Целительница моей души
Шрифт:
После обеда дальние родственники Кейденса потихоньку разъехались, на это ушло еще несколько часов, поскольку все хотели поближе познакомиться и хоть немного поболтать со мной и мужем, чего прежде особо не получалось — то протокол, то далеко сидели, то мешали другие желающие, из приглашённых на свадьбу. В общем, безумно устав от обилия информации, я всё же перезнакомилась со всеми двоюродными и троюродными родственниками мужа, хотя половину имён тут же забыла, но хотя бы визуально более-менее стала ориентироваться, кто есть кто, и кому кем приходится.
Не факт, что это всё в моей голове продержится до следующей встречи, но что помешает
Зато сегодня я не чувствовала исходящего от толпы негатива. Скорее всего потому, что среди кровных родственников никто матримониальных планов для дочерей, внучек или племянниц на Кейденса не имел, ни у кого это место я не отняла, а значит, испытывать ко мне негативные чувства было не за что. Наоборот, все отлично знали — и видели, — что я сделала с мужем и Эрролом, и радовались, если не за них, то за себя, ведь такая сильная целительница в семье никогда не помешает.
Наконец остались только «свои». Всего-навсего шестнадцать человек — мои дети, брат и сыновья мужа и Эйтина с Эймером. Спустя сутки после их приезда наконец-то нашлось время спокойно познакомить их с младшими детьми. Снова прозвучал рассказ о чудесном спасении моей сестрёнки и о том, как ей приходилось прятаться в комнатах тогда еще принца, а потом притворяться мальчиком перед слугами — это, кстати, вызвало у детей больший интерес, судя по сыплющимся вопросам.
Младшие не помнили Эйтину, поэтому гораздо спокойнее отнеслись к её «воскрешению». Порадовались, конечно, но уж точно обошлось без рыданий, как вчера у нас. Разговор не прекращался и за ужином, и после — у ребятни было, что рассказать новообретённым родственникам, да и у студентов тоже находились интересные истории, подбитый глаз Вилмера занял среди них почётное место, хотя и сильно смутил «героев» рассказа.
Эррол всё время, кроме ужина, сидел у меня на коленях, и слово «мама» слетало с его языка так легко, словно он называл меня так всю жизнь. Рэйнард с лёгкой снисходительностью наблюдал за счастливо мамкающим братом, сам он пока ко мне никак не обращался, просто повода не было, но я надеялась, со временем мы сблизимся и со старшим пасынком. Даже в одиннадцать лет он всё еще очень нуждался в матери или хотя бы в ком-то, кто сможет её заменить.
Наконец, этот насыщенный — не столько событиями, сколько окружением, — день закончился, и мы с мужем остались в моей спальне наедине. два за нами закрылась дверь, мы в едином порыве кинулись в объятия друг друга, буквально срывая свою и чужую одежду. И первое слово смогли произнести ещё очень нескоро. Точнее — смог мой муж. Покрывая лёгкими поцелуями моё лицо, слегка срывающимся голосом — наше дыхание ещё не пришло в норму, — он прошептал:
— Я люблю тебя, моя королева. Я тоже тебя люблю.
— Тоже? Что значит «тоже»? — от удивления я тут же вынырнула из полусонной истомы. — То есть, я тебя люблю, конечно, люблю. Но как ты узнал?
ГЛАВА 22. БУДУЩЕЕ
День восемьдесят пятый. Понедельник
— Я подозревал, но уверен не был. А вчера, в храме, понял окончательно, — король поцеловал меня, совсем легонько и безумно нежно. — А ты разве этого не поняла?
— Что именно? — нахмурилась я, вспоминая брачную церемонию, прошедшую для меня в лёгком тумане.
— Дина, а тебе прежде на свадьбах бывать доводилось? — задумчиво глядя на меня, поинтересовался муж.
— Конечно. Да меня в Пригорном на все свадьбы приглашали, я же целительница. Самый важный человек на селе, после старосты и кузнеца — как не пригласить?
— И каждый раз в храме было всё так же, как сегодня?
— В храме? Я там в храме и не была ни разу, только дома, ещё в детстве. А в Пригорном своего храма не было, новобрачные с родителями в соседнее село ездили, а туда полдня добираться, поэтому там ночевали, утром церемония, потом домой, а уж само празднование с гостями — в Пригорном.
— Значит, была в храме только дома, — покивал каким-то своим мыслям Кейденс. — И там было всё точно так же, как у нас?
— Нет, — я напряглась, пытаясь вспомнить то, что видела всего три раза, много лет назад. — Цвет одежды у новобрачных и их родственников другой, купол на храме круглый, а не заострённый, огонь из чаши не такой высокий…
— Стоп, — прервал мои воспоминания король. — Насколько «не такой высокий» был божественный огонь?
— Да совсем низкий, как если бы в чаше обычный костёр горел. Ну, вот такой, — я развела ладони немного шире плеч, пытаясь показать примерный размер. — А здесь — столбом под потолок. Красиво…
— И очень показательно, — хмыкнул король, с нежной улыбкой глядя на меня. — На моей первой свадьбы был именно «костёр», который ты описываешь, и у Олдвена, и у остальных моих родственников, на чьих свадьбах я бывал. Это означает, что брак заключён добровольно, по взаимному согласию, без принуждения, но не более.
— А… наш столб?.. — уже начиная догадываться, уточнила я.
— Что брак заключён по любви. По взаимной любви.
— Так вот почему жрица смотрела так удивлённо? — теперь тот момент ясно встал у меня перед глазами. — И гости загомонили. А я и не догадывалась.
— Наверное, присутствуй ты на деревенских свадьбах — давно заметила бы, что божественный огонь реагирует по — разному, и заинтересовалась бы этим. Ведь в крестьянских семьях браки по любви — совсем не редкость, в отличие от аристократических семей.
— Значит, ты догадался уже тогда? И всё это время молчал?! — возмутилась я лишь вполовину наигранно.
— Да когда же мне было заводить тот разговор? — искренне удивился муж, и вспомнив оба полубезумных дня — и бессонную ночь, — я с ним согласилась, но для вида всё же нахмурилась:
— Думаю, ты всё равно должен загладить свою вину, — и посмотрела с таким намёком, что любой бы догадался. Мой король — уж точно.
И он догадался. И загладил вину еще дважды до того, как сон окончательно нас сморил, и ночью разбудил меня заглаживаниями. И утром ещё погладил. И не уставал повторять, как любит меня, и слышал слова любви в ответ.
Следующие дни были наполнены счастьем, которое обещало растянуться на всю мою оставшуюся жизнь. Наш медовый месяц несколько отличался от привычного у аристократов — попробуй уехать куда-нибудь на этот самый месяц, если у одного — управление королевством, у другой — пациенты, и на двоих — шестеро детей. Но, пусть и не уезжая, но недельку друг для друга мы всё же выкроили, я на эти дни закрыла клинику, объявление об этом висело на дверях весь последний месяц, Кейденс тоже отодвинул или перенёс всё, что можно, хотя по каким-то ну совсем уже неотложным делам его несколько раз вызывали в главный корпус дворца, а у детей со вторника продолжились занятия.