего он дразнился? – Шевелёва развела руки, демонстрируя Рите размер моей старой игрушки. – Самый был здоровенный мишка в группе! Больше меня! Весь из белого поролона, а язычок красный-красный…
Мне показалось, что милая девичья болтовня не случайна. Возможно, даже отрепетирована – просто так, по доброте. За две недели горе не избыть, но можно же хоть отодвинуть в сторонку безрадостные думы! Вон, унылые тучи на небе тоже иногда расходятся, пропуская солнечный луч…
– Бедный мишка!
– вздохнула Ефимова, нарочито печалясь. – Дюха ему лапу оторвал. Реву было… А эта малолетняя стервозина…
– Ха, а сама-то? – фыркнула Света заносчиво. – Кто у Мишки трусики стырил? Думаешь, я не помню?
– Ой, да это ж для куклы! – покраснела Аля.
– Ага, для куклы… А кто Мишку в постель затащил?
Ритины губы дрогнули, выпуская неяркий смех.
– Какая у тебя была бурная личная жизнь!
У Ефимовой даже шея нежно заалела.
– Тогда гроза была! – лепетала она оправдания. – Меня вся эта стихия до сих пор пугает!
– Да-а… - я сожмурился, памятью возвращаясь к далекому малолетству. – Лежит, трясется, хнычет… Сама худенькая, ручки-ножки тоненькие… Как гром грянет, вся в комочек сжимается!
– А Мишка сопит, и убаюкивает эту трусиху, - тепло улыбнулась Зина. – Наши кроватки рядом стояли… Сколько нам тогда было? Годика четыре?
– Ой, да больше… - затянула Альбина. – Ничего не помню…
Экскурс в давнее прошлое словно высветлил реальность, смёл серую паутину печалей. Наивные детские радости и горести нынче, по прошествии юных лет, воспринимались с одинаково мягкой улыбкой.