Шрифт:
* * *
Марокко никак не походило на то место, где следует искать чудесное исцеление, и в первую ночь Мастерсон гадал, уж не зря ли он тратит считанное время, отпущенное ему.
По прибытии в Рабат он испытал легкое разочарование оттого, что столица Марокко почти ничем не отличалась от городов южной Испании или Франции. Флаги иные, здания не столь высоки, но большинство жителей носят европейскую одежду, а женщин в парандже на улицах Мадрида он видел ничуть не меньше, чем по дороге из аэропорта.
Клерк в отеле говорил по-английски почти без акцента, правда, поздравил его
Смертоносно мутировавшие раковые клетки в его организме быстро размножались. Имплантаты могли замедлить процесс на несколько недель, может быть, даже месяцев, но это были лишь арьергардные бои с неумолимым врагом.
На следующее утро он встретился с Хакимом Рашидом. За завтраком, состоявшим из рыбы в кляре и чая со специями, он разложил перед Мастерсоном несколько карт, билетов и прочих документов, способных приблизить его к цели путешествия. Оба говорили по-арабски, но берберский акцент Рашида иной раз ставил Мастерсона в тупик, и ему то и дело приходилось просить собеседника повторить сказанное. Когда разговор был закончен, деньги перекочевали из кармана в карман, мужчины отвесили друг другу полупоклоны, и Рашид исчез на улице, а Мастерсон взял свой единственный чемодан и покинул отель.
Во время дальнейшего путешествия было по большей части слишком шумно, грязно и неизменно утомительно. До Азру по железной дороге он добрался в сравнительно приличных условиях, хотя дважды случались серьезные задержки из-за мусора, устилавшего рельсы. В Азру он пересел на другой поезд и оказался в вагоне, куда набилось людей намного больше допустимого, а сам вагон был зажат двумя товарными, заполненными железной рудой и марганцем с севера. В начале года произошло несколько землетрясений, шахты долго не работали, и это тяжело сказалось на торговом балансе Марокко.
В Кенифре он сменил вид транспорта, и в автобусе ему даже удалось доехать сидя до Бен Мелы, однако потом он уступил место беременной женщине и простоял всю оставшуюся часть пути до Азилала. Там он рассчитывал арендовать автомобиль, но в офисе прокатного агентства света не было, а дверь оказалась на замке. Мастерсон навел справки у кожевника и у горшечника, но либо по-арабски он говорил не так бегло, как ему казалось, либо торговцы сделали вид, что попросту не понимают нетерпеливого иностранца. Ему очень хотелось выпить, но открыто алкоголь продавался лишь в туристических центрах, а это место к ним решительно не относилось, так что ему пришлось довольствоваться прохладной, но никак не холодной, цитрусовой водичкой. Ею торговала молодая женщина, скорчившаяся из-за огромной шишки на шее.
Агент появился через два часа, спокойный, невозмутимый. Мастерсон не выказал раздражения даже тогда, когда арендная плата оказалась на 20 процентов выше обещанной. Деньги волновали его в последнюю очередь. К его удивлению, оказалось, что машине всего три года. Это был массивный европейский джип «лэнд-ровер», за которым, судя по всему, неплохо ухаживали. Он вернулся в офис потребовать
Это была скорее тропа, чем дорога. Иногда ветер налетал с такой силой, что Мастерсон боялся, как бы его не сдуло о дороги и он бы не затерялся где-нибудь в пустыне. Дважды на его пути встречались заржавевшие танки, напоминавшие о войне в Западной Сахаре 2009 года. Один был марокканский, другой — алжирский. Миротворческие силы ООН все еще стояли на спорных территориях, но волнения после засухи 2010-го, приведшие в следующем году к свержению короля Мохамеда VII, отвлекли внимание марокканцев. Алжирцы вновь занялись собственной гражданской войной, забыв о внешнем неприятеле.
В Кварзазате существовало нечто, напоминающее гостиницу, но когда Мастероон глянул на нее снаружи, внутрь заходить уже не захотелось. На эаднем сиденье «лэнд-ровера» лежали свернутая палатка и прочее снаряжение, запас еды и питья на две недели. Прежде чем выехать из города, он заправился, и все это время два босоногих, лет десяти, мальчугана глядели на него немыслимо большими глазами, а умудренная опытом старушка стояла под покосившимся навесом, что-то злобно бормоча себе под нос, и с подозрением наблюдала за приезжим.
Он-то считал, что хуже дороги из Азилала и быть не может, но следующий этап путешествия заставил в этом усомниться. «Лэнд-ровер» подпрыгивал и трясся, подвеска громко жалобно скрипела, и если он не включал «дворники», стекло покрывалось тонким слоем красноватой пыли. С той поры скрежещущий звук стал достоянным аккомпанементом. Когда солнце подошло к горизонту, он неохотно припарковался на ночь между двумя холмами. Видимо, имплантаты молча делали свое дело, потому что, выйдя из автомобиля, он ощутил непривычную слабость и в конце концов заснул, растянувшись поперек сидений, — сил поставить палатку уже не было.
Рано утром он увидел домики городка Тувареш, примостившегося под невысоким холмом.
Когда врачи объявили ему свой приговор, Мастерсон отказался сдаваться. «Смиритесь с неизбежным, — один за другим настаивали специалисты. — Болезнь зашла слишком далеко, и надежды на излечение почти нет».
Мастерсон ухватился за слово «почти» и потребовал разъяснений. Оказалось, лишь шести пациентам удалось справиться с распространившейся в их теле болезнью Гластонбери, обнаруженной в 2005 году. Двое из них были детьми, чьи иммунные системы оказались настолько сильны, что смогли выиграть сражение, хотя за это ребятам многие годы пришлось провести подключенными к искусственной системе жизнеобеспечения. «Лечение, которое применялось в их случае, не годится для взрослого человека. Зрелый организм крепче, но он не столь гибок». Из оставшихся четверых двое скончались по не связанным с этой болезнью причинам, двое же здравствовали и поныне, однако ни один из них не пожелал разговаривать с Мастерсоном. Причем не было и никаких сведений о том, чтобы они лечились в каком-либо из известных медицинских учреждений после того, как им был поставлен диагноз, вплоть до чудесного исцеления.