Целоваться запрещено! (сборник)
Шрифт:
– А у меня зато волосы рыжие!
Я думала, что он сейчас начнет меня дразнить и мы наконец поссоримся. А он сказал:
– Не рыжие, а золотые. Очень красивые волосы.
«Странный какой-то», – подумала я и сказала:
– А ты зато псих ненормальный!
А он порылся в кармане и протянул мне леденец на палочке. Мне стало так обидно, что он не хочет со мной ссориться, что я заплакала.
Мальчик очень огорчился и стал меня утешать:
– Ну не плачь, ты, наверное, шоколадную конфету хотела, а я тебе только леденец дал? Ничего, я тебе потом шоколадную принесу. А хочешь, пойдем
Тут я прямо подскочила от радости.
– Конечно, давай! – завопила я.
И мы стали мириться. Мы взялись мизинцами и так долго трясли руками, что у меня даже мизинец навсегда оттопыренным остался. Честно! А потом мы пошли к нему в гости смотреть двух живых настоящих ежиков, которые у него жили.
И мы с этим мальчиком так ужасно подружились, что дружим до сих пор. Только теперь у него живут уже целых семь ежиков.
Прыгучая котлета
Когда я была маленькая, на завтраки в школе давали все очень невкусное, какое-то такое недожаренное и горелое одновременно. В нашей школе так целыми днями и пахло этим горело-недожаренным. Мы, конечно, просто терпеть не могли школьные завтраки и всегда старались принести справки от врача, что нам нельзя завтракать в школе.
Особенно противными в школьных завтраках были котлеты. Даже вспоминать не хочется.
И вот однажды, как раз в ноябре, когда стоят такие холодные темные дни, никак не хочется просыпаться, идти в школу и вот совсем уже не светит есть школьный завтрак, а настроение довольно сварливое, конечно же дали котлеты...
Когда я их увидела, у меня сразу в животе как-то кисло стало. «Куда бы, – думаю я, – эту котлетину деть, чтобы никто не заметил?» Потому что учителя следили, чтобы мы все съедали на школьных завтраках и от этого хорошо учились.
Неподалеку стоял мальчик из параллельного класса по фамилии Раппопорт. Он был отличник, но шуток не понимал. Ему скажешь: «Раппопорт-аэропорт на колесиках приехал», а он думает, что это обидные неприличности, и бежит ябедничать. Я стала смотреть на Раппопорта и думать, как он всегда ябедничает, важничает, воображает... Конечно, на самом деле он воображал не больше других, но у меня было такое сварливое настроение, что он казался мне Главным Воображалой всего нашего района или даже всей Москвы. К тому же я разглядела, что Раппопорт не ест противные котлеты, а спокойно запивает чаем бутерброды и пирожки, принесенные из дому. Наверное, заполучил справку от врача! Это разозлило меня до полного умопомрачения, и я что было силы, словно снайпер какой-то или метатель ядра, запустила котлету в Раппопорта-аэропорта...
Но котлета не долетела. По дороге котлета слегка зацепилась за широкое плечо нашего физкультурника, изменила курс и угодила прямо в лоб одному иностранному туристу, который со своими друзьями, тоже иностранными туристами, пришел посмотреть, как в нашей школе все хорошо. Турист немножко удивился, встрепенулся, огляделся по сторонам и дружелюбно улыбнулся русской детворе, а котлета отскочила от его лба и аккуратно приземлилась в раскрытую сумочку учительницы по музыке, которая мирно пила какао с коржиком и увлеченно читала журнал «Музыкальная жизнь».
Самое удивительное, что никто ничего не заметил. Раппопорт слопал свои бутерброды, туристы ушли осматривать медпункт, а учительница по музыке, не отрываясь от журнала, защелкнула сумочку и пошла по своим делам. Представляю себе, приходит она домой, или к ученикам, или, еще лучше, идет с женихом в кино... Смотрит какой-нибудь жалобный фильм, хочет достать носовой платочек, открывает сумочку, а там...
Ужас какой-то!
С тех пор я больше никогда не кидаюсь котлетами. Вдруг они тоже окажутся такими прыгучими и попадут совсем не туда? А может быть, таких прыгучих котлет больше не делают? Из чего же их все-таки делали, что у них была повышенная прыгучесть?..
От души и на память
Когда я была маленькой, жизнь вокруг была совсем не такой, как сейчас. По субботам все ходили в школу, девочки носили коричневую форму с черными фартуками – страшную-престрашную. Жвачка была большой редкостью. Про Барби никто и не слыхивал. Не было «Лего» и даже фильмов про Бэтмена. Просто удивительно, как мы без всего этого жили и росли?!
Зато тогда со мной все время случались смешные истории. А теперь как-то не очень случаются. Теперь смешные истории происходят со всякими моими знакомыми детьми. Они мне эти истории рассказывают. Иногда из этих историй прямо целые рассказы получаются.
Вот, например, рассказ Темы Коржикова, ученика третьего класса.
На большой перемене Евдокимова закрыла дверь в класс на швабру и сказала:
– Начинаем секретный совет! У Майи Первомаевны скоро день рождения. Надо придумать подарок.
Петросян говорит:
– Так решили вроде – электрический чайник. Родительский комитет деньги собирал.
– Электрический чайник мы ей на прошлый день рождения дарили, – вспомнил Гунькин.
– Нет, – поправил Котов. – На прошлый день рождения мы дарили ей тостер, а электрический чайник на Восьмое марта.
– Совсем, что ли? – удивилась Смирнова. – На Восьмое марта был моющий пылесос, на прошлый день рождения – миксер, на Новый год – тостер, на окончание учебного года – кухонный комбайн «Мулинекс», а на День учителя – видеоплеер. Я точно помню, я папе рассказывала, а он и говорит: «Может, ей на первое апреля электрический стул подарить?»
– Короче, все это полная ерунда, – решила Евдокимова. – Такое любой подарит. Надо подарить ей что-вибудь душевное. И не от родительского комитета, а от нас самих.
– У нас в подъезде щенки родились, – говорит Женька Полунина. – Жутко породистые. Южнолабрадорская лайка. Помесь с гибралтарским боксером. Только они дорогие.
– Надо скинуться, – предложил Петросян. – Скидывались же на пылесос.
– Сравнил, – говорит Полунина. – Сколько пылесос стоит, это только на хвост собачий хватит...
– Значит, надо не один большой общий подарок, а много маленьких, – придумал я.
– Точно, – обрадовалась Евдокимова. – Много маленьких подарков гораздо лучше, чем один большой. Пусть каждый подарит Майе Первомаевне что-нибудь хорошее от себя лично. От души и на память.