Цена бессмертия (сборник)
Шрифт:
Восток постепенно светлел. Багровым заревом разгоралась заря, окрашивая облака и гребни барханов.
— Ну вот и все, — сказал Юрий и вздохнул. Леона покачала головой:
— Нет, еще целых шесть часов.
Они долго стояли рядом, держась за руки, и смотрели на звездолет.
— Какой колосс, — прошептала Леона, — Возле него мы как песчинки…
— Но это мы и построили его, — возразил Юрий. — Мы, люди, своим разумом и своим трудом. Знаешь, он кажется мне почти живым. Это самая совершенная машина, когда-либо созданная на Земле. Что по сравнению с ним наши первые фотонные ракеты!..
— Помню, когда запускали их, ты говорил то же самое.
— Конечно. Ничто не стоит на месте. Тогда они были
— И исчезли… бесследно.
— Не исчезли. Это ничего, что зондирование не дало результатов. Значит, ракеты еще слишком далеко. Но они вернутся из своего удивительного путешествия. Вот увидишь. Может быть, не все, но вернутся. Не забывай, там были только автоматы.
— Солнце встает, — шепнула Леона. — Побежим посмотрим.
Держась за руки, они побежали по бетонной дорожке к песчаным холмам, окружающим космодром. Поднялись на гребень высокого бархана. На востоке розовые облака таяли на глазах в светлеющем перламутровом небе. Линия горизонта становилась все четче. Потом из-за нее выстрелили золотисто-оранжевые лучи и пронзили прозрачную рябь облаков. И сразу налетел прохладный ветер, зашелестел пучками сухой травы, принес едва уловимый горьковатый запах пустыни. Край золотого диска сверкнул у самого горизонта, и однообразная плоская поверхность песков расцвела красками, стала рельефной и четкой. Красноватые и желтые гребни барханов, озаренные первыми лучами солнца, протянулись к далекому бледно-голубому небосклону. Фиолетовые и синеватые тени легли во впадинах. Пустыня просыпалась. Над Каракумами всходило солнце.
— Как хорошо, — вырвалось у Леоны.
— Конечно. Ведь это Земля… Наша Земля!
Проводы были краткими. К девяти часам утра у приземистых здании космопорта, расположенных в глубокой котловине в десяти километрах у ракетодрома, собрались провожающие — небольшая группа инженеров и ученых, представители Академии наук, родственники астронавтов. Корреспонденты телевидения и радио установили микрофоны и экраны видеофонов.
Проводы и старт ракеты транслировались всеми крупнейшими радиотелевизионными станциями Земли. Сотни миллионов людей в Азии и Африке, Америке и Австралии прервали труд, сон и отдых и прильнули к экранам видеофонов. На крупнейшей среднеазиатской радиотелестанции на Памире и на станции Луна-главная все готово для ретрансляции отчета о великом событии колониям землян на Венере и Марсе.
С кратким напутствием к астронавтам обратился один из старейших людей на Земле — почтенный Бо Цинь, заместитель Главы Высшего Совета Народов, известный философ и поэт.
Он говорил о давней мечте освобожденного человечества — установить связи с разумными существами иных миров. О тех преградах, которые поставлены пространством и временем на путях к объединению разума. Говорил об отважных пионерах Большого космоса, навсегда покинувших родную Землю в составе первых звездных экспедиций.
— Они еще живут где-то там в безмерных далях галактики, — говорил старец, а мы уже поставили им памятники как умершим героям. Лишь наши внуки будут встречать на Земле их внуков, если счастье и успех сопутствуют экспедициям. Сегодня мы провожаем в далекий и трудный путь еще четырех посланцев земного человечества. Мы поручили им донести факел разума, зажженный на Земле десятки тысяч лет назад, к неведомым планетам далеких солнц. Пусть счастье и удача сопутствует вам, сыны Земли. Наши мысли всегда будут с вами. Мы будем ждать вашего возвращения. Гением и трудом людей Земли создан ваш чудо-корабль. Он может летать быстрее мысли. Перед его скоростью отступят пространство и время и откроют вам доступ к заветной цели. Мы будем ждать! Я стар, но верю, что смогу приветствовать вас в счастливую минуту вашего возвращения на Землю.
