Целитель.
Шрифт:
– Игорь, у вас что, картины под сигнализацией?
– Нет, с чего ты взял?
– удивился Игорь.
– Вот за этой провод идет.
– Где? Не видно ничего
– За картиной.
Игорь пододвинул стул, приподнял и заглянул за картину. Мы с Максом тоже подошли ближе.
– Вот он - я показал пальцем. Проводок шел со стены на конце был продолговатый маленький цилиндрик. Макс первый сообразил, что это и приложил палец к губам. Микрофон? Игорь опустил картину на место, рукой показал нам идти за ним. Вышли на балкон.
– Как ты его увидел? Его же не видно пока не поднимешь?
–
Прежде чем отвечать я осмотрелся, может и тут есть? Как будто не видно.
– А ты думаешь, как я лечу? Я чувствую разные электромагнитные поля. Вот и заметил, что там что-то есть - попытался придумать объяснение.
– Кто его мог поставить? И что мне делать, снять его?
– Игорь выглядел растерянным.
– Не вздумай. Родители вернутся, скажешь им, пусть сами решают - авторитетно заявил Макс.- А поставили - может КГБ, а может вражеская разведка.
– Он наверно не один - предположил я - я бы поискал еще, только у нас времени нет уже.
– Точно, побежали, тут рядом с домом таксисты стоят.
– А марку нашел?
– Да я несколько взял, может с кем поменяюсь.
В лагерь мы успели в назначенное время. Хорошо, а то другой раз не отпустили бы. После ужина опять подошли две девочки у одной родинка у другой старый шрам на руке. Я за день устал, предложил им прийти завтра, но они чуть не расплакались - оказывается, уже существует очередь ко мне и на завтра там другие есть. Офигеть! И все это за спасибо. Может, хватит благотворительностью заниматься? А что с них взять, деньги просить неудобно, да и нет ни у кого лишних. Секс? Ну, я слышал про него)) Хотя организм у меня уже начал реагировать на женский пол в некоторых местах, но предложить девочке что-то большее, чем поцеловаться решительности не хватало. Я вообще мальчик стеснительный и до сих пор порой краснею, когда при лечении касаюсь живота или бедер, например. А они это замечают.
Пришлось потратить полчаса на девчонок. Ушли довольные, почмокали в щечку. Ладно, ладно, придет время - я отыграюсь!
А самое обидное, что себя лечить я не могу. Пробовал никакого результата. А сгораю на солнце не хуже Питера. И хожу вот с облезлой кожей. Сапожник без сапог, в общем.
До конца смены ничего особого не случилось. Еще пару раз выбирались в город, ходили в дельфинарий и зоопарк. Я все- таки немного загорел, хоть не стыдно показаться будет без майки. И вот прощальный костер, завтра едем по домам. Обмениваемся адресами, девочки те целые альбомы завели, где пишут друг другу целые сочинения. Я обхожу своих 'пациентов' и прошу не рассказывать обо мне дома. Наверное, бесполезно, все равно проболтаются. Многие просят прислать фотографии, я нащелкал десяток пленок. Да, только фотоувеличитель нужно покупать.
Вот и все, прощай лагерь, прощай лето. Такое больше не повторится.
Дома ничего не изменилось, сразу пришлось включаться в уборочные работы. Картошка, кукуруза, помидоры. А начнем учиться, сразу в колхоз на работы отправят на пару недель. Эксплуатируют бесплатный детский труд. Эх, хорошо было на море..... Ленке привез в подарок большую ракушку. Хотел сказать, что сам нашел, но ее разве обманешь! Признался, что подарили мне ее, в качестве платы за лечение.
Иду с магазина с хлебом. Подходя к дому, вижу у ворот черную Волгу. Ох, не нравится мне что-то она. Ни в чем как-будто не виноват, но все равно неспокойно на душе. Захожу во двор - знакомые лица. Точнее одно лицо знакомое - майор, Сергей Николаевич. Здороваюсь. Он протягивает руку.
– Подрос, уже не мальчик, парень! Пора и на службу определять.
– Какую службу?
– возмущаюсь я.
– Да шучу, шучу. А может и нет. Расскажи как мне парень, что ты там в лагере творил? Я же предупреждал, чтобы не светился со своими способностями. Перед девчонками захотелось покрасоваться?
– Да ничего такого я не делал! Солнечные ожоги да кожу немного лечил и все.
– Не знаю все или нет, но нам позвонили с Москвы, с главка и требуют тебя немедленно доставить к ним. Тут я ничего сделать не могу, приказ есть приказ. И требуют полную информацию по тебе.
Да, предчувствия меня не обманули. Вот и делай так добро людям. А они сразу направо и налево всем рассказывать.
– И когда ехать?
– Завтра самолет. С родителями твоими уже обсудили. Я лечу с тобой, сопровождающим. Вещей никаких не бери, смену белья и все. Денег не нужно.
– А в школу через три дня?
– Так соскучился за учебой? Никуда она не денется. Москву, зато посмотришь, не был ведь еще?
– Не был.....И на самолете не летал.
– Тем более бесплатно! Завтра в 6 утра я за тобой заезжаю. И еще .....совет. Не знаю, что от тебя хотят, но не вздумай врать. Там такие спецы, что без всяких детекторов лжи насквозь тебя видят.
Вот мы и в Москве. Смотреть пока мне ничего не дали. В аэропорту ждала машина, вот из окна только и посмотрел. Ехали долго, наверно около часа. Заехали в ворота, Вокруг охрана, здание без каких- либо вывесок. Внутри тоже пост. Ждем, охрана звонит, докладывает. Наконец запускают внутрь, меня заводят в кабинет, а майору предлагают пройти в другой. За столом сидит мужчина в гражданской одежде. Показывает мне рукой на стул рядом со столом.
– Здравствуй Александр. Присаживайся, поговорим. Кто я знать тебе не положено, называй Юрий Петрович.
Молчу. Пока говорить нечего, да и умный человек советовал - отвечай да или нет, меньше выболтаешь.
– У меня тут - показывает папку - много о тебе написано. Вот хочу разобраться, что из этого правда, что выдумка. Начнем?
Киваю. Как будто у меня есть выбор.
– Итак, такая информация, в 1976 году в тебя попала молния и у тебя появились необычные способности. Правда или нет?
– Правда - скрывать то, что все знают бессмысленно, и не удержавшись, добавляю - только не в меня, а в дерево, а я под ним был.
– Дальше. В 1977 году ты излечил от рака ребенка. В конце этого же года еще одного от лейкемии. После этого попал в кому на 2 месяца. Было?
– Да
– После выхода из комы сразу же смог вывести из нее еще двоих детей. Медицинское обследование не обнаружило никаких отклонений от нормы в твоем организме. Ты заявил, что утратил свои способности. Так?
– Да
– Врал?
– Да - а куда деваться, если бы в лагере я себя не рассекретил полностью, то мог еще запираться.