Он говорил еще о чем-то негромким, но внятным голосом.
Леона не слушала… Она стояла рядом с Юрием, крепко держа его за руку, и считала удары крови в висках. Шестьдесят… Значит, прошла еще минута. Еще минутой меньше… Как стремительно бежит сейчас время… Ей казалось, что она поняла наконец, в чем относительность времени — безжалостного и неумолимого времени, неведомые законы которого еще не поняты людьми. Человек сам своим разумом, своими мыслями и ощущениями ускоряет и замедляет время. Нужна лишь большая сила воли, и можно научиться управлять временем. Сила воли!.. Но где взять ее в такие минуты?
Леона подняла голову и прислушалась. Теперь говорил академик Кранц. Его голос звучал резко и властно:
— Успех вашего полета определит пути и цели новой большой звездной экспедиции, которую мы сейчас готовим. Помните, вы только разведчики, авангард. Что бы вы ни встретили, вы не имеете права увлекаться. Ваша задача установить пригодность фотонных кораблей для далеки" космических полетов. Ваш звездолет может совершить посадку на чужой планете, но помните, что у вас мало времени. Ограничьтесь облетом, фотографированием. Если на планете обитают разумные существа, дайте им знать о себе по радио, сбросьте вымпелы и малые ракеты с автоматами и ложитесь на обратный курс. Мы рассчитываем, что ваш полет продлится десять лет. Десять земных лет. Однако условия и обстановка полета могут внести свои коррективы…
Юрий почувствовал, как дрогнули пальцы Леоны. Он быстро взглянул на нее. Откинув назад голову, она слушала Кранца. Губы были плотно сжаты. Покрытое загаром лицо казалось выточенным из камня. Только выбившаяся из-под шапочки прядь волос трепетала от порывов ветра.
Еще несколько человек сменились на высоком постаменте. Потом все задвигались и заговорили сразу.
Юрий обнял Леону.
— Уже? — спросила она, словно пробуждаясь ото сна. Юрий что-то шепчет ей, но она различает лишь самые последние слова:
— …и пусть время ускорит свой бег,
— И пусть время ускорит свой бег, — как эхо, повторяет Леона.
Юрий целует ее. Потом обнимает Таджибаева, пожимает руки окружающим. На несколько секунд он исчезает в толпе, но вот Леона снова видит его в окне вездехода. В вездеходе их пятеро — четверо астронавтов и шофер. Шофер единственный, кому дано право проводить их до самого звездолета. Это знаменитый математик — резервный участник экспедиции. Он полетел бы в случае, если бы один из астронавтов не смог принять участия в экспедиции. Теперь он остается на Земле. Он проводит их до космического корабля и возвратится. А они…
Вездеход трогается.
— До скорой встречи… Я буду ждать! Ждать… — кричит Леона, но ее крик тонет в разноголосом хоре пожеланий.
Уже давно исчез вездеход, осела поднятая им пыль, а Леона все еще не может оторвать взгляда от далекого поворота бетонной дороги.
Кто-то касается плеча Леоны. Это отец.
— Идем, — говорит он, — надо спуститься в убежище… Старт через пятнадцать минут.
Леона послушно спускается по бесконечным наклонным коридорам. Она считает ступени. Двести… двести пятьдесят… триста, — значит, еще пять минут. Она пытается сообразить, сколько же осталось, и не может.
Наконец спуск окончен. В низкой комнате подземного убежища несколько десятков человек. На стенах пульты управления, ряды указателей, кнопок, лампочек. В центре большой экран. У экрана Кранц и Бо Цинь.
Отец подходит к экрану и нажимает клавиши пульта. Экран освещается. Леона видит звездолет. Паутины лифта уже нет. Прямоугольное отверстие в верхней части ракеты исчезло.
— Они уже внутри, — слышит Леона, — осталось пять минут…
"Пять минут, — думает она, — это еще триста ступенек вниз…